***

Они вели ее вниз к атриуму, идя по обе стороны от нее по широкой винтовой лестнице. На первом этаже, у открытого центра плитки, вампиры стояли сплошной стеной, плечом к плечу. Они окружили открытое пространство, где она стояла, когда она впервые пришла в это место с друзьями. На первый взгляд это выглядело как вампирская встреча в ратуше.

Оливер лежал на плитке, съежившись, в нескольких футах от Фэллона. Он выглядел мертвым, пока не пошевелился, пытаясь встать. Он не мог себя контролировать.

Руки Мирнина заставили ее остановиться и удерживали ее там, скрывая от толпы.

 - Молчи, - предупредил он ее и наклонился, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. - Ради своей жизни, молчи.

Миниатюрная маленькая вампирша взглянула на них и зафиксировала свой голодный взгляд на шее Клэр, но потом отошла в сторону, когда Джесси ступила вперед, охраняя ее. Она стояла с Мирнином и Джесси по обе стороны от нее, полностью окруженная недышащими телами.

И она чувствовала, что каждый из них хотел откусить от нее кусочек... но ни один из них не решился рискнуть.

Открылась дверь, и двое копов втащили Еву. Ей немного стало лучше, потому что она боролась - не сильно, но им пришлось приложить усилия, чтобы подвести ее в центр атриума рядом с высохшим фонтаном, где стоял Фэллон. Они были не одни - видимо, даже Фэллон не уверен в собственной тюрьме. Дюжина вооруженных Дневных стояла по кругу, выглядя напряженными и бдительными словно агенты секретной службы в тире.

Ева перестала драться, ограничившись гневными взглядами. Она знала, в какой опасности находилась, но она также изучала ряды вампиров, высматривая Майкла.

Которого здесь не было.

- Оливер заверил меня, что не имеет ничего общего с исчезновением Амелии, но кто-то здесь знает. Кто-то из присутствующих здесь помог. - Голос Фэллона, спокойный и уверенный, отражался от плитки и и эхом звучал в удаленных местах. - И я обещаю вам, что в ближайшие дни каждый из вас будет опрошен о вашей причастности, так что вы можете с нетерпением ждать своей очереди, если вы не хотите признаться сейчас. Есть желающие?

Мертвая - каламбур - тишина. Клэр огляделась, но никто не двинулся с места. Даже не вздрогнул.

- Тогда позвольте вас заверить, что мое вчерашнее предложение все еще в силе. Что бы вы ни сделали в своем прошлом, какие бы зверства ни совершали, с этого момента я могу вылечить вас. Я могу очистить вас. Вы можете быть прощены, а ваши преступления забыты. Вы все меня знаете; вы знаете, чем я был. Я начал новую жизнь, и каждый из вас это может сделать - все, что нужно, это сделать шаг. Один единственный шаг.

Оливер по-прежнему лежал на полу, слишком слабый, чтобы встать, но, когда он говорил, это звучало, как если бы он возвышался на дюжину футов над Фэллоном и его людьми.

 - Ты не найдешь здесь ни одного добровольца, - сказал он. - Пошел вон, и забери с собой девушку. Она мясо для собак, если она останется здесь, и ты это знаешь. Ты не забыл, каково это, чувствовать голод, Фэллон, и ты не такой святой, как притворяешься.

- Как и ты с твоими притворствами, чтобы быть лидером.

- Я не лидер, - сказал Оливер с коротким, горьким смешком. - И ты не святой.

- Я никогда этого не утверждал.

- Ты утверждаешь, что предлагаешь спасение.

- Твое спасение твое личное дело. Я предлагаю шанс на искупление, чистое и простое, и ты больше не получишь такое предложение. Поэтому будь искренен. - Фэллон, казалось, почти умолял. - Я знаю, ты думаешь, что твой мотив верный, Оливер. Разве когда-нибудь было иначе? Но даже ты должен помнить, что вера, которую мы разделяем, предполагает, что вампиры прокляты. Отрезанные от небес, обреченные ходить по земле, истощая надежды живущих, и их непреложное воздаяние за их гордыню. Ты не бессмертен. Ты заблудился. И я показываю тебе путь домой. - Он верил в каждое слово; Клэр это видела. В его глазах даже мерцали слезы. Он действительно верит, что является их спасителем.

- Ты показываешь мне путь в могилу, - ответил Оливер. - Где я, в принципе, и должен быть. Ответ нет. Ты не получишь добровольцев.

