Рокингем закричал и вскинул руку в безнадежной попытке защититься, но Морис вонзил меч в грудь демона и упал на голема. Тени поглотили обоих.

— Морис! — крикнул Флинт.

Эр'рил вскочил на ноги, когда тени начали вращаться в водовороте, постепенно сужаясь, словно вода, убегающая в невидимую трубу. Из самого центра вихря послышался жуткий вопль, который становился все более резким и пронзительным, по мере того как сжималась лужа мрака. Еще одно мгновение — и она исчезла.

Никто не произнес ни слова.

На палубе лежал длинный белый скелет с зажатым в пальцах коротким мечом. Морис.

Все были так потрясены, что не сводили с него глаз, слишком измученные, чтобы говорить. Облегчение, испытанное ими оттого, что они победили чудовище, мешалось с ужасом от цены, которую пришлось заплатить.

Наконец молчание нарушил Джоак, который шепотом произнес молитву:

— Добрая Матушка, даруй нашему другу покой и прижми его к своей груди.

Эр'рил не знал, что еще можно добавить, в его душе боль сражалась с яростью. Сколько еще отважных воинов должно умереть, прежде чем Аласея обретет свободу?

Флинт наклонился к скелету. С благоговением прикоснувшись к белому черепу друга, он поднял с палубы серебряную серьгу, потом выпрямился и протянул ее Джоаку. Юноша принял дар.

Эр'рил не сводил глаз с серебряной серьги на ладони Джоака, знака принадлежности к древнему ордену.

— Он бы хотел, чтобы она стала твоей, — сказал Флинт хриплым от переполнявших его чувств голосом.

— Для меня честь носить ее.

Флинт утер слезы и выпрямил спину, но его глаза оставались мокрыми.

— Надо проверить корабль, — сказал он Эр'рилу.

«Морской стриж» уже начал погружаться в воду.

Эр'рил кивнул, почувствовав, что старик хочет побыть один. Сегодня он потерял близкого друга, а с болью иногда лучше справляться в одиночестве.

Когда Флинт ушел, Джоак показал на скелет.

— А Рокингем? Где кости чудовища?

Эр'рил вспомнил жуткий вопль, который стих одновременно с исчезновением теней.

— Я не знаю. Боюсь, ему опять удалось избежать смерти.

— Значит, жертва Мориса была напрасной.

— Нет, пусть он и не уничтожил врага, но ему удалось прогнать его. Не думаю, что мы выдержали бы еще одну магическую атаку.

Джоак кивнул и сжал пальцами серебряную звездочку.

— В следующий раз, — сказал юноша с такой злобой, что Эр'рил на него посмотрел, — я вырву его сердце собственными руками.

Эр'рил сжал его плечо, пытаясь успокоить, но тут впервые заметил белый посох и алые полосы, обвивавшие его по всей длине.

— Джоак, дай-ка мне взглянуть на твой посох.

Юноша стряхнул его руку и, подозрительно прищурившись, убрал посох подальше от Эр'рила.

— Зачем?

Эр'рил внимательно посмотрел на него, заметив алые полосы, соединявшие руку юноши и посох.

— Ладно, не важно. Ты уже ответил на мой вопрос. — Эр'рил отвернулся, но добавил через плечо: — Я советую тебе в будущем, если ты не сражаешься, надевать перчатку, когда берешь посох в руки. Запас крови в твоем теле не бесконечен.

Не обращая внимания на насупившегося Джоака, он отвернулся и принялся вглядываться в дальний конец палубы. Наконец он заметил Элену, которая сидела, прислонившись к правому борту. Она подтянула к подбородку колени, обхватив их руками и спрятав лицо. По тому, как дрожали ее плечи, воин понял, что Элена плачет.

Эр'рил направился к ней с тяжелым сердцем, заметив каскад рыжих локонов, скрывавших лицо. Он не меньше девушки был виноват в ее необдуманных действиях. Накануне, на кухне Флинта, ему следовало подробнее рассказать Элене про заклинание. Но с другой стороны, он боялся ее слишком сильно испугать. Она и без того была потрясена. Эр'рил вздохнул и подошел поближе.

Элена, видимо, услышала его шаги, но не подняла головы, и ее слова прозвучали едва слышно.

