– Тогда все пройдет нормально.

– Может, я и обманывалась на ваш счет, малышка, – произнесла с доброй улыбкой мадам Дебре, обняв Леа.

– Может быть, мадам. Но разве это так важно?

– Для меня, да. Вчера мы получили известие о вашем дяде. Он просит вас сообщить его сестре Бернадетте, что ее сын Люсьен находится вместе с ним.

– Ох, как меня это радует! Я очень люблю своего двоюродного брата и боялась, не случилось ли с ним чего. Больше дядя Адриан ничего не сообщает?

– Ничего. И вам пора идти. Поезжайте через Лa-барт, где вас будет ждать местный кузнец. Он вас знает и поможет без помех пересечь линию. Делайте все, что он вам скажет. Тогда все пройдет хорошо. Он проводит вас до Сен-Мартен-де-Грав. Дальше дорогу вы сами знаете. До свидания, мое дитя. Да хранит вас Господь!

– До свидания.

Глядя вслед удалявшейся на своем голубом велосипеде Леа, супруги Дебре спрашивали себя, а имеют ли они право подвергать опасности жизнь этой столь странной, на их взгляд, и столь прекрасной девушки.

В лесу Маншо проводник спрятал свой велосипед в папоротнике, а Леа дал знак быть предельно осторожной. Лесом и виноградниками вышли они к национальному шоссе № 672, служившему границей между двумя зонами. В Мезонневе совершенно прямая в тех местах магистраль была пустынна. Кузнец подозвал Леа. Так, без затруднений они перешли границу. До Сен-Мартен-де-Грав оба доехали на велосипеде Леа. Расстались на перекрестке в Мулене. В Мушаке у велосипеда спустило колесо, и Леа, бранясь и кляня судьбу, закончила свой путь пешком, толкая тяжелый велосипед.

Камилла играла со своим сынишкой на лужайке перед домом. Малыш, смеясь и протягивая ручонки, бросился к Леа. Оставив велосипед, она подняла малыша на руки.

– Здравствуй, Шарль, здравствуй, мой любимый. Ай, ты мне делаешь больно.

Мальчуган изо всех сил сжимал ее своими ручонками. Улыбаясь, к ним подошла Камилла.

– Он тебя любит. Мне бы надо сходить с ума от ревности…

Она окинула их таким доверчивым, таким любящим взглядом, что Леа почувствовала себя неловко.

– Обещай, что ты будешь приглядывать за ним, как за собственным сыном, если со мной что-нибудь произойдет, – сказала неожиданно посерьезневшая Камилла.

– Прекрати говорить глупости. С чего ты взяла, что с тобой что-то произойдет?

– Никогда ничего неизвестно. Прошу тебя, обещай.

Леа не только приходилось оберегать мать по просьбе отца, но теперь еще и сына по просьбе матери. А ее, кто защитит ее? Пожав плечами, Леа ответила:

– Обещаю тебе. Буду заботиться о нем, как о собственном сыне.

– Спасибо! Как прошла доставка писем?

– Нормально. Еще в Бордо надо съездить. Ты сможешь подыскать объяснение для отца и Руфи?

– Не волнуйся, что-нибудь придумаю.

– Пойду, переоденусь. У меня колесо спустило. Не одолжишь твой велосипед?

– Хорошо.

– Найдешь время, передай тете Бернадетте, что с Люсьеном все в порядке. Он с дядей Адрианом.

– Вот это хорошая новость! Поскорее пойду к ней.

Спускаясь из своей комнаты, она услышала раскаты громких голосов в отцовском кабинете. Ее первым побуждением было зайти, но потом она спохватилась, что тогда не успеет на воссмыадцатичасовой поезд. С тревогой на сердце покинула она Монтийяк, без труда представив себе, о чем спорили Пьер Дельмас и Файяр.

Леа оставила велосипед Камиллы у начальника станции. Как обычно, без осложнений прошла через таможенный и паспортный контроль.

В купе находились лишь две крестьянки. Леа почувствовала себя свободнее и задумалась о том, где провести ночь. И речи не может быть о Люке Дельмасе. Она решила, что осмотрится на месте. Действительно, хорошая новость, что Люсьен у дяди Адриана. Вероятно, и Лоран с ними. Ей его недоставало. И как всегда при мысли о Лоране, ей вспомнился Франсуа. На память пришли слова из последнего письма Сары Мюль-штейн: "Ты создана для него, как и он для тебя". Смешно! Она создана для Лорана, и только для него. А Франсуаза? Для кого создана она? Бедняжка, если она по-настоящему влюблена и своего немца, ее можно только пожалеть. Ей будет трудно. Что станется с ней и ее ребенком? Надо обязательно убедить папу, чтобы он дал свое согласие на ее брак с Отто.