- Даже Майкла Гласса? Даже чтобы воссоединиться с его прекрасной девушкой, которая была настолько смелой, чтобы умолять об его освобождении?

- Жена, - сказала Ева. Ее голос звучал хрипло и как-то неправильно - ошеломленный, под наркотиками, с глубоким страхом. Но она все еще стояла. Все еще боролась. - Я его жена.

- Ты его приманка, - сказал Оливер и болезненно перекатился на ноги. Охранники напряглись, и большой палец Фэллона навис над кнопкой. - Майкл не хотел быть укушенным, Фэллон, так что убери ее отсюда, пока не случилось что-нибудь плохое.

- С ней?

- С тобой, - сказал Оливер, и в его голосе было глубокое, темное мурлыканье, от чего у Клэр побежали мурашки по коже со странным сочетанием страха и предвкушения. - Больше никаких игр, ты жалкая человеческая оболочка. Ты не спасен - ты опустошен, превратился в тень. Ты ходячий мертвец, и ты это знаешь. Ты одиноко волочешься к могиле. Ты не найдешь последователей среди людей Амелии.

Клэр хорошо знала, что люди Амелии никогда не были полностью солидарны, но нужно отдать должное, сейчас они держали свои разногласия при себе. Это был просто неподвижный молчаливый массив жутких застывших статуй, все взгляды направлены на Фэллона, Еву и охранников.

Фэллон выглядел побежденным, подумала Клэр... но потом он заговорил:

 - Майкл, я знаю, что ты здесь. Оливер сдерживает тебя, но я знаю, что ты меня слушаешь. Наблюдаешь. Я знаю, ты можешь видеть Еву, слышать биение ее сердца, чувствовать ее боль. Она любит тебя, даже я это чувствую. Не притворяйся равнодушным.

Еще больше тишины. Фэллон не казался удивленным; он только сделал эффектную паузу, подумала Клэр, прежде чем сбросил бомбу.

- Она говорит, что твоя жена, но это не так. Не может быть никакого брака между живым и мертвым, ни в глазах Бога, ни в глазах государства. Мэр Морганвилля приняла сегодня новый закон, который лишает законной силы любые браки между вампирами и людьми. Ваш брак был официально расторгнут.

- Что? - Ева повернулась к нему, открыв рот, и в следующую секунду ярость окрасила ее щеки, и она ударила его. Сильно. Вся ее вялость исчезла. - Сукин сын! Ты солгал мне!

- Да, - сказал он. Отпечаток ее руки был красным на его коже, но он не двинулся с места. - Это было необходимо. Теперь ты можешь выбрать. Майкл сделал свой выбор; он мог бы выйти вперед, чтобы принять лекарство и присоединиться к тебе снова, как твой муж, но он отклонил его и отверг тебя вместе с этим. Я предлагаю тебе обратное: отвергнуть его. Сними и выбрось кольцо. Скажи им всем, что ты гордый человек и останешься человеком, и в ответ ты найдешь гостеприимный дом в Морганвилле, с нами.

- Катись к черту, - ответила Ева. Клэр не ожидала услышать что-нибудь еще, но кольцо одиночества под всем этим гневом удивило ее. Но, конечно, Ева чувствовала себя одинокой; она была таковой. Люди Морганвилля полностью отвернулись от нее после того, как она вышла замуж за Майкла, и не признавали ни одного жителя Стеклянного Дома, потому что они не укладывались в рамки.

Охрана вокруг них сохраняла неподвижность, вокруг их маленького острова неудачников, и Клэр не могла помочь, но чувствовала этот ужасный смысл, снова, что то, что она помогала вампирам... могло быть ошибкой. Но что тогда правильно? Фэллон? Дневной Свет? Она не могла в это поверить. Она не станет в это верить.

Фэллон покачал головой.

- Отвергаешь факты, цепляешься за вымышленную любовь к существу, которое не может любить тебя в ответ... Тогда в итоге ты окажешься в камере, и нам придется лечить тебя от этого психического заболевания, пока ты не поправишься.

- Послушай себя. Ты закроешь меня в психушке? - сказала Ева. - За любовь к кому-то?

- Ты любишь не Майкла. Майкл мертв. Ты любишь то, чем он однажды был, а любить труп всегда было ужасной вещью для тех, у кого есть хоть капля приличия. Так что, да. Называй это психушкой, если пожелаешь, но это то, с чем ты столкнешься, если не откажешься от него. Я не злой; я даю тебе шанс избежать такой участи. Сними и выбрось кольцо. Покажи им, что ты со мной. С человечеством. Примкни к Дневным, Ева.