Комната удивила Мисилл. Она ожидала увидеть перед собой темную мрачную клетушку, а оказалась в помещении хоть и без окон, но ярко освещенном лампами и горящими в маленьком очаге углями. Ощущение тепла и располагающего уюта усиливал толстый шерстяной ковер, закрывавший дубовый пол. У каждой стены стояла пара крепких кроватей, а перед очагом Мисилл заметила три стула с мягкими подушками.

С одного из них ей навстречу вскочил знакомый худой человек в потрепанной дорожной одежде. Он хмурился, сердито поджав тонкие губы. Под тусклыми каштановыми волосами Сверкали такие же янтарные глаза с вертикальным разрезом, как и у его брата-волка.

— Могвид, твой брат Фардейл внизу, охраняет мою лошадь. Он будет рад узнать, что с тобой все в порядке, — сказала Мисилл, надеясь, что хмурое выражение сменится на более радостное.

Однако эта новость ничего не изменила. Лицо Могвида стало еще мрачнее.

— Я буду счастлив снова увидеть брата, — без всякого выражения сказал он.

Мисилл, вопросительно приподняв бровь, посмотрела на Тол'чака, который подвел мать к одной из кроватей.

— Не обращай внимания на Могвида, — проворчал он, изо всех сил стараясь говорить тихо. — У нас у всех сейчас тяжело на сердце.

Подойдя поближе, Мисилл поняла, что кровать не пустует, а ее чутье охотницы уловило сильный аромат магии стихии ветра. Она уже догадалась, кто на ней лежит — Мерик, принц элв'инов. Однако, даже стоя рядом, она не смогла его узнать. Мерик, чье хрупкое тело скрывали льняные простыни, больше не был тем удивительным существом, с которым она рассталась в Тенистом Потоке. Его грудь была вся в ожогах, и запах горелой плоти окутывал тело так же плотно, как лечебные повязки. Губы распухли и потрескались, великолепные серебряные волосы сгорели до самого скальпа. Мисилл вздохнула с облегчением, увидев, что он спит — глаза Мерика были закрыты, а грудь равномерно подымалась и опускалась. Воительница прекрасно понимала, что все это благодаря бальзамам и эликсирам Мамы Фреды.

Она не могла больше смотреть на Мерика.

— Что случилось?

— Его поймал и пытал один из охотников Темного Властелина.

Затем Тол'чак рассказал ей о событиях, которые в конце концов привели их сюда. О том, как он в последнее мгновение спас Мерика от гнусного повелителя д'варфов, как Могвид перехитрил темных стражей — близнецов, которые жили в большом замке.

— Мы сбежали на барже, когда стены крепости начали рассыпаться и падать. Но Мерику становилось все хуже и хуже. Нам удалось спасти его от Темного Властелина, но отравленные раны начали гноиться. Хорошо, что хозяин постоялого двора направил нас к Маме Фреде сразу после того, как мы въехали в Порт-Роул.

— Удача тут ни причем, Тол'чак, — пробормотала Мисилл, которая понимала, что благородство в этом портовом городе встречается редко и всегда имеет свою цену.

Скорее всего, хозяин постоялого двора испугался, что болезнь Мерика может оказаться заразной, поэтому быстренько спровадил незнакомцев к целительнице, чтобы не подвергать свое заведение опасности.

— Ну, не знаю, удача или нет, но мы пришли сюда. — Тол'чак тихонько сунул кусочек печенья Тикалу, который шарил у него в карманах.

Тамринк проглотил его целиком, а потом облизал пальцы, один за другим.

— Это была настоящая удача, — вмешалась Мама Фреда. — Похоже, сама Добрая Матушка присматривает за вами. — Она сняла Тикала с плеча огра и села с ним вместе на стул. — Я выращиваю здесь очень редкое растение, которое можно найти только в Ирендле. Оно-то и помогло справиться с лихорадкой. Еще один день, и он бы умер.

— Мерик уже чувствует себя лучше, — кивнув, подтвердил Тол'чак.

Мисилл нахмурилась. Если сейчас элв'ин выглядит лучше, что же было вчера? Она огляделась.

— А где Крал? Как он?

Горец был единственным членом небольшого отряда, про которого никто еще ничего не рассказал.

— Он наблюдает за северными воротами, ждет тебя там, — ответил Могвид. — Мы не знали, с какой стороны ты въедешь в Порт-Роул.

— Обычно он возвращается после наступления темноты, — Добавил Тол'чак.