— Мне очень жаль Мориса, — сказала она. — Я его почти не знала, но он отдал жизнь, чтобы меня защитить. Я должна была… могла бы…

— Нет, — сурово перебил он ее. — Мы сегодня потеряли хорошего человека, но ты не должна себя винить. Думая так, ты позоришь моего друга. Он отдал за тебя жизнь, и ты должна принять его жертву. Окажи Морису честь и пойми, что он спас тебя, но ты не могла ничего сделать, чтобы предотвратить его смерть.

Она зарыдала еще сильнее, и Эр'рил позволил ей выплакаться. Им еще многое нужно было обсудить, и он хотел дать ей возможность освободиться от боли. Наконец он снова заговорил:

— Насчет Джоака… и посоха.

Элена съежилась, услышав его слова. Казалось, она еще больше ушла в себя.

— Я думала, что у меня не было выбора, — отвернувшись, пробормотала она, и в ее голосе Эр'рил услышал боль.

— Возможно, его действительно не было. Но твое решение также лишило Джоака права выбора. Ты отняла его у своего брата.

Элена молчала.

— Ты понимаешь, что ты сделала? — спросил он. — Понимаешь, что создала?

Она кивнула, не поднимая головы.

— Я… создала кровавое оружие. Вроде тех мечей, про которые ты мне рассказывал. И… связала его с Джоаком.

— Да, — подтвердил Эр'рил, радуясь тому, что она, по крайней мере, понимает, что натворила. Он боялся, что ее действиями управляла ведьма. — Он сильный, и вся твоя семья обладает магическим даром. Возможно, со временем он научится контролировать свое оружие. Но он вспыльчив и отличается безрассудностью. Эти качества могут привести к тому, что магия посоха подчинит его себе. Только время покажет, чем все это закончится.

Элена сжалась в тугой комок.

— Я уничтожаю всю свою семью.

Эр'рил опустился на колени рядом с ней.

— За свободу всегда приходится дорого платить.

— Но почему должны платить мои родные?

Эр'рил потянулся к ней и обнял.

— Мне очень жаль, Элена, — сказал он, притянув ее к себе. — Ты несешь тяжелую ношу, но она легла на плечи не только твоей семьи. Вся Аласея истекает кровью.

Она задрожала и постаралась сильнее прижаться к груди воина.

— Я знаю, — прошептала она с такой безнадежностью в голосе, что Эр'рилу захотелось до скончания века держать ее в объятиях, защищая от всех бед.

Они еще немного так посидели, и наконец Элена перестала дрожать и подняла руку.

— А как насчет этого? — Она показала ему свои длинные ногти. — Почему так случилось?

Она повернулась к нему, и он увидел, что ее глаза опухли от слез, а мокрые щеки были белыми как мел. И впервые он разглядел женщину, которая пряталась за мягкой юной девушкой.

В зеленых глазах Элены, окутанных огненно-рыжими локонами, появились золотистые точки. Ему отчаянно хотелось провести пальцем по высоким скулам, мимо сильного подбородка к стройной шее. Ее губы, расцветшие, словно розовые лепестки, были приоткрыты, когда она посмотрела на него.

— Эр'рил?

Он несколько раз моргнул и, немного отодвинувшись от нее, откашлялся. Он знал цену создания кровавого оружия и понимал, что девушка изменится. И тем не менее его на мгновение поразило ее лицо. Он не ожидал, что на него будет смотреть такая женщина.

Почувствовав его смущение, Элена опустила глаза и поплотнее закуталась в шерстяную рубашку Джоака.

— Что со мной произошло?

С трудом сглотнув, он заставил себя ответить на ее вопрос.

— Чтобы создать кровавый меч или любое магическое оружие, маг должен добровольно отдать частицу себя. Часть своей жизни.

Она непонимающе нахмурилась.

— В каком смысле?

Он попытался подобрать слова, чтобы объяснить это понятнее, но обнаружил, что ему трудно собраться с мыслями. Воин не мог заставить себя не видеть изменений, которые с ней произошли.

— У тебя отняты годы жизни, они отданы посоху. Ты стала старше, Элена. Думаю, в то мгновение, которое тебе потребовалось, чтобы изменить Джоака, для тебя прошло по меньшей мере четыре или пять зим.

Ее руки метнулись к лицу, словно она хотела на ощупь проверить правдивость его слов, но длинные ногти мешали ей.

— Мои волосы… и ногти…