— А на Западе они не будут проявлять никакой активности?

— Вряд ли. Во-первых, кто им там это позволит? Может, только все те же наши преступные тузы какое-то время пошебуршатся там, и то не особенно долго. Как только тамошние полицейские разберутся в их «азиатской» специфике, они приутихнут. А здесь беспредельные возможности. Деньги — пожалуйста, притом прямиком с Запада. Поддержка на местах — извольте, в каждой администрации по нескольку своих людей. Так что нас ждет веселенькое время.

— Так это же чистейшей воды заговор!

— А ты что думал? Заговор и есть.

— Ну, а что они будут делать в области политики здесь?

— Под «здесь» ты что понимаешь?

— Как что? Союз, конечно, что еще.

— Это хорошо, что весь Союз. Да, ты прав, сценой, где будет разыгрываться представление этого одного из самых трагичных и кровавых заговоров века, будет Союз, и в первую очередь пограничные республики. А наиболее трагичные события будут происходит в тех республиках, которые граничат с наиболее перспективными для замыслов этой преступной группы странами. Все это следует рассматривать и с той точки зрения, что оружие — не единственное, чем можно успешно торговать. Это может быть и стратегическое сырье, в том числе радиоактивное, и цветные металлы. Не надо забывать и о драгоценных металлах и камнях, нефти и, разумеется, наркотиках. Притом здесь картина может быть несколько иной. Территория Союза скорее всего будет служить плацдармом для переброски всего этого на Запад. Хотя у нас есть и сырье, и возможности для его качественной обработки.

— Хорошо, это понятно. Но вернемся к их тактике действий.

— Ну, что тактика? Пока их устраивает ослабление центральной власти — единственной силы, сдерживающей их ненасытный аппетит. Так что эти типы, сидя в высоких московских кабинетах, будут беспрестанно подталкивать местных «наполеонов» на какие-нибудь интриги в связи с предоставлением республикам большей самостоятельности. Предлагать всемерную помощь и даже деньги, что в принципе уже идет полным ходом. Их интерес очевиден. Чем меньше власти, тем меньше помех для них. А при выяснении отношений между центральной и местной властями вообще никакой власти не будет, и это может продлиться неизвестно как долго. Тогда ни с кем, в общем-то, делиться не придется. Границ нет, что хочу, то вывожу, что хочу, то ввожу. Они также будут крайне заинтересованы в двух вещах: во-первых, довести эту «самостоятельность» до такой степени, что местные власти потребуют от центральных предоставления им оружия дислоцированных там частей. Вот тогда для них наступит раздолье. Оружия, а тем более дармового, будет хоть завались. Только успевай вывозить. А во-вторых: помочь спровоцировать и довести до прямого противостояния межнациональные конфликты, и так уже зреющие на Кавказе. Здесь их интерес тоже очевиден. Есть конфликт — есть кому продавать оружие. Кроме того, в такой ситуации о порядке вообще не может быть и речи. Снова полная свобода действий.

— Понятно, эти силы заинтересованы в развале Союза. Но тогда как понять твое предположение, что их деньги позже опять вернутся сюда? Тогда они должны быть заинтересованы в обратном — в стабилизации обстановки и даже, быть может, в восстановлении если не Союза, то по крайней мере некой структуры, которая поможет им хотя бы экономически контролировать бывшую территорию Советского Союза. Я неправильно мыслю?

— Совершенно правильно. Как только они хорошо пристроят свои денежки там и подготовят здесь необходимую почву для возвращения своих капиталов, начнется обратный процесс — создание и всемерное усиление каких-то, назовем их для ясности, федеральных институтов власти и не только экономического характера.

— И это можно считать благом?

— Парадокс как раз и заключается в том, что это в некотором роде так. Конечно, если сбросить со счетов все, что произойдет за это время: межнациональные войны, обнищание народа, разгул преступности и массу других малоприятных вещей.

— А если этим силам не удастся удержать в своих руках руль перемен и начнется просто-напросто гражданская война, или если кто-нибудь из числа новых политико-криминальных авторитетов возьмет да приобретет по случаю водородную бомбу или технологию производства какого-нибудь сверхсекретного оружия, которое при наличии денег не так уж сложно произвести, тогда что?