— С тех пор как мы покинули Тенистый Поток, — продолжал Могвид, — Крал с каждым днем становится все беспокойнее. Уходит из дома почти каждую ночь, бродит по улицам, пытается выследить врагов.

— Ну, искать меня не было никакой необходимости, — сказала Мисилл. — Моя способность улавливать магию стихий помогла бы мне вас найти. Разве это еще не все поняли?

Могвид отошел к стулу, стоящему рядом с Мамой Фредой, и опустился на него со снисходительной улыбкой на губах.

— Ты почувствовала присутствие Мерика, когда находилась на улице? — спросил он. — Или в лавке внизу?

Мисилл нахмурилась. В словах оборотня была правда. Она не почувствовала даже намека на необычную магию ветра, присущую Мерику, до тех пор пока дверь в комнату не открылась.

— Как?.. Я ведь должна была… — Мисилл повернулась к Маме Фреде.

Старая целительница улыбнулась.

— Ты многого не знаешь, юная леди. В моих родных джунглях, где магия земли так же плодородна, как сами леса, мы научились защищать то, что нам принадлежит. Давным-давно я покрасила эти стены ароматическим маслом из корня бейн. Он скрывает дар магии стихий от любопытных глаз.

Мисилл принялась разглядывать стены из промасленных досок, попыталась мысленно покинуть пределы комнаты, но у нее ничего не вышло. Возникло ощущение, что за этими стенами просто ничего нет.

— Вот почему я не почувствовала присутствие Мамы Фреды, когда в прошлый раз была в городе, — пробормотала она. — Эти стены помогают тебе прятаться от темной стражи. Ты создала себе безопасное убежище.

— В Порт-Роуле нет такого понятия, как безопасное убежище, — фыркнула Мама Фреда. — Болотный город такого просто не потерпит. Но здесь мой дом.

Мисилл почувствовала, как ее охватывают подозрения. Каждое мгновение, которое она проводила со старой целительницей, приносило ей новое открытие, и Мисилл это совсем не нравилось. У нее было такое ощущение, будто она сражается в зыбучих песках и меч Мамы Фреды явно длиннее.

— С твоей стороны было очень великодушно открыть свой дом для моих друзей, но…

— … но щедрость в Порт-Роуле всегда имеет цену, — договорила за нее Мама Фреда.

Лицо Мисилл окаменело.

Мама Фреда поудобнее устроилась на стуле и указала Мисилл на последний свободный стул.

— Если твое лицо потемнеет еще сильнее, мне потребуется фонарь, чтобы его видеть. Садись… ну, садись же.

Мисилл, оставшись стоять, выпалила:

— Хватит глупостей! Говори нормально. Ты не можешь видеть мое лицо. У тебя нет глаз.

— При чем тут глаза? Я вижу кусочек засохшей грязи на твоей щеке и крошечную соломинку, которая запуталась у тебя в волосах над левым ухом.

Мисилл стерла грязь со щеки и вынула соломинку из волос.

— Как?

Мама Фреда взъерошила золотистую шерсть своего любимца и пощекотала его за ухом. Тамринк поиграл с ее рукой, а потом устроился на коленях целительницы и принялся сосать палец у себя на ноге. Все это время он не сводил глаз с лица Мисилл.

— Кроме таланта к мимикрии тамринки обладают и другими уникальными способностями, — начала Мама Фреда. — В наших джунглях они передвигаются большими группами, связанными семейными узами. Они вырастают в такой непосредственной близости друг к другу, что каждый становится частью целого. То, что видит один тамринк, видят и все остальные. В каком-то смысле стая становится одним живым существом, которое все видит и все слышит.

— У них единое восприятие окружающего мира? — спросила потрясенная Мисилл.

Она читала про такие способности в книгах, сохраненных Союзом Сестер.

Мама Фреда не стала отвечать ей.

— Я родилась без глаз, а в моем племени такой недостаток считался дурным предзнаменованием. Чтобы умилостивить богов, меня совсем крошечной отнесли в джунгли и оставили умирать.

Видимо, ужас, появившийся на лице Мисилл, не остался незамеченным.

— Не переживай, дитя, — сказала Мама Фреда, — я почти ничего не помню из того времени. Мое первое воспоминание: я лечу среди деревьев и вижу мир глазами огромной самки тамринка. Она висела на ветке у меня над головой, видимо, пытаясь понять, почему странное голое существо громко плачет возле ее гнезда.