— И за это я вам принес подарки, — говорил Карл-Томтене. Он залезал в мешок и доставал офицерские нагрудные бляхи и шарфы… В мешке также лежали приказы о награждениях и повышении в звании особо отличившихся. Получал бляху и офицерский шарф полковника Микола Кмитич.

— Теперь вам, мой друг, нужно пошить шведский мундир! — хлопал по плечу Кмитича Левенгаупт, смеясь. — Поздравляю!

Миколе было в самом деле приятно, но… «Значит, так просто мне уже от Карла не уйти? — думал он не без грусти. — Дзякуй, конечно, но можно было и без подарка…»

Про поход на Москву в уже новом 1701 году никто более не говорил. Эти планы были скорее мальчишескими шутками опьяненного первым большим успехом победителя. Вскоре Карл повернулся лицом к более насущным и реальным проблемам: голод и болезни. Ливония и Эстляндия были опустошены армией Московии, которая истребила все съестные припасы. До весны нельзя было ожидать поступления провианта из Швеции, и скоро шведские кавалерийские кони начали обгладывать кору с деревьев. Ослабленные голодом полки Карла стали редеть от лихорадки и дизентерии: умерло почти четыреста человек Вестманландского полка и более двухсот шестидесяти Далекарлийского. Микола Кмитич был в ужасе от таких не боевых потерь своих солдат. К весне под ружьем грозило остаться менее половины…

С явной неохотой Карл покорился необходимости и отправил войска на зимние квартиры. Сам же занял старинный замок неподалеку от Дерпта. Там король пробыл пять месяцев, занимая себя любительскими спектаклями, маскарадами, ужинами и нешуточными снежными баталиями. Магнус Стенбок организовал оркестр и услаждал слух короля музыкой собственного сочинения…

Ну а к весне 1701 года Карл уже вообще пресекал все разговоры о вторжении в Московию. Он ни во что не ставил московских солдат и считал, что мало чести сражаться с таким противником.

— Еще одна победа над Петром только потешит Европу, — говорил Карл, — иное дело обученные саксонские войска Августа. Победу над ним Европа оценит! К тому же было бы неразумно двигаться на страну царя Петра, позволив не разбитой саксонской армии угрожать нам с тыла и хозяйничать в нашей Лифляндии!

К июню месяцу из пределов Шведского королевства: из Финляндии, Прибалтики и самой Швеции — прибыло десять тысяч новых рекрутов, пополнив армию Карла до 24 000 человек. После затяжной и холодной зимы 1701 года шведская армия, оставив отряд на случай появления московитских частей, двинулась к Риге. Карл с основными силами в 18 000 человек шел на юг, намереваясь форсировать Двину близ Риги и разгромить армию, состоявшую из 9000 саксонцев и 4000 московитян под общим командованием саксонского генерала Штейнау. Фельдмаршал Штейнау занимал укрепленные позиции на берегу реки Западная Двина (Даугава). Не зная, где произойдет переправа противника, он разбросал свои войска вдоль берега реки небольшими отрядами. Карл XII не замедлил воспользоваться этой явной ошибкой саксонского командующего, даже не подозревая, какие в реальности у того в резерве силы.

От Дерпта до Риги, по неимоверной июльской жаре, преодолевая более чем двести пятьдесят верст расстояния, шведская армия шла к югу, шла со всей осторожностью, чтобы у саксонского главнокомандующего не создалось определенного мнения о том, в каком месте — у Риги или у Кокенгаузена — задумал Карл переправить свои полки через реку. Этого, впрочем, пока никто не знал даже в армии Карла. Когда шведские драгуны появились под Кокенгаузеном, саксонцам стало ясно, что форсировать Двину шведы намеревались именно в этом месте, и они принялись спешно укреплять позиции. Но король, неожиданно даже для своих генералов, отдал приказ всем частям идти форсированным маршем к Риге, и у педантичного саксонского фельдмаршала действительно голова шла кругом от неизвестности. В его распоряжении было почти тридцатитысячное войско, в котором лишь одну треть составляли хорошо обученные саксонские пехотинцы и кавалерия, а остальные две трети — московский корпус Аникиты Ивановича Репнина…

Царь Петр, вновь встретившись в Биржах с Фридрихом Августом 26 февраля 1701 года, договорился о дальнейших совместных планах войны против шведов. В том числе передал в распоряжение короля-курфюрста корпус пехоты в восемнадцать солдатских и один стрелецкий полк, общим количеством около 20 000 человек. Корпус был полностью вооружен, в основном новейшими, закупленными в Европе «маастрихтскими» и «люттихскими» фузеями, и обеспечен запасом пороха в 100 000 фунтов… Кажется, о такую силищу Карл должен разбить себе лоб… Уже сам факт нахождения подобной огромной армии на театре боевых действий заставлял многих в шведской армии проявлять беспокойство. Жигимонт Врангель вообще советовал отложить операцию. Микола Кмитич с ним соглашался. Соглашались, впрочем, многие. Кроме Карла.

По его приказу саперы стали строить специальные транспортные барки с высокими бортами, плавучие батареи, понтонный мост для переправы кавалерии и подтягивать к реке большое количество стогов сырой соломы, которую надлежало поджечь для дымовой завесы. Все это загодя приготовил для шведов губернатор Риги Дальберг. Непосредственно напротив переправы у селения Спильве была построена батарея на 28 орудий. Для атаки предназначалось пятнадцать батальонов пехоты и пять рот кавалерии (всего 7156 человек). Саксонцы стянули свои основные силы к месту переправы шведов. Штейнау располагал шестнадцатью батальонами пехоты, четырьмя кирасирскими и пятью драгунскими полками (около 12 700 человек) при тридцати шести орудиях. Саксонцы развернулись в классический боевой порядок — в центре две линии пехоты, на флангах кавалерия, а артиллерия в интервалах между батальонами. План Штейнау заключался в том, чтобы позволить шведам переправиться через реку и дать построиться, а затем предполагалось нанести по ним мощный удар всеми силами. Таким образом, противник оказывался сброшенным в реку и терпел сокрушительное поражение. В победе Штейнау почти не сомневался — у него сил было намного больше, чем у шведов, которые, к тому же, вынуждены были атаковывать.

76-летний генерал-губернатор Риги Дальберг заблаговременно был посвящен в детали этой крупной военной операции и внес свою посильную лепту в ее подготовку. Несмотря на свой преклонный возраст, ветеран Тридцатилетней войны был полон сил, смекалки и энергии. Еще в армии Карла X Густава, сорок три года тому назад, он блестяще организовал преодоление датского пролива Бельт, и его опыт был более чем полезен. Дальберг дал указание собрать все имеющиеся в городе плавсредства и подготовить их к десантной операции. Особенно усердно помогали Дальбергу местные латышские рыбаки во главе со своим старшиной Нариньшем. Губернатор также позаботился о средствах для дымовой завесы, которая должна была прикрыть рискованный марш шведов через реку, а для кавалерии соорудил специальный плавучий мост. Формально за саперное обеспечение операции отвечал генерал Стюарт, учитель Карла.

Карл взялся лично возглавлять атаку пехоты. Возражения своих встревоженных офицеров, что это чрезвычайно опасно, шведский Александр Македонский отмел.

— Я не погибну раньше, чем судил мне Господь! — гордо ответил Карл. Он и в самом деле верил, что десница Бога ведет его и охраняет — молодость презирает смерть.

Там, где предстояло форсировать Даугаву, река достигала в ширину более шестисот ярдов. Берега в этом месте были отлогие, а русло реки изобиловало многочисленными наносными островами. Лодки, плоты, баркасы, подготовленные Дальбергом и Стюартом, могли за один раз переправить шесть тысяч человек пехоты, пару эскадронов кавалерии и немного пушек. Остальные части должны были перейти по понтонному мосту… Переправу наметили на 18 июля, но неожиданно подул штормовой ветер, пошел сильный дождь, и «мероприятие» пришлось отложить. Это позволило саксонцам спокойно перебросить из-под Кокенгаузена своих кирасир. Положение шведов осложнялось.