— Милости прошу. Я выберу милую, аккуратную гостевую комнату в другом конце коридора и предпочту её, даже если придется делить кровать с Бетси. Кто бы мог жить в этой комнате?

— Я, — тихо говорю я, но Элла уже вышла.

Захожу и кидаю свою сумку на стул в цветочек, затем подхожу поближе к большой пробковой доске, чтобы получше рассмотреть фотографии. Легко сказать, что улыбающееся лицо является хозяйкой этой комнаты: милая девушка, с вызывающими зависть светлыми волосами и по-настоящему голубыми глазами, она общий знаменатель на всех фотографиях.

Тут она с симпатичным парнем; вот она в окружении подруг в парке аттракционов, запечатлена смеющейся. На следующей она с девушкой с супер классными двухцветными черно-белыми волосами. Мои глаза задерживаются на мгновение на волосах девушки, и внезапно вдохновение посещает меня.

— Эй, девчонки! — кричу я, выскочив из комнаты.

— Что случилось? — спрашивает Элла, поворачиваясь ко мне. У неё зубная щетка во рту, так что получилось что-то вроде: Шо шучилось.

— Да, где пожар? — спрашивает Бетси. Она больше похожа на себя сейчас, когда мы далеко от Колорадо и от мамы.

— У меня просто блестящая идея, — уверенно говорю я. — Нам просто надо задержать Мейсона на несколько часов. И найти аптеку, немедленно.

После того как мы атакуем аллею красоты в местной аптеке и секцию подростковой одежды в дисконт-магазине одежды, Шон и я возвращаемся в кофейню, в то время как Бетси и Элла проверяют ещё одно место. Мы только сели за стол, когда его телефон зазвонил; он нахмурился и ответил на звонок. Я слушаю, как он отвечает со своей стороны; когда он кладёт трубку, он не выглядит счастливым.

— Моя мама хочет видеть меня дома.

— Сегодня? — спрашиваю я, чувствуя, как болит моё сердце.

— Да. Она была спокойна до этого момента, но теперь, когда ты в безопасности…

— Я всё понимаю. Я была удивлена, что она не заставила тебя развернуться и приехать обратно ещё два дня назад.

— Она знала, что ты нуждалась во мне, и она доверяет мне. Но я пропустил День благодарения и… ты знаешь. Мамы.

На самом деле я не знала, но говорить об этом не стала.

— Ты должен подбросить нас к Мейсону и поехать домой, — говорю я, в то время как каждая частичка меня хочет затолкать все эти слова обратно в мой рот.

— Как вы вернетесь домой? — спрашивает он. Я на секунду задумываюсь.

— Я думаю, мы полетим. Мы можем заставить маму купить нам билеты, но я уверена, что с этим проблем не возникнет, если принимать во внимание, что мы возвращаемся в Сан-Диего. — Я отпиваю немного своего латте. — Я имею в виду, мы получим свои новые паспорта, это будет хороший шанс их протестировать.

Мой желудок делает сальто от этой мысли.

Шон и я не устраиваем представления из прощания (но все всё равно смотрят), я могу почувствовать рывок, когда его машина поворачивает за угол и исчезает. Я не могу ничего с собой поделать: я пишу ему.

УВИДИМСЯ ЧЕРЕЗ ТРИ ДНЯ, НЕ БОЛЬШЕ.

Он пишет в ответ:

НАДЕЮСЬ, МЕНЬШЕ ЧЕМ ЧЕРЕЗ ДВА.

Зная, что он за рулем, я не отвечаю.

Несколькими часами позже невозмутимый Мейсон берет наши фотографии, звонит маме по поводу билетов на самолет и оставляет нас в гостиной с пультом и свободным доступом к холодильнику, чтобы мы могли что-нибудь поесть, пока он идет на работу за нашими документами.

Элла, Бетси и я не много разговариваем во второй половине дня, мы просто сидим вместе. Мы рано отправляемся в кровать, и утром мы собираемся и ждем такси, заранее оплаченное Мейсоном, которое доставит нас в аэропорт Оклахомы.

На выходе Мейсон вручает каждой из нас по желтому конверту с застежкой сверху. Я заглядываю в свой и нахожу новенькие водительские права, паспорт, свидетельство о рождении, аттестат, медицинскую историю и карточку социального страхования. Как истинный волшебник, Мейсон вручил мне новую жизнь.

— Спасибо, — искренне говорю я.

— Всегда пожалуйста. И не забудьте записать мой номер.

— Не забудем.

Элла вторит моему спасибо, а Бетси практически обнимает Мейсона. Он кажется удивленным, но не отталкивает её. Он наполовину улыбается, когда понимает, что происходит, и обнимает её в ответ. В нескольких шагах останавливается такси, но я вспоминаю, что кое-что забыла наверху. Я вбегаю в девчачью комнату и хватаю мел из лотка на тумбочке. Мелким шрифтом в самом уголке я пишу короткую записку.

«Я люблю твою комнату. Надеюсь, мы встретимся в один прекрасный день. Лиззи Бест».

Не знаю почему, но я чувствую связь с этой девушкой. Может быть, это из-за того, что мне нравятся её вещи, и я хочу завести новых друзей теперь, когда я могу. Или, возможно, это из-за того, что у нас обеих абсолютно странные родители. Мы одинаковые, в любом случае.

Я присоединяюсь к другим в машине, и меньше чем через двадцать минут мы останавливаемся перед линией безопасности в аэропорту. Она двигается быстрее, чем я к этому готова, но работник сверяет мой посадочный талон с паспортом, затем смотрит на моё лицо, ставит печать и возвращает документы мне.

Мама ждет нас в зоне получения багажа. Я держу свой подбородок высоко и вглядываюсь в мамино лицо, когда она замечает различия.

Бетси в длинном платье, развевающемся сзади неё при движении, так же как и её недавно окрашенная огненно-красная грива. Элла в милом кардигане, с выглядывающим из-под него опрятным воротничком, юбке и лодочках; обрезанные Бет волосы собраны Эллой в натуральный хвост, демонстрирующий её скулы.

Что касается меня, я иду в короткой юбке на талии, черной с длинными рукавами кофте и зашнурованными ботинками на толстых, узорчатых колготках. Бет во всей красе продемонстрировала свои парикмахерские способности, когда химически выпрямила мои волосы, а затем сделала идеальную ярко-синюю полосу по всей длине волос.

Мы идем через пространство, чувствуя себя столь же отличающимися изнутри, как и снаружи. Я могу видеть, как глаза мамы принимают это: она наконец-то видит нас. Я вижу по её глазам, что она понимает, что мы никогда не будем теми же самыми. Что сколько бы она ни хотела пытаться вычистить наши вещи и заставить нас жить так, как мы жили, никакое количество уговоров или принуждение не помогут.

Постоянное окрашивание — наш страховой полис.

Несмотря на то, что кажется, будто мы отсутствовали месяцами, мы возвращаемся в наш дом на холме спустя пять дней после того, как покинули его. Никто из школы нас не потерял: все ещё были на каникулах в честь Дня благодарения. Ничего не изменилось, за исключением… меня: никогда ещё мир не блистал столькими красками. Я проверяю своё водительское удостоверение, чтобы убедиться, что всё реально.

Я пишу Шону, пока мама проезжает через ворота:

МЫ ВЕРНУЛИСЬ.

Он отвечает:

КОГДА Я СМОГУ УВИДЕТЬ ТЕБЯ?

Улыбаясь, я бросаю взгляд в зеркало на маму, её лицо более чем красноречиво.

ОНА ХОЧЕТ ПОГОВОРИТЬ С НАМИ. НЕ УВЕРЕНА, КАК ЭТО ПРОЙДЁТ. Я ПОЗВОНЮ ТЕБЕ ПОСЛЕ.

Шон пишет:

УДАЧИ.

— Закиньте свои вещи в комнаты и подходите в гостиную, — говорит мама, когда мы все внутри. — Я думаю, это время для хорошего, длинного разговора.

Элла, Бетси и я делаем, как она сказала. Вверх по ступенькам, моя комната выглядит слишком скучно, слишком успокаивающе. Я мечтаю о том, чтобы пойти в магазин и купить как можно больше плакатов и постеров, но вместо этого я предвкушаю нагоняй. Я пересекаю лестницу, морально подготавливая себя к проблемам. Но когда я захожу в гостиную, там, на кофейном столике, стоит пинта мороженого — даже не на подносе, и миски с ложками уложены рядом.

— Я подумала, что немного мороженого может сделать вещи более простыми, — говорит мама, тепло улыбаясь. Я думаю обо всём, что она сделала, и не могу улыбнуться в ответ.

Но я соглашаюсь на мороженое.

— Во-первых, я хочу сказать, как я сожалею обо всем, что случилось на этих выходных, — говорит мама, убирая волосы с глаз.