Он бросил ее на сцене рядом с подиумом Фэллона, и даже с такого расстояния Клэр увидела, как вздрогнул Мирнин.

Она видела, как его глаза стали кроваво-малиновыми.

Но если Фэллон ждал его атаки, он был разочарован. Мирнин сказал:

 - Ты глупец, Рис. Ты достиг смертности. Поздравляю. Выпусти свой гнев. Отпусти ее.

- После того, как я отправлю твоих друзей в ад, где им и место, - ответил Фэллон. Он подошел к Амелии, нагнулся и резко выдернул кол.

Он ожидал, что он выпустит нитрат серебра и уничтожит ее, и это, должно быть, был ужасный шок для него, когда она открыла глаза, села и сказала спокойным, ясным голосом:

 - Спасибо. Это было неприятно.

Он отшатнулся, Амелия поднялась на ноги. Она обгорела и была слаба, но двигалась, и ее вид послал пульсацию через толпу вампиров, которые так и стояли до сих пор. Она подошла к Оливеру и выдернула из его груди кол, потом помогла ему встать. Потом Морли.

Вот когда Фэллон попятился к подиуму и вытащил копию ВЛАДа - неуклюжего, громоздкого пистолета, что она сделала, а Мирнин придал стимпанковский вид. Этот выглядел изящнее и смертоноснее, и Фэллон направил его на Амелию.

Ну конечно. Доктор Андерсон говорила, что работает над новой моделью. Это был прототип, он принес его, чтобы показать истинным верующим. Настоящее оружие, которое они могли бы использовать, чтобы защитить себя от вампиров.

Клэр могла сказать, что его довели до максимума. Он не убьет Амелию, но так покалечит, что она будет совершенно беспомощна. Моя вина, подумала Клэр в тошнотворном порыве. Мое изобретение. Все-таки я злодейка.

Она беспомощно наблюдала, как Фэллон нажал на курок.

Оливер бросился наперерез. Он должен был знать, чего это будет ему стоить; его уже использовали на нем, дважды, и он понимал, какая это будет боль. Но он не колебался. Клэр видела, как в него ударил луч, и видела, как он упал на пол сцены. Он корчился в агонии, а затем свернулся в беспомощный клубок, трясясь от страха и ужаса.

Это дало Морли возможность. Он схватил Фэллона, вырвал из его рук пистолет и разбил его о колено так легко, как если бы он был сделан из пробкового дерева. Полилась жидкость, полетели искры, он свел абсолютное оружие Фэллона к хламу и утилизации.

Это стоило ему жизни.

Дневной, что затащил на сцену Джесси, вытащил серебряный кол и рванулся вперед, чтобы загнать его в грудь Морли. Морли мог это пережить, по крайней мере на некоторое время, но мужчина быстро вытащил его... что вызвало высвобождение жидкого серебра.

Оно хлынуло в грудную клетку Морли, и он начал гореть, кричать.

Клэр зажала руками рот и отвернулась в ужасе, зная, что не было ничего, что они могли бы сделать для него; это было быстро, и это было смертельно. Это был ужасный способ умереть. Она слышала, как он упал, и был горький запах пепла.

Амелия игнорировала Фэллона, который сейчас пятился назад. Размытым пятном она переместилась к мужчине, который заколол Морли, скинула его со сцены - к стене, в кусты - и опустилась рядом со своим павшим союзником. Она взяла его за руку, он дрожал, глядя ей в лицо, пока серебро проникало и шипело в его груди.

- Я здесь, - сказала она. - Морли, я здесь. Спасибо, мой старый друг. Пусть Бог дарует тебе покой.

Он не мог говорить, но он выдержал ее взгляд, пока не умер, его грудь разъело до дымящейся ямы, наполненной пеплом.

Тогда Амелия поднялась и посмотрела на Фэллона теми спокойными, ледяными глазами, и Клэр поняла, что ему пришел конец. Он отступил от нее, и до нее дошло, что больше всего на свете он боялся снова стать вампиром. Амелия может посчитать это достойным наказанием. Может даже найти некоторое удовлетворение в нем.

Но Клэр действительно думала, что она убьет его.

Но она ничего из этого не сделала. Вместо этого она подошла к подиуму, подняла беспроводной микрофон и заговорила в него.