Поезд въехал на вокзал Бордо.

От Сен-Жанского вокзала до Верденского проезда – немалое расстояние. До эспланады Кенконс Леа шла набережными. Не раз к очаровательной девушке в коротеньком холщовом платьице, стучавшей по мостовой сандалиями на деревянной подошве, пытались приставать немецкие солдаты. Некоторые даже предлагали поднести ее чемоданчик с полученными от супругов Дебре бумагами. Никогда дорога не казалась ей такой длинной.

Было около восьми вечера, когда она добралась до Верденского проезда. Дверь открылась только после третьего звонка. Стоявший в проеме мужчина соответствовал полученному описанию.

– Месье Гран-Клеман?

Тот утвердительно кивнул.

– Здравствуйте, месье. Не могла не сообщить, что гусиный паштет Леона из Ланд невысокого качества.

– Увы, знаю. И моя супруга, и я сам им отравились.

– Хочу также посоветоваться с вами относительно страховки моего отца.

– Пожалуйста, пройдите в мой кабинет.

Вручив бумаги, Леа сказала, что ей надо на свежий воздух. На улице передала предупреждение

– Поблагодарите наших друзей за бесценные сведения. Сделаю все необходимое, чтобы известить своих, – сказал месье Гран-Клеман.

– Ничего не хотели бы передать со мной?

– Пока ничего. Не беспокойтесь, мадемуазель. Я сделаю все необходимое с полисом вашего отца, – слишком громко произнес он.

Рядом прошли двое мужчин, выглядевших добропорядочными обывателями, вышедшими насладиться теплым мягким вечером.

– Уходите! Это полицейские комиссара Пуансо.

Леа пошла прямо по улице, никуда не сворачивая, вышла на площадь Турни. Там она остановилась. Куда дальше? Кроме дяди Люка она в Бордо никого не знала. Она спустилась по практически безлюдным аллеям Турни; впечатление, что за ней следят, не исчезало. Вышла к площади Большого театра. Там было немного прохожих, главным образом солдат. У киоска с местными газетами она остановилась. "Маленькая Жиронда"… Рафаэль Маль… "Изысканный каплун"… директор… Ришар Шапон… У нее вырвался вздох облегчения: ей следовало пойти на улицу Шеверюс.

На колокольне кафедрального собора Сент-Андре пробило девять часов, когда она, наконец, дошла до редакции. Ее встретил тот же сторож, что и при первом посещении.

– Редакция закрыта!

– Мне надо повидать месье Шапона.

– Его нет на месте, приходите завтра.

– Прошу вас. Мне совершению необходимо его повидать, – говорила Леа, направляясь к двери кабинета директора газеты. Та открылась прежде, чем она успела коснуться дверной ручки. В тот же момент в вестибюль вошли двое мужчин.

– Господа, господа! Газета закрыта, – становясь перед ними, закричал сторож.

Леа узнала прохожих с Верденского проезда. Один из них грубо оттолкнул сторожа, продолжая двигаться вперед.

– Господа, что это значит? – спросил возникший в дверном проеме Ришар Шапон.

– Мы хотим поговорить с этой девушкой.

Директор "Маленькой Жиронды" повернулся к Леа:

– Вы знаете этих господ?

Она отрицательно покачала головой:

– Нет.

– В этом случае, господа, попрошу вас покинуть помещение.

– Сожалею, но мы должны забрать ее, чтобы допросить, – сказал мужчина постарше. Он показал удостоверение, которое Ришар Шапон внимательно изучил.

– Я отвечаю за мадемуазель Дельмас, она мой друг. Более того, ее дядя, мэтр Люк Дельмас – видный в городе человек.

– Нас это не касается. Мы получили приказ от комиссара Пуансо и выполняем его.

– Уже ночь. Нельзя ли перенести допрос на завтра?

– Нет, мы должны ее увезти.

– Очень хорошо, я поеду с ней. Дюфур, предупреди мэтра Дельмаса, что я с его племянницей.

От журналиста не ускользнуло смущение полицейских.

– Чего вы ждете, Дюфур? Позвоните мэтру Дельмасу.