Морс вышел из дому и стоял на дорожке, когда в дверном проёме показалась Сью.

— Хотели что-то спросить, инспектор?

— В какой комнате ты спишь, Сью?

Она вышла на улицу и приблизилась к нему. Её рука коснулась его, когда она показала на окно прямо над входной дверью. У Морса застучало в висках. Она практически была его роста на этих очень высоких каблуках. Рука её упала произвольно, их ладони встретились случайно, словно невзначай. Не убирай ладонь, Сью. Оставь её, мечта моя. Он почувствовал электрический импульс и нежно провёл кончиками пальцев по её запястью.

— Зачем вам знать? — в голосе послышалась странная хрипотца и придыхание.

— Не знаю. Думаю, если буду ехать мимо и увижу свет в окне, пойму, что ты там.

У Сью больше сил не было терпеть. Она забрала руку и отвернулась.

— Так вы приходили поговорить с Дженнифер, да?

— Да.

— Я ей передам, не беспокойтесь. Как только она придёт.

Морс кивнул.

— Думаете, она связана с преступлением в Вудстоке, да?

— Типа того.

Минуту они стояли молча. На Сью было платье без рукавов и ей было зябко, она старалась унять дрожь.

— Ну, я пойду.

— Тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Он направился к калитке и уже почти до неё дошёл, а потом снова обернулся.

— Сью?

Она стояла в дверном проёме.

— Что?

Он вернулся.

— Сью, не хочешь со мной немного прогуляться?

— Ой…

Больше Сью ничего не сказала. Она бросилась ему на шею и зарыдала от счастья, уткнувшись лицом в плечо.

Они не услышали, как открылась калитка.

— Извините, пожалуйста, — раздался чёткий холодный голос, и Дженнифер Колебай протиснулась рядом, пытаясь пройти в дом.

Были ещё некоторые товарищи, которым вздумалось гулять ночью. Бернард Кротер вернулся из Лондона на том же поезде, что и Дженнифер Колебай. Но они ехали в разных вагонах. Поэтому если кто и видел их на платформе, то вряд ли догадался, что эти двое знакомы.

И в то же самое время в Вудстоке, на улице Чёч Стрит, Питер Ньюлав уходил от рыжеволосой ослепительной молодой красотки. Они ещё раз жадно поцеловались.

— Скоро позвоню, Гая.

— Смотри, не забудь! Ещё раз спасибо.

Много было потрачено в эти выходные. Ужасно много, по правде говоря. Но Пит считал, что каждая копеечка себя оправдала.

Понедельник, восемнадцатое октября

В понедельник утром Морс решил, что как это ни прискорбно, но надо идти на работу. Как неохота ему было продолжать расследование, вы и представить себе не можете! Близилась развязка всего дела, но его свербело чувство, что он сам в чём-то виноват, и что это он — потенциальный обвиняемый в деле.

Льюис привёз Дженнифер на своей тачке. Морсу не хотелось, чтобы народ видел, как её забирает полицейская машина. Бернард Кротер пообещал сам придти. Ладненько. Морс обдумывал, как всё провести чики-пуки, но внимание рассеивалось, и мозги не хотели собираться в кучку.

С утра, в десять двадцать пять, пришёл Кротер. Поскольку в запасе оставалось пять минут, Морс налил ему кофе и задал пару незначительных вопросиков про «конференцию».

— Да что рассказывать? Ничего существенного. Публика, как всегда, зевала, — ответил Кротер.

— А о чём речь шла?

— Приём в университет. Обсуждали требования к абитуриентам. Сами знаете, школьные учителя нас недолюбливают. Считают Оксфорд последним бастионом академической элиты…

У него не получилось развить идею, так как вошёл Льюис с Дженнифер Колебай — и Кротер вскочил со стула.

— Знакомы? — спросил Морс. В голосе отсутствовал и намёк на цинизм.

К удивлению Морса Дженнифер и Кротер пожали друг другу руки и пожелали доброго утра. Пришлось Морсу налить ещё кофе.

— Вижу, что знакомы, — сказал он, до конца не веря в это сам.

— Живём поблизости, да, мистер Кротер?