- Люди Морганвилля, - сказала она. - Пожалуйста, успокойтесь. Вам никто не причинит вреда.

- Лгунья! - сказал Фэллон, но у него больше не было микрофона. И Амелия отвернулась от него, чтобы обратиться к толпе. От солнца на ней снова появлялись волдыри и дым; она была слаба, и до сих пор не оправилась от раны в груди. Но даже с этим, даже с испачканной одеждой, с растрепанными длинными волосами, она выглядела тем, кем была всегда.

Королевой.

- Ты пошел на многое, чтобы сделать из нас монстров, Фэллон, - сказала она. - Ты говорил, что мы не можем контролировать наши звериные инстинкты, наш аппетит. О том, что отличающиеся от тебя должны быть устранены, для безопасности, или быть преобразованными в форму, которую ты найдешь приемлемой. Но вот они мы, другие. Мы могли бы остановить каждое бьющееся здесь сердце. В этом городе. Мы могли бы неистовствовать по всему миру, превращая больше и больше в наш вид. Но мы этого не делаем. Знаешь почему? - Ее спокойный, успокаивающий голос оказывал влияние на толпу паниковавших Дневных. Теперь они стояли, слушая, не толкаясь и не убегая. Если Амелия волновалась по поводу других охранников, которые приближались к ней - фанатики Фэллона - она не придавала этому вида. - Потому что мы не монстры. Мы - это вы с проклятьем, к которому большинство из нас никогда не стремилось, но смирилось. Стали бы мы снова людьми, если получили бы шанс? Некоторые да. Некоторые нет. Но заставляя нас, зная, что многих ты уничтожишь в процессе... Это не милосердие, Фэллон, независимо от того, что ты притворялся. Это убийство.

Дневные приближались, вытащив серебряные колья.

Амелия изящно опустилась на колени, все еще держа микрофон.

 - Вперед, убей нас на солнце, как ты любишь. Убей нас в присутствии свидетелей. Покажи им, насколько ты милостив, потому что я знаю тебя, Рис Фэллон. Знаю твое неопытное сердце, эгоистичную ярость и горечь. Я знаю, что ты преследовал свою человечность с беспощадной целью, и как только ты ее вернул... ты возненавидел ее. Ты сделал это, чтобы уничтожить все, что напоминает тебе о том, что ты потерял.

Это был мощный образ - самый смертоносный вампир в мире, на коленях, добровольно. Дневные окружили ее.

Но она не отбивалась, не убивала, даже не угрожала.

И охранники не знали, что делать.

Некоторые люди в толпе выглядели сбитыми с толку, некоторым было не по себе. Словно начала пробуждаться правда.

- Мы грубо правили, - продолжила Амелия. Сила воли, чтобы игнорировать ее скорую смерть от серебряных кольев Дневных, увидев, как они убили Морли, ошеломляла. Клэр не могла себе представить, как она это делает. - Вампиры медленно учатся, медленно меняются, но мы изменились. Мы знаем, что должны измениться. Перед прибытием Фэллона мы строили новый Морганвилль, равный Морганвилль, где мы могли бы все жить в мире друг с другом. Не позволяйте ему забрать это у вас - потому что если вы построите свой новый город на костях жертв, он никогда не принесет вам мир. Смотрите, что он делает для нас сейчас, и помните.

Фэллон знал, что это его конец. Должен знать. Тот факт, что вампиры не напали, что его сторонники стреляли в Оливера, убили Морли и теперь угрожают убить женщину, которая встала на колени, безоружная... это была публичная катастрофа для него. Морганвилль обижался на вампиров, да, но Клэр поняла, что толпа на площади не была такой большой, как могла бы быть. Многих здесь не было. Они не пели о солнце и не праздновали поражение вампиров. Может быть, другая половина все еще негодовала на вампиров, но если их не было здесь, это означало, что у них была причина не показываться. Это означало, что некоторые из них, многие из них, не согласны.

И Амелия знала это.

Фэллон мог бы отступить, сдержать свое хладнокровие, мог сказать антивампирскую речь. Скорее всего, Амелия бы позволила ему.

Но его это не устраивало. Он не хотел проигрывать.

- Убейте ее! - сказал он своим людям и схватил безвольное тело Джесси. Он достал из кармана серебряный кол. Пот лил по его лицу, и его кожа от силы его ярости приобрела нездоровый красный цвет.