— Тогда нам всем конец, и не только нам.

— Ну, хорошо, с этой группой мафиози от государства более или менее ясно. А как себя поведут привлеченные ими к делу чисто криминальные группировки?

— Освоив в процессе совместной деятельности приемы и новую специфику деятельности, они на каком-то этапе постараются стать самостоятельными и прибрать все к своим рукам. Возможно, они и не догадаются, что их компаньоны и так давно решили постепенно выйти из игры и оставить их один на один со всей ставшей к тому времени громоздкой и не такой эффективной, разросшейся, как на дрожжах, машиной. Более того, они помогут обратить на них внимание ряду спецслужб тех стран, в которых они уже успеют наследить. И всемерно будут помогать этим службам укорачивать финансовые щупальца этого не в меру разросшегося криминального монстра. А когда завоюют в стране политическую власть, направят все государственные институты и народ на это уже агонизирующее чудовище. Схватка должна быть жестокой, но короткой. После чего из кровавой, но постепенно приобретающей розовый оттенок пены наподобие Афродиты появится новая, демократическая страна с очень уважаемыми и кристально чистыми отцами-основателями.

— Ну, а пока?

— Пока эти мафиозные круги в силу указанных объективных требований будут успешно разваливать страну и провоцировать межнациональные конфликты. Некоторые из них, из числа наиболее амбициозных, даже захотят стать политическими лидерами, что вполне может случиться. В таком бардаке и не такое возможно.

Вагиф, почувствовав некоторую усталость, встал с кресла и подошел к окну. За окном царила темень, была глубокая ночь. Город спал. Он любил Тбилиси. Особенно поздней весной и ранней осенью. Любил его узкие крутые улицы старого города, его центральный проспект Руставели, его веселых и жизнелюбивых жителей.

С этим городом у него были связаны приятные воспоминания о годах учебы на высших курсах КГБ, когда он был так молод и ему казалось, что вся его дальнейшая жизнь будет безоблачной и спокойной. Тогда это приводило его в бешенство, он хотел чего-то таинственного, опасного, где он смог бы проявить себя. Сейчас же, очутившись снова в Тбилиси, но уже десять лет спустя, он мечтал о том самом спокойствии и определенности, которые так раздражали его в то по-своему очень неплохое время. Но ни о каком спокойствии и речи быть не могло. «Не ценим, что имеем», — подумал Вагиф, вновь садясь в порядком надоевшее ему кресло.

— Хорошо, Вано, а чем заняты политические силы? Та же самая оппозиция?

— Оппозиция — это отдельный разговор. Здесь, по-моему, тоже должна наблюдаться некая общая для всех республик, Союза тенденция. Оппозицию условно можно разделить на несколько основных сил. Во-первых, это по-настоящему честная и порядочная интеллигенция, которая искренне хочет помочь своему народу. Она, как правило, бескорыстна, очень терпима и по вопросу дальнейшего устройства государства, и по вопросу решения основных экономических задач, и по проблеме межнациональных отношений. Она готова на разумной основе сотрудничать практически с любыми политическими силами и, по крайней мере теоретически, знает, что надо Делать и что такое демократия. Единственное, чего она не знает — как все это претворить на практике. И вот на сцене появляются другие, которые на первых порах превозносят до небес эту интеллигенцию и клятвенно заверяют, что ей не надо тратить время на такое приземленное и малоприятное занятие, как практическая деятельность. Пусть она только указывает со своих высот, куда идти, а они сами сделают всю черную работу. Интеллигенция в восторге хлопает в ладоши и соглашается, облегченно вздохнув. А кто они, эти так называемые практики? Несостоявшиеся в советское время партийные лидеры, не сумевшие удачно устроиться чиновники и псевдоученые, не сделавшие карьеру сотрудники различных государственных институтов власти, незрелая молодежь, откровенные бездельники и просто уголовники, решившие заработать на политике. И они начинают действовать, да так, что бедные интеллигенты хватаются за голову, пытаются чему-то воспрепятствовать, но их просто-напросто посылают подальше. И тогда бедная интеллигенция самоустраняется, дабы в будущем ни за что не отвечать.