Господний мир — театр. В него бесплатный вход,
И куполом навис вверху небесный свод.
На сцене, как всегда, теснятся персонажи.
Иной переодет, иной — без маски даже!
Костюмы госпожа Фортуна им раздать
Заранее спешит — кому какой под стать,
И Добродетели, чтоб не остаться втуне,
Пытаются помочь навязчивой Фортуне.
Из кожи лезет всяк, свою играя роль.
Судьбу смешит, как фарс, печальная юдоль.
Ты зришь монарха блеск, его великолепье,
Но крючник рядом с ним является в отрепье.
А кто — Эдип, Креонт иль Агамемнон днесь,
Телеф или Аякс — тот завтра станет здесь
Разбойником в лесу прибрежном иль корсаром,
Ограбившим купца заморского с товаром?
Поставил паруса отважный мореход,
Но стряпчим быть ему на суше через год.
В роскошных париках играют лицедеи
Господ, а между тем их не берут в лакеи.
Вступает человек с природой часто в спор,
И может изменить Фортуна приговор.
Пажом во цвете лет, исполненным отвагой,
В Шотландии владеть я научился шпагой,
Не зная, что судьба, мою умерив прыть,
Прикажет мне домой с попутным ветром плыть
И, шпагу заменив оружием бескровным,
Не меченосцем стать, но пастырем духовным.
Все это говорил мне Феб, но, — дерзкий паж, —
Я отвечал:
— И ты, и твой треножник — блажь!
Я грезил битвами, и Марсу, а не Фебу,
Хотелось мне служить воинственную требу.
Я ввязывался в спор и попадал впросак,
Не склонен к мировой, зато охоч до драк.
Но озорство пришлось не по нутру Фортуне.
Как только я приплыл во Францию на шхуне,
Судьба веселый мой и простодушный нрав
Перекроила вмиг, меня к рукам прибрав.
Я помыслы свои отверг и, твердой воле
Фортуны покорясь, явился в новой роли.
Шальному ремеслу поэзии мой дар
Меня обрек, и я прилежный стал школяр.
Трудиться был готов я и во сне, и въяве,
Дабы мои стихи служили Вашей славе.
Я мыслил, что перо мое не только честь,
Но разом с ней добро сулит Вам приобресть.
Ты без богатства век протопчешься на месте,
Но хуже, если есть оно — и нету чести!
Как всякий пастырь душ, теперь надев скуфью,
С покрытой головой закончу речь свою.
Я Вас прошу явить Ронсару снисхожденье,
Когда услышите завистника сужденье,
Что, дескать, видел он Ронсарову игру.
Тот на подмостках был совсем не ко двору:
Без денег, без еды, отягощен долгами
И нездоров, едва перебирал ногами.
Притом ценитель мой добавит — вот в чем соль!
Что, Вам служа, Ронсар играл прескверно роль.
