Эр'рил облизнул губы. Он понимал, что не сможет бесконечно расспрашивать темного мага. Но пусть даст еще один ответ.
— Хорошо. Я клянусь освободить книгу. Так что же делает Вейр?
Грэшим наклонился к Эр'рилу.
— Это главный источник черной магии Темного Властелина! Именно в Вейре он черпает свое могущество.
У Эр'рила перехватило горло. Вот тайна, которая мучила Братство, — источник силы Черного Сердца! Если бы они узнали об этом несколько столетий назад, то нашелся бы способ лишить Темного Властелина его могущества. Грэшим не солгал. Эр'рил не зря давал клятву.
— А теперь пора разрушить заклинание и освободить Кровавый Дневник, — нетерпеливо сказал Грэшим, тяжело опираясь о ледяную стену.
У темного мага почти не осталось сил.
Эр'рил кивнул, он был так ошеломлен, что не мог говорить. Воин повернулся к черной стене льда и, проведя по ней ладонью, нащупал нужное место, позволяющее разрушить барьер. Оставалось только приложить к нему ключ. Эр'рил повернулся, чтобы в последний раз опереться изуродованным правым плечом на лед, и посмотрел на Грэшима.
— Я сказал Шоркану, что для заклинания мало моей крови и магии.
— Да, я не забыл твоей уловки.
— Это не было уловкой. Цена слишком высока. — Эр'рил прижал плечо к ледяному замку в стене. — Необходима еще и моя плоть.
Обжигающая боль пронзила плечо Эр'рила, когда кости, мышцы и волокна нашли то, что было потеряно так давно. Черный лед начал таять на стене и потолке, вокруг того места, где стоял Эр'рил.
Стена, на которую опирался Грэшим, исчезла, и он упал на колени, ошеломленно глядя на происходящие вокруг изменения. Он перевел взгляд на Эр'рила, когда лед полностью исчез.
— Значит, ключом был ты!
Эр'рил посмотрел на свое правое плечо. Теперь на нем снова появилась настоящая рука из плоти и костей. Не фантом, а его прежняя рука, пожертвованная им много веков назад для того, чтобы заклинание было завершено. Он согнул ее и прижал к груди. Эр'рил обнаружил, что его пальцы держат книгу, которую он не видел много столетий, — потрепанную, черную, с бордовой розой на обложке.
Грэшим не мог отвести от нее взгляда.
— Кровавый Дневник!
Эр'рил не дал старому магу прикоснуться к книге.
— Мы заключили договор! — прорычал Грэшим. — Ты дал клятву.
— Я поклялся освободить книгу. И сдержал свое слово. — Воин сделал шаг, зазвенел цепями и указал на лежащий на полу кусочек посоха. — Ты меня предал — твой дар был совершенно бесполезным. — И он раздавил щепку каблуком. — Вот почему наши обещания, которые мы дали друг другу, больше не имеют силы.
Грэшим попытался подняться на ноги, но он лишился посоха, а после схватки с Шорканом у него совсем не осталось сил.
Эр'рил приложил книгу к своей покрытой рунами груди. Раны тут же затянулись, уродливые следы исчезли.
— Ты забыл, что книга меня защищает, а не просто дарует долгую жизнь.
Кандалы, сковывавшие ноги Эр'рила, со звоном упали на каменный пол.
Воин равнин отбросил их и отступил еще на шаг. Наконец он был свободен.
Грэшим поднял руку, чтобы обрушить на Эр'рила остатки черной магии, однако тот выставил перед собой книгу.
— Полагаю, магия Кровавого Дневника меня защитит, а если нет, ты сам уничтожишь книгу, свою единственную надежду обрести молодость.
Рука старого мага медленно опустилась.
— Кроме того, будет лучше, если книга останется у нас. Она потребуется нам с Эленой, чтобы победить Темного Властелина. А после твоего предательства тебе остается надеяться, что мы добьемся успеха. Не думаю, что Черное Сердце простит тебя, Грэшим.
Старый маг заметно побледнел, он понял, что Эр'рил говорит правду. Грэшим нахмурился, взмахнул рукой и открыл портал.
— Мы еще не закончили, Эр'рил! — прорычал он, перед тем как исчезнуть.
Эр'рил держал Кровавый Дневник перед собой. Он и сам не знал, что потрясло его больше — добытая книга или возвращение правой руки. Он провел по правой ладони левой, и по его спине пробежала дрожь. После стольких лет обладание правой рукой казалось противоестественным, но в то же время таким знакомым… К нему вернулись прежние воспоминания, словно вместе с плотью он получил возможность увидеть все снова: вот он держит косу двумя руками, делает ровные широкие взмахи, и трава ложится перед ним ровными рядами; обнимает отца при прощании и сжимает правой рукой ладонь Шоркана. Воспоминания о давних щедрых временах, когда жизнь представлялась простой и легкой…
Эр'рил покачал головой. Он получил назад правую руку — но прошлое было потеряно для него навсегда. И никакая магия здесь не поможет.
Взгляд Эр'рила вновь обратился к Кровавому Дневнику. Сколько жизней отдано ради старой потрепанной книги. Он перевернул обложку и прочитал слова, появившиеся в ту роковую ночь пять веков назад:
«Так создана Книга, напитанная кровью невинного, в полночь, в Долине Луны. Тот, кто возьмет ее, прочитает первые слова и заплачет о своем погибшем брате… и утерянной невинности. Ничто не вернется».
Эр'рил закрыл книгу и подумал о брате и прошедших столетиях, которые привели его в эту комнату. Тогда здесь остался восковой круг и труп мальчика. Эр'рил тряхнул головой, подошел к стене и взял факел.
Кровавый Дневник был прав.
Элена опустилась на колени возле Флинта. Без одежды она чувствовала себя особенно уязвимой, хотя никто не мог ее увидеть. Девушка склонилась над телом старого моряка, но старалась не смотреть на его шею и лицо, превратившиеся в кровавое месиво. Она прикоснулась к плечу Флинта.
— Прости, — прошептала она и потянулась к сумке, висевшей у него на поясе.
Развязывая шнурок, Элена чувствовала себя расхитительницей могил. Она извлекла из сумки маленький сжатый кулак, амулет А'лоа Глен. В свете брошенной лампы красное железо сияло, словно свежая кровь.
Выпрямившись, Элена взвесила на ладонях кулак и кинжал. Ей придется выбрать, что взять с собой; ее магической силы хватало только на то, чтобы сделать невидимым один предмет. Флинт считал, что ей необходим амулет, чтобы высвободить книгу, но Элене ужасно не хотелось оставлять кинжал, свое единственное оружие.
Пока девушка размышляла, раздался тихий шорох, заставивший ее вздрогнуть. Она сжала кинжал, и амулет выпал из ее руки. Элена резко повернулась, угрожающе подняв оружие. Никого. Потом шум послышался снова: тихое поскуливание. На этот раз Элена сумела проследить источник шума. У самой стены, в тени, неподвижно лежал Тикал.
Девушка пригнулась и на цыпочках подошла к тамринку. Тикал лежал на боку, его шея была повернута под неестественным углом. Однако Элена заметила, что грудь зверька поднимается и опускается. Она протянула палец и коснулась тела зверька. Вновь послышался стон. Элена вздрогнула: тамринк был жив.
Оглянувшись на брошенный амулет, девушка вспомнила, что должна торопиться, но тихие стоны Тикала заставили ее сердце сжаться. Она замерла на месте, не зная, что делать дальше. Ведьма сжала рукоять кинжала, она понимала, что может одним ударом положить конец мучениям зверька. Элена даже подняла руку, но тут же опустила ее. Нет, она не в силах так поступить. С каждым днем долгого путешествия ее сердце ожесточалось, но убивать тамринка она не станет. За последние дни она видела слишком много смертей. Тикал не погибнет от ее руки. Но и оставить его здесь Элена не могла. Тикал был не просто милым зверьком — он глаза Мамы Фреды.
Элена прикусила губу и приняла решение.
Она осторожно подняла маленького тамринка, и ее поразило, какой у него мягкий мех. Когда Тикал оказался у нее на руках, он застонал громче. Стиснув зубы, Элена попыталась выправить его шею. Раздался скрежет костей, и зверек стал тихонько повизгивать. Элена сжалась, но не остановилась. Иногда боль необходима, чтобы выжить. Она уже получила этот жестокий урок.
Наконец ей удалось полностью выправить шею Тикала. Прижимая тамринка к груди, она кончиком кинжала надрезала ему палец; затем поступила так же со своим мизинцем и вспомнила прежние уроки. Ей нужно было передать зверьку лишь малую толику своей магии. Элена затаила дыхание и прижала окровавленный мизинец к разрезанному пальчику зверька. Она старательно сдерживала свою магию, чтобы лишь капля ее крови смешалась с кровью Тикала.
