— Думаешь, ошибаюсь? Скажу тебе кое-что, Льюис. Уж если кто и ошибается в этом деле, так это не я, а ты! Понятно? Ты, а не я. У тебя мозгов не хватает понять, что парочка этих жаб нагло врёт, чтобы спасти свои шеи от петли. Это дело не по тебе. Понял? Ясно я сказал? Это дело не по тебе.
Льюису стало больно, но не за себя.
— Может быть, вам в помощники нужен кто-то ещё. Я имею в виду, по этому делу.
— Может ты и прав, — Морс начал успокаиваться, и Льюис сразу это почувствовал.
— Там ещё этот… Ньюлав, сэр. Нам следует?..
— Ньюлав? А это что ещё за урод?
Льюис сказал что-то не то — и Морса опять прорвало.
— Ньюлав? Про этого урода ничего не знаем ни я, ни ты. Что у него? Печатная машинка? За такое не сажают. Не он сочинял то письмо, а КРОТЕР! А если тебе это не понятно, то у тебя мозги не в голове, а в заднице!
— А вам не кажется…
— Льюис, да пошёл ты…! Ты мне действуешь на нервы.
— Правильно ли я понял, что вы отстраняете меня от дела, сэр?
— Отвянь! Мне по барабану! Просто вали отсюда в заданном направлении и оставь меня в покое!
Льюис вышел.
Морс остался в кабинете один.
Очень скоро зазвонил телефон. Морс поднял трубку и отключился от реальности.
— Меня здесь нет, — рявкнул он. — Ушёл домой.
Бросил трубку на рычаг и углубился в размышления, блуждая в собственных извилинах. Даже Сью забыл. Разрушился последний замок: после прилива осталась бесформенная куча песка. Но даже в этот скорбный момент в мозгах Морса сверкнула ясная зарница. Он встал с кожаного кресла, открыл шкаф и достал папку с делом Сильвии Кей, просмотрел первую страницу и взялся читать с самого начала, читал и читал до обеда. Потом по комнате поползли тени, ему стало трудно различать буквы — тут новая жуткая идея зародилась в глубинах его измождённого сознания.
В четверть восьмого появилась роковая новость: Маргарет Кротер совершила самоубийство.
Глава 24
Бернард Кротер подбросил Дженнифер и удачно припарковался на Беар Лайн. Теперь даже донам не разрешалось парковаться около колледжа. Потом он пообедал в столовой универа и усердно работал до самого вечера.
Детей дома не было: уехали в турлагерь, проводили время на природе со сверстниками. Всем родителям полагалось навещать своих отпрысков раз в неделю, но младшие Кротеры предупредили своих, чтобы не вздумали заявиться. Вот и хорошо, можно воспользоваться моментом и вместе с Маргарет отправиться вечером поужинать в приличное заведение, покушать здоровую пищу, а то от вечных чипсов и бесконечного кетчупа уже живот сводило.
Бернард ушёл из колледжа примерно в двадцать минут седьмого. К тому времени на дорогах уже поредели машины, и ехать было одно удовольствие. Он открыл замок ключом и повесил в прихожей пальто. Чем-то воняло. Газом?
— Маргарет, ты где?
Бернард бросил портфель на пол.
— Маргарет!
Он пошёл на кухню — дверь закрыта.
— Маргарет!
Покрутил ручку двери на кухню, но дверь была заперта изнутри.
Бернард забарабанил в дверь.
— Маргарет, Маргарет! Ты там?
В нос бил запах газа. Во рту пересохло, голос задрожал, накатывала паника.
— МАРГАРЕТ!
Он побежал обратно к входной двери, выскочил на улицу через калитку и задергал дверь чёрного входа. Тоже на замке! Он захныкал, словно ребёнок. Заглянул на кухню через окно. Внутри горел свет, и у него мелькнула искорка надежды, но потом постепенно угасла. Сюрреалистическая картина, открывшаяся его взору, была так неправдоподобна, что он даже не придал ей вначале никакого значения — восковая фигура с яркими глазами, ярко покрашенная, с застывшей улыбкой звезды Голливуда. Чем это она занимается, сидя там на полу? Чистит плиту?
Он подобрал у стены кусок кирпича и разбил оконное стекло; сильно порезал пальцы, когда тянулся к шпингалету, но сумел открыть окно изнутри.
В нос ударил тошнотворный запах газа, он прижал к лицу носовой платок, пролез внутрь и выключил газ.
Голова Маргарет лежала на дверце духовки на мягкой красной подушечке. Он с раздражением подумал, что следует положить подушечку на место — на диван в гостиной. Остекленевшими как у зомби глазами он посмотрел на свои порезанные руки и автоматически вытер кровь носовым платком. Он увидел, что щель под дверью и щели на окнах заклеены скотчем: Маргарет отрезала полоски очень аккуратно, она всегда так делала, когда упаковывала детям подарки ко дню рождения. Дети! К счастью, их сейчас нет тут! Он увидел ножницы на стиральной машине, автоматически взял и положил их на место в ящик. Запах газа был всё ещё силён, и его затошнило. Постепенно весь ужас случившегося стал до него доходить, заполнять изнутри, словно ведро чернил. Он понял, что она умерла.
Он открыл замок двери на кухню, прошёл в прихожую, набрал номер телефона и как в тумане, не совсем соображая, попросил соединить его с полицией. Под телефонным справочником лежало какое-то письмо для него. Он взял письмо, положил в нагрудный карман и вернулся в кухню.
Когда через десять минут приехала полиция, он сидел на полу кухни, рядом с женой, смотрел на неё стеклянным унылым взглядом и гладил по волосам. Он словно оглох и не слышал резких и пронзительных звонков в дверь.
* * *
Морс приехал сразу после полиции и скорой помощи. Морсу позвонил инспектор Белл по просьбе самого Кротера. Оба инспектора уже неоднократно встречались до этого. Врач скорой увёл Бернарда из кухни в гостиную. Там он сидел, уткнувшись лицом в руки. Казалось, он не понимает, что происходит, но когда в комнату вошёл Морс, Бернард очнулся.
— Здравствуйте, инспектор.
Морс положил руку на плечо Кротера, но не смог найти утешительных слов. Чем тут утешишь?
— Она оставила — вот, инспектор, — Бернард полез в нагрудный карман и вынул заклеенный конверт.
— Это вам адресовано лично, а не мне, — тихо сказал Морс.
— Знаю, но хочу, чтобы вы прочли. Сам не могу, — он снова уткнул лицо в руки и тихо зарыдал.
Морс вопросительно взглянул на коллегу-инспектора. Белл утвердительно кивнул — и Морс аккуратно вскрыл конверт.
Дорогой Бернард,
Если ты читаешь это письмо, меня уже нет. Знаю, что тяжко для тебя и детей — одно это и удерживало меня раньше. Но больше так жить я не могу. Мне трудно объяснить, но я хочу, чтобы ты знал, что ты ни в чём не виноват. Я была тебе плохой женой, плохой матерью детям — всё это вместе — хочу мира и покоя: избавиться от всего этого. Больше нет сил терпеть. Понимаю, что эгоистка, что убегаю от всего. Но я с ума сойду, если не убегу. Я обязана исчезнуть — у меня не хватает мужества больше это выносить.
Все квитанции на письменном столе. Все счета оплачены, кроме счёта мистеру Андерсону за обрезку яблонь. Мы должны ему пять фунтов, но я не нашла его адрес.
Сейчас вспоминаю те далёкие времена, когда мы с тобой были так счастливы вместе. Этого никто у нас не отнимет. Заботься о детях. Я сама виновата — не они. Молюсь, чтобы вы не думали обо мне слишком плохо и простили.
Маргарет.
Ничего успокаивающего, но Кротеру придётся когда-нибудь прочитать.
— Прочитайте, пожалуйста, сэр.
Бернард прочитал, не выказав никаких эмоций. Его депрессия достигла предела.
— А как же дети? — наконец промолвил он.
— Не беспокойтесь, сэр. Мы обо всём позаботимся, — быстро прозвучал голос полицейского врача. Для врача это была рядовая ситуация, он знал, что делать.
— Послушайте, сэр, вам нужно принять…
— А как же дети?
Он был совершенно разбит, сломлен. Морс оставил его на доктора, а сам вместе с инспектором Беллом отправился в комнату. Там он увидел квитанции, страховки, выплаты по кредитам и тому подобные документы, которые Маргарет аккуратно положила под пресс-папье на столе. Морс ни до чего не дотронулся. Это были бумаги мужа и жены, жены, которая была жива, когда он задавал вопросы Кротеру утром у себя в кабинете.