— Да, да. Часто видел вас в автобусе. Это мисс Колебай, правильно? Вы заходили по поводу фонда.

Дженнифер утвердительно кивнула.

Морс поднялся и принёс сахарницу. Он просто не мог усидеть на месте.

В последующие несколько минут Льюису казалось, что Морс лишился сыскного нюха и упускает добычу из норы. Он запинался и молол что-то типа: «сказать вам честно», «у нас есть причины предполагать», а в конце чуть ли не извинялся, когда выложил свои догадки насчёт того, что имеется дикое предположение, что якобы у них друг с другом что-то вроде флирта.

Дженнифер захохотала громко, а Бернард смущенно заулыбался. Первым заговорил Бернард.

— Я, конечно, приятно польщён, инспектор, но очень сожалею, что на самом деле у меня нет ничего такого с мисс Колебай. Извините, но ваши предположения не оправдались. Ещё что-то?

— Мисс Колебай?

— С мистером Кротером я, кажется, разговаривала раза два в жизни — просила сделать пожертвования в пользу фонда. Иногда встречаю его в автобусе в город — мы садимся и выходим на тех же остановках. Но потом едем в разных местах: он — наверху, а мне туда не надо, потому что не выношу сигаретного дыма.

Морс курил третью сигарету, и в который раз понял, что с Дженнифер справиться не так-то просто.

Он повернулся к Кротеру.

— Придётся вам, сэр, задать ещё один вопрос. Перед тем, как ответить, хорошенько подумайте, не забывайте, что вы здесь по делу об убийстве, и не просто убийстве, а убийстве девушки, которая села в вашу машину.

Морс заметил, как на лице Дженнифер промелькнуло удивление.

— Второй пассажиркой в тот вечер была мисс Колебай?

Кротер ответил так быстро и без всякой тени сомнения, что Морс занервничал.

— Нет, инспектор, это была не она. Никакого сомнения по этому поводу.

— А вы, мисс Колебай? Вы отрицаете, что были вторым пассажиром в машине мистера Кротера?

— Конечно. Полностью это отрицаю.

Морс осушил свой кофе.

— Нам следует написать заявление, инспектор? — сказала Дженнифер с явным цинизмом.

Морс отрицательно покачал головой.

— Нет. Сержант Льюис записал ваши показания. Хотя… ещё один вопрос к мисс Колебай, если не возражаете. Не могли бы вы назвать адрес ваших друзей, у которых вы останавливались в Лондоне на выходные?

Дженнифер вынула из сумочки чистый конверт и написала адрес в Ланкастер Гарденс. Подумав, она добавила номер телефона и протянула конверт Морсу.

— Врут оба, — сказал Морс, когда они ушли.

Кротер ехал в центр Оксфорда и галантно предложил подбросить «соучастницу» на своей машине. Морсу было любопытно, о чём они поведут беседу по дороге.

— Ты что, оглох? — разозлился Морс.

— Да, сэр?

— Уверен, они отъявленные лгунишки. Так врут, что хоть премию давай.

Льюис всё молчал. Ему казалось, что инспектор ошибается, глубоко ошибается. Самому ему приходилось опрашивать врунов, и опыт подсказывал, что и Кротер, и Колебай говорят истинную правду.

Морс тяжелым взглядом уставился на сержанта.

— Давай! Хватит терпеть!

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Что я имею? Сам знаешь. Думаешь, я по уши в дерьме, да? Думаешь, пора меня разжаловать? Развесил уши тут и готов верить кому угодно? Только мне не хочешь поверить. Валяй, валяй! Выкладывай! Хочу знать твои соображения.

Льюис расстроился. Слов не было, а Морс терял последние остатки самоконтроля: глаза у шефа метали молнии, и орал злющим голосом.

— Валяй! Говори! Слышал мою команду? Мне надо знать!

Люис заглянул в глаза инспектору и в самой глубине обнаружил признаки поражения на поле боя. Жаль, что он не умеет витиевато изъясняться или соврать что-то утешительное. Именно это качество и привлекло к нему Морса в их первую встречу: честность и прямота.

— По-моему, вы ошибаетесь, сэр.

Трудно было выговорить эту фразу, но сержант справился.