Он открыл дверь и замер на пороге. Представшее перед ним видение заставило его окаменеть. Так и стоял он, незамеченный, наслаждаясь изумительным зрелищем.

Люк не мог поверить, что стоящий перед ним ангел и есть та самая женщина, в обществе которой он провел столько времени, считая ее практически уродиной. Она стояла к нему спиной. Платье она спустила до пояса, и хотя оставалась в рубашечке, красота ее тела и кожи цвета слоновой кости была открыта его жадному взору. Ее волосы все еще оставались заколотыми, но это лишь подчеркивало изысканный изгиб ее лебединой шеи. В мягком свете лампы кожа ее казалась золотистой. Сестра Мэри выглядела заправской обольстительницей.

У Люка перехватило дыхание, перед глазами все поплыло. Он был на грани того, чтобы ворваться в комнату и использовать представившуюся возможность. Он был готов подхватить ее на руки, уложить на кровать и…

И в эту минуту глаза его остановились на… Она лежала на постели… эта неодолимая преграда…

Ее Библия.

Люк не понимал, как получилось, что он чуть не забылся. Осторожно закрыв дверь, он зашагал прочь от хижины, усилием воли подавляя в себе желание. Он был сам себе противен. Всего один взгляд, и он готов был взять то, что она и не думала предлагать. Отойдя подальше, он остановился и постоял в темноте, глядя в ночь и ожидая, пока уйдет из тела мучительная боль.

Люк простоял так довольно долго, затем повернул назад. На этот раз он постарался как можно более шумно подойти к крыльцу, распахнул дверь и не мог решить потом, что почувствовал: облегчение или разочарование, когда, войдя, обнаружил ее лежащей под одеялом.

— Уже собрались спать, сестра?

— Завтра воскресенье. Мне надо будет встать пораньше.

— Вы все-таки собираетесь утром устроить моление?

— Я должна это сделать. Меня для этого призвал Господь. Если я не стану молиться за них, кто же это сделает?

Люк буркнул в ответ что-то невнятное. Его страстный порыв, уже притупившийся, теперь почти пропал.

— Вы достали второе одеяло? — заметила она.

— Хуана дала мне свое лишнее.

— Я рада, что вы больше не будете испытывать неудобств из-за меня.

— Вы представить себе не можете, какие неудобства я из-за вас испытываю, — проворчал он себе под нос, задувая лампу и устраиваясь на полу.

Когда он потянулся к лампе, Коди невольно посмотрела на него. Он был потрясающе красив. Она нервно глотнула, вспоминая ощущение его губ на своих губах и то, как колотилось сердце, когда он прижимал ее к себе.

«Он стрелок, — напомнила она себе. — Он убил шерифа и стрелял в банкира». Ее задачей было доставить его в тюрьму, а не влюбляться в него по уши… Но она и не собирается влюбляться! Коди тихонько вздохнула.

— Спокойной ночи, — мягко произнесла она.

Он только буркнул в ответ. Ночь предстояла долгая.

— И сказал Господь: «Придите ко мне и будьте, как дети малые».

Коди проповедовала. У ее ног сидели несколько женщин и трое ребятишек. Она высоко подняла Библию, чтобы все могли ее увидеть.

— В Библии содержатся все истины, какие есть на свете. Больше нигде не надо искать правду о том, как жить счастливо. В ней находятся десять заповедей, по которым должны жить все люди, — она перечислила их, делая особое ударение на «Не укради» и «Не убий».

— Господь любит нас, всех и каждого, но мы должны стремиться быть достойными этой любви. Любовь эту никогда не заработать, она просто щедро дается нам. Точно так же мы решаем покоряться Господней воле: не ради чего-то, а просто потому, что этого хотим, потому, что так поступать правильно.

Подняв глаза, она увидела, что неподалеку стоит Люк и смотрит на нее. Лицо его было непроницаемым. Не останавливаясь, она продолжала проповедь:

— Только живя по слову Господню, найдем мы счастье истинное и долговечное. Здесь находятся ответы на все ваши горести. — Она почтительно коснулась Библии. — Доверьтесь ей и никогда не обманетесь… Выходите же вперед, братья и сестры, и покайтесь в грехах своих. Господь простит тех, кто раскается и изменит свою жизнь, — призывала она. Голос ее утешал и успокаивал. Выражение лица было не обвиняющим, а любящим и полным понимания. — Бог все видит и все прощает тем, кто по-настоящему раскаивается. Выходите вперед и примите Божье любящее прощение в сердца ваши.

Коди склонила голову в ожидании. Один маленький мальчик подбежал и потянул за юбку. Она опустилась перед ним на колени и, взяв его ручки в свои, заговорила с ним тихим ласковым голосом.

Люк стоял поодаль, так что, когда она начала разговаривать с ребенком, едва мог расслышать их слова.

— Как тебя зовут? — спрашивала Коди.

— Карлос, — ответил малыш.

— Благослови тебя Бог, Карлос. — Она видела, что он стесняется говорить с ней, и постаралась его ободрить: — Что ты хотел мне рассказать? Что-то важное?

Он с серьезным видом кивнул:

— Я разозлился на Эстебана и украл его игрушечного солдатика.

— Тебе стало лучше, после того как ты его взял?

— На какое-то время, — честно сказал он.

— Почему ты сейчас рассказываешь мне об этом?

— Потому что вы сказали, что воровать нехорошо.

— Так и есть. Эта игрушка все еще у тебя?

— Да, сестра Мэри, — признался он, опуская глаза. Он ощутил первый укол совести.

— Тогда отнеси эту игрушку Эстебану и скажи, что просишь прощения. Скажи ему, что больше не станешь красть. Можешь так поступить?

Карлос с трудом глотнул:

— Это трудно…

— Что именно? Сказать ему, что просишь прощения, или больше не красть?

— И то и другое, — жалобно ответил он.

— Быть хорошим иногда очень трудно, — объяснила она, — но награда за это больше, чем ты можешь себе представить. — Она ласково коснулась его щеки. — А теперь беги и сделай все, как надо. Ты будешь потом гордиться собой, и мама будет тобой гордиться.

Она подняла глаза и увидела, что одна из женщин внимательно наблюдает за ней.

— Ваш Карлос — хороший мальчик. Ему повезло, что у него такая любящая мать.

— Спасибо, сестра Мэри.

Мальчишка побежал делать то, что она велела, а мать поспешила за ним.

Коди подождала еще немного, хотя особо не надеялась на то, что кто-то еще выйдет на покаяние. Женщины настороженно смотрели друг на друга и на нее. По крайней мере она обрадовалась, что дети отнеслись к ее словам серьезно. Она снова посмотрела на Люка. Он все еще был здесь и внимательно наблюдал за происходящим.

— Если нет больше никого, кому хотелось бы сегодня покаяться, то наше моление окончено. Радуйтесь красоте Божьего воскресенья. Сохраните слово Его в сердце своем и бегите от зла. Поступайте так, и вам даруется жизнь вечная. Так сказал Господь. — Она высоко, чтобы все видели, подняла Библию. — Господь вас благослови!

Продолжая прижимать к груди Святую книгу, она оставила собравшихся и направилась назад, в хижину.

— Очень милая проповедь, сестра Мэри, — небрежно сказал Люк. Он нагнал ее и пошел рядом. Сегодня она не казалась такой злючкой, а как ласково она говорила с детьми…

Коди искоса взглянула на него:

— Если б я на самом деле хорошо проповедовала, то сумела бы убедить вас покаяться в грехах ваших и тем облегчить душу.

— Вы считаете, я в этом нуждаюсь? — Он поднял брови, изображая удивление.

— Если все, что я слышала об этой банде, правда, то, безусловно, вам надо как следует отстирать полотно вашей души. Вам нужно вытащить на свет самые темные свои тайны и молить Бога о прощении.

Люк лукаво улыбнулся:

— Вы не знаете, где можно найти ближайшего отца-исповедника?

Коди почувствовала, что заводится.

— Я, между прочим, в своей жизни выслушала много исповедей.

— А что, если я скажу вам, что не делал ничего заслуживающего покаяния? — Он едва сдерживал смех.

— Тогда я отвечу, что вам нужен кто-нибудь, кто объяснит вам разницу между дурным и хорошим, — возразила она. — Если когда-нибудь надумаете исповедаться, я охотно вас выслушаю.