— Значит, так, — я написал на чистом листе первую цифру, — моя зарплата за прошлый месяц две тысячи сто фунтов. Звучит неплохо, правда? Минусуем от нее все наши расходы. Я буду записывать те, что знаю я, а ты перечисляй свои.

Список оказался длинным. Аренда квартиры, налог самоуправления, страховка на машину, вода, газ, свет, электричество, бензин, продукты. Плюс я разделил на двенадцать месяцев разовый платеж дорожного налога в двести тридцать фунтов на автомобиль и добавил свои алименты, которые я плачу своей бывшей жене. Остаток просто поразил. Семьдесят фунтов в месяц! С учетом того, что Катя тоже не сидела сложа руки, нашего совместного дохода хватало, чтобы только-только обеспечить свою жизнь. Ни о каких излишествах не могло быть и речи. Только теперь я понял, почему деньги, которые я скопил на острове, постепенно таяли на банковском счету.

— Слушай, а как же живут те, кто получает восемь фунтов в час? — Я задал свой вопрос, и в то же мгновение у меня в голове сложилась вся математика нашего существования. — Так же, как мы жили на острове? Работают по шестьдесят часов и живут в одном доме по три семьи? Получается, как только ты начинаешь жить по-человечески, у тебя на счету ноль?

Пасьянс сложился. Выходит, что государство помогает тебе, предварительно поставив тебя в положение просящего. Оно само создает искусственную ситуацию, при которой его помощь выглядит спасением. А ты готов целовать ему руки за то, что оно помогает тебе выжить в условиях, которые оно само и создало. Все просчитано до пенса, и никто не даст тебе разбогатеть. Потому что как только ты разбогатеешь, твоя зависимость от государства исчезнет.

А кому надо, чтобы ты перестал от него зависеть? Правильно. Никому. Насколько должна быть просчитана прогрессивная система налогообложения, чтобы ты даже при большой зарплате раздавал все свои деньги по счетам? Работа за еду? Безусловно, дома в Латвии после оплаты счетов денег на жизнь вообще не оставалось. Там нужно было выбирать — или питаться, или платить аренду. Здесь, после оплаты счетов и еды, как-никак оставалось семьдесят фунтов. Согласен. Но это тоже не мой формат.

— Что будем делать, дорогая? — Я положил ручку и отодвинул листочек с цифрами на середину стола. — Я так жить не хочу. Все твои друзья говорят, что у меня офигенная зарплата. Но мне хочется выругаться и крикнуть им в ответ, что я так мало не зарабатывал никогда!

— Не знаю. Кредит на бизнес нам не дали. Я раскручиваюсь на свои. Их тоже не много, ты в курсе. Так что быстрого роста моего направления ждать не стоит. А что думаешь ты? Ты же у нас всегда что-то придумывал.

— Пока не могу ничего сказать. Но склоняюсь к тому, что надо вспомнить все мои знакомства и связи по прошлому бизнесу в России, Украине, Прибалтике и пытаться делать хоть что-нибудь. Чем дольше я буду сидеть здесь, тем меньше шансов у меня будет вернуться в ту среду, из которой я вышел. Еще пару лет, и можно ничего не начинать, люди забудут меня совсем.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал. — Ее глаза плавно переместились на «мокрое место».

— Я тоже. Но похоже, у меня нет выбора. Получится — значит получится. Не получится — в рабство я всегда вернуться успею. В любом случае с сегодняшнего дня я начинаю поднимать всех своих друзей. Авось где-нибудь и срастется. Ну а нам придется потерпеть. Не в первый раз, если что.

Сегодня я работаю с двумя поляками. Нас отправили доделывать корпус яхты, которую уже вынули из формы, но на ней еще многое нужно закончить, прежде чем отдать на установку палубы в соседний цех. Один из поляков — Анджей — молодой качок, который все свободное от работы время проводит в спортзале. Второй — Яцек, примерно моего возраста, помешанный на сони-плэйстейшн, просиживает все ночи в игре. Несмотря на его сорок три года, банк дал ему квартиру в кредит.

— Сколько лет будешь платить? — спрашиваю я Яцека во время работы.

— Двадцать четыре года.

— Круто. А какая цена?

— Просили сто семнадцать тысяч фунтов, но две тысячи скинули. Будет получаться по 585 фунтов в месяц, без учета коммунальных услуг.

— Большая квартира?

— Да такