«Одно из двух, – подумал я. – Либо вся его теория ошибочна, либо сегодня тайна будет разгадана».

Холмс мог и не просить меня дожидаться его, поскольку я понял, что не смогу заснуть, пока не узнаю, чем закончилось его приключение. Из дома он вышел около девяти. Я понятия не имел, когда он вернется, но засел с трубкой за «Vie de Boheme»[29] Анри Мюрже, надеясь, что шелест страниц отвлечет меня от тревожного ожидания. В десять часов я услышал торопливые шаги, – это в свою комнату прошла служанка, очевидно, собираясь ложиться спать. В одиннадцать за моей дверью раздалась более степенная поступь квартирной хозяйки, которая направлялась к себе, скорее всего с той же целью. Было уже почти двенадцать, когда мой обострившийся слух уловил, как в замочной скважине щелкнул ключ моего друга. С первого взгляда на Холмса я понял, что на этот раз ему не повезло. На его лице боролись веселье и досада. Наконец верх взяла веселость, и он беззаботно рассмеялся.

– Только бы в Скотленд-Ярде об этом не узнали! – воскликнул он и плюхнулся в кресло. – Я столько раз над ними подтрунивал, что они мне этого не спустили бы. Я могу смеяться только потому, что знаю, что все равно рано или поздно отыграюсь.

– Что, что же произошло?

– Ладно уж, и вы посмейтесь надо мной. Эта заботливая матушка какое-то время ковыляла по улице, потом начала хромать, как будто натерла ногу. Наконец вовсе остановилась и кликнула проезжающий мимо кеб. Я решил, что нужно подойти поближе, чтобы услышать адрес, но оказалось, что можно было и не рисковать, она назвала его так громко, что было, наверное, слышно и на другой стороне улицы. «Езжай в Хаундсдитч, на Дункан-стрит, к тринадцатому дому», – крикнула она, когда умостилась на сиденье. Все это выглядело довольно естественно, и я, ничего не подозревая, уселся на задок кеба, чтобы прокатиться вместе с ней. Это особое искусство, которым просто обязан владеть каждый сыщик. В общем, ехали мы без остановки до самой Дункан-стрит. Я спрыгнул, когда мы подъезжали к тринадцатому дому, и пошел дальше по улице, изображая обычного прохожего, который вышел прогуляться перед сном. Я видел, как кеб остановился. Извозчик даже соскочил с козел и открыл дверцу кеба, чтобы бедной старушке удобней было выходить. Но оттуда никто не вышел! Когда я приблизился, извозчик озадаченно смотрел на пустое сиденье и при этом сыпал такими отборными ругательствами, которых я еще в жизни не слышал. В кебе никого не было, и, боюсь, этот парень очень не скоро получит свои честно заработанные деньги. Когда мы вместе с ним обратились за разъяснениями в тринадцатый дом, оказалось, что там проживает весьма почтенный обойщик по имени Кезвик и ни про каких Сойеров или Деннисов там никогда и слыхом не слыхивали.

– Неужели вы хотите сказать, – изумленно воскликнул я, – что эта немощная старуха, которая с трудом стояла на ногах, выпрыгнула из движущегося кеба, и ни вы, ни извозчик этого не заметили?!

– Старуха! Как бы не так! – уже раздраженно сказал Шерлок Холмс. – Это мы с вами немощные старухи, потому что дали обвести себя вокруг пальца. Это наверняка был молодой мужчина, и к тому же весьма проворный, да еще и отличный актер. Просто удивительная находчивость! Наверняка он заметил слежку и таким образом отделался от меня. Это доказывает, что тот, кого мы ищем, вовсе не так одинок, как мне казалось раньше. У него есть друзья, готовые ради него пойти на риск. Но доктор, у вас усталый вид! Послушайтесь моего совета, ложитесь спать.

Я и вправду очень устал за день, поэтому охотно подчинился его указанию. Я оставил Холмса в кресле у тлеющего камина и потом еще долго слушал тихую, печальную мелодию, которую мой друг играл на скрипке. Я понимал, что это странное дело не дает ему покоя.

На следующий день все газеты пестрели заголовками о «Брикстонской загадке», как окрестили это дело журналисты. В каждой был подробный отчет о происшедшем, а некоторые даже посвятили этой теме свои передовицы. Из них я узнал для себя кое-что новое. До сих пор я храню у себя многочисленные выписки и вырезки из газет, относящиеся к этому делу. Вот краткое изложение некоторых из них.

«Дейли телеграф» отмечала, что в истории преступлений мало найдется случаев, которые были бы столь же загадочны, как это. Немецкое имя жертвы, полное отсутствие мотивов убийства, зловещая надпись на стене, – все указывало на то, что преступление было совершено политическими эмигрантами и революционерами. Социалисты имеют весьма разветвленную сеть организаций в Америке, и убитый, несомненно, каким-то образом нарушил их неписаные законы, за что и был выслежен и казнен. Упомянув германский фемгерихт[30], aqua tofana, карбонариев, маркизу де Бренвилье, теорию Дарвина, принципы Мальтуса и убийства на Рэтклифф-хайвей, автор закончил статью критикой правительства и призывом внимательнее присматриваться к иностранцам, приезжающим в Англию.

«Стандарт» посетовала на то, что всплеск подобных проявлений беззакония обычно приходится на правление либерального правительства. Причину этого «Стандарт» усматривала в нестабильности, вызывающей брожение в умах масс и, как следствие, упадок всевозможных авторитетов и неуважение к закону. Убитый американец несколько недель прожил в «Метрополе», потом снимал меблированный номер в пансионе мадам Шарпантье на Торки-террас на юге Лондона, в районе Камберуэлл. В поездках его сопровождал личный секретарь, мистер Джозеф Стэнджерсон. Они попрощались с хозяйкой дома во вторник, четвертого числа сего месяца, и отправились на вокзал Юстон, сказав, что собираются сесть на экспресс до Ливерпуля. Впоследствии их видели вместе на платформе. Больше о них ничего не было известно, до тех пор пока тело мистера Дреббера не было обнаружено в пустом доме на Брикстон-роуд, улице, которая находится в совершенно другом районе города. Как оно туда попало и что явилось причиной смерти, пока остается загадкой. Также ничего не известно и о местопребывании мистера Стэнджерсона. К счастью, над делом работают лучшие сыщики Скотленд-Ярда, мистер Лестрейд и мистер Грегсон, которые, несомненно, скоро прольют свет на это загадочное преступление.

«Дейли ньюс» подчеркнула, что это преступление относится к разряду политических. Деспотизм и непримиримое отношение к либерализму, характерные для континентальных правительств, привели к тому, что к нашим берегам хлынул поток людей, которые могли бы стать образцовыми гражданами, если бы не их суровое прошлое. В кругу этих людей существует строжайший кодекс чести, любое нарушение которого карается смертью. Необходимо приложить все усилия, чтобы найти секретаря, Стэнджерсона, и подробно выяснить, какой образ жизни вел убитый. Большим шагом к раскрытию преступления стало то, что наконец был установлен адрес, по которому проживал мистер Стэнджерсон… И эта заслуга целиком принадлежит мистеру Грегсону из Скотленд-Ярда.

Мы с Шерлоком Холмсом читали эти статьи за завтраком, и моего друга они, похоже, порядком позабавили.

– Ну, что я вам говорил! Что бы ни случилось, стричь купоны будут Лестрейд с Грегсоном.

– Кто знает, как все повернется!

– Да бросьте вы, им все равно. Если убийцу поймают, это произойдет «благодаря их усилиям»; если ему удастся ускользнуть, это будет «вопреки их усилиям». В любом случае они остаются в выигрыше, а я в проигрыше. Что бы они ни делали, на них всегда будут смотреть как на героев. «Un sot trouve toujours un plus sot qui l’admire»[31].

– Что это?! – воскликнул я, так как в эту секунду в прихожей и на лестнице раздался топот множества ног, сопровождаемый громкими недовольными возгласами нашей хозяйки.