— А куда ты собрался?

— Я должен сообщить Эль Дьябло о том, что произошло. Оставайтесь в Рио-Нуэво, пока не получите от меня известий.

Джек сидел в кабинете генерала Ларсона — командира форта, откуда была отправлена та самая партия ружей. При ограблении погибли люди Ларсона, и теперь он требовал, чтобы сделавшие это бандиты были пойманы.

— Мне кажется, что тут не все так просто, — выслушав требование, сказал Джек. — Я убежден, что у Эль Дьябло есть среди нас какой-то информатор, которому известно все, что здесь происходит, или он сам близко знаком с кем-то.

— Да, их нападение было идеально спланировано, — мрачно согласился Ларсон, — наши люди были застигнуты врасплох.

— Поэтому мне нужны имена всех, кто знал заранее о готовящейся отправке оружия.

Генерал быстро перечислил имена служащих форта, знавших дату отправки.

— А в городе? Вы с кем-нибудь говорили об этом?

Генерал замолчал, пытаясь припомнить все свои разговоры с гражданскими лицами.

— Я упоминал об этом нескольким ближайшим моим городским друзьям, но это было за много дней до отправки.

— Кому именно? — Джек приготовился записывать их имена.

Лицо Ларсона помрачнело.

— Я рассказал об этом Сэму Грегори и Джонатану Харрису, когда обедал с ними. И возможно, упомянул о том же Фреду Халлоуэю.

Джек кивнул и записал всех перечисленных.

— Спасибо. Может, вы припомните еще кого-то, кто мог подслушать ваши разговоры или имел доступ к сведениям об оружии?

Ларсон покачал головой:

— Кроме моей жены, никто.

Джек встал, пожал генералу руку и поблагодарил за помощь.

Покидая форт, он был погружен в тревожные размышления. Джек не сомневался, что Эль Дьябло имеет доступ к секретной информации. Беседа с Ларсоном оказалась очень полезной. По крайней мере теперь он узнал, кому было заранее известно об отправке партии ружей. Пока ему было неясно, есть ли какая-то связь между ограблением и названными ему именами, но это только начало. Бандиты всегда знали, когда нападать и где устраивать засаду. Предположение Элизабет, что им просто везет, его не убеждало. Надо также проверить и остальные ограбления, проследить всех, кто имел доступ к сведениям. Он был уверен, что это выведет его на прямую связь с бандой, а может, даже на самого Эль Дьябло.

Почти стемнело. Коди чуть не падала от усталости. Нечасто признавалась она себе, что силы ее на исходе, но сейчас дошла до предела. Скачка оказалась бы тяжелой, даже если б она была одета в удобную одежду, но в кокетливом платье Армиты стала сущей пыткой. Она слезла с лошади и со стоном опустилась на землю.

Люк услышал этот жалобный звук и обернулся. Они расположились в уединенном местечке, чтобы прийти в себя и дать отдохнуть лошадям.

— Как ты? — сочувственно спросил он.

Армита оказалась необыкновенной женщиной. Немногие мужчины смогли бы выдержать темп их скачки на протяжении последних двадцати четырех часов, не говоря уже о женщине.

— Ужасно, — устало отозвалась Коди. Испанский акцент принадлежал Армите, но чувства были ее собственными. За прошедшие сутки столько всего случилось и так быстро. Она надеялась, что Крадущийся-в-Ночи видел, как они убегали, но проверить, следует ли он за ними, не могла.

Люк оставил своего коня и, подойдя к ней, опустился рядом на колени. Не в силах сдержаться, он нежно дотронулся до ее щеки:

— Армита, ты просто чудо. Ты спасла мне жизнь.

Коди попыталась улыбнуться, но губы не желали складываться в улыбку.

— Что-то не так?

Она прерывисто вздохнула. Губы задрожали, и Люк понял, что она сейчас заплачет.

— Мне никогда раньше не приходилось убивать.

Люк прочел в ее глазах страдание и обнял ее, пытаясь защитить от того ужаса и боли, что свалились на нее.

— Да, это ужасно — убить человека. К этому никогда не привыкнуть, даже если пришлось убить ради спасения собственной жизни. Это навсегда меняет тебя.

— Ты говоришь по собственному опыту? — спросила она, почувствовав боль в его голосе.

— Я убивал людей, но это всегда было связано с выживанием: либо я, либо они. И я не испытывал при этом ни гордости, ни радости. Мне очень жаль, что ты оказалась замешанной в мою ссору с Салли. Не знаю, из-за чего он взъелся сейчас, но о его смерти не жалею. Если бы я не увлекся изумительной женщиной, с которой собирался заняться любовью, он не застал бы меня врасплох.

— Значит, такой и будет всегда твоя жизнь? — спросила она, поднимая на него сверкающие глаза. — Неужели ты вечно будешь жить в страхе, не зная, кто может в любую минуту явиться за тобой?

— Так длится уже более десяти лет.

— Как ты это выдерживаешь? Неужели у тебя никогда не возникало желания зажить тихой, спокойной жизнью?

Он поглядел на нее:

— Опасно мечтать о том, что никогда не сможешь получить.

— Ты мог бы уйти из банды и осесть где-нибудь, — с надеждой проговорила она, понимая, сколько же в нем хорошего. И почему только он связался с этой бандой?!

— Но тогда я не встретился бы с тобой, — ответил он, стремясь обратить это в шутку. Ему не хотелось сейчас думать о «Троице». Только не сейчас. — Если бы не ты, я бы уже был мертв. — Он немного отклонил ее от себя и приподнял ей подбородок, чтобы заглянуть в глаза. — Спасибо.

Она подставила ему трепещущие губы и прошептала, согрев теплым дыханием его рот:

— Я счастлива, что спасла тебя.

Люк прижал ее к себе и не отпустил, когда поцелуй закончился. Некоторое время они сидели, прильнув друг к другу, но затем поднялись и стали разбивать лагерь. Сегодня ночью им придется обойтись без огня, и стрелять тоже нельзя, так что придется обойтись без еды. Они не знали, насколько им удалось оторваться от погони и вообще гонятся ли бандиты за ними. Но Люк не хотел рисковать и давать им шанс обнаружить их.

Умывшись из маленького родника, они разделили сухари, оставшиеся в его седельной сумке после поездки в Мексику. Затем расстелили одеяла. С первыми лучами следовало продолжить путь, так что надо было хорошенько выспаться.

Коди наблюдала, как Люк раскатывает свое походное одеяло. Почувствовав на себе ее взгляд, он поднял голову и посмотрел на нее.

— Ты ложишься? Я уже засыпаю, — сказал он. — Но одеяло только одно, так что нам придется разделить его.

У нее не возникло и мысли отказаться. Она подошла к нему и опустилась в его объятия.

— В моей жизни бывали моменты, когда я готов был отдать все на свете, чтобы оказаться где-нибудь в глуши под звездами наедине с красивой женщиной… И вот это сбылось, — произнес он и, приподнявшись на локте, посмотрел ей в глаза. — Наверное, в каждой ситуации, какой бы плохой она ни оказалась, есть свои хорошие стороны.

Он привлек ее к себе и поцеловал. Сначала нежно и бережно, а когда она откликнулась, с нарастающим пылом. Он углубил поцелуй и теснее прижал к себе, чтобы она ощутила, как он ее хочет.

Коди гибко и податливо льнула к нему. Все мысли об усталости и необходимости отдыха растаяли как дым под его упоительным натиском. Самозабвенно отвечая поцелуем на поцелуй, она обвила его шею руками и крепко прижалась к его груди, внезапно осознав, как близок к смерти был он накануне. Сознание этого подлило масла в огонь ее страсти. Она ведь чуть его не потеряла!..

Если бы Коди была сейчас в состоянии рассуждать, она подивилась бы ужасу, охватившему ее при этой мысли. Но когда Люк начал ее ласкать, всякая способность рассуждать улетучилась из ее головы неизвестно куда. Остались только Люк и жаркая техасская ночь.

Они были нужны друг другу, они хотели друг друга и потому сошлись здесь и сейчас. Этой ночью между ними не было места лжи. В пламени страсти сплелись просто мужчина и женщина, стремившиеся дать друг другу высшее наслаждение любви.

Когда наконец Люк овладел ею, глубоко погрузившись в жар ее тела, они были едины в этом порыве. Они двигались вместе, делили блаженство своего слияния, отдавались и брали в извечном ритме любви. Упоительная красота их любовного соития взорвалась ослепительным фейерверком, и они, крепко обнявшись, вкушали это мгновение радостного покоя среди терзаний их повседневной жизни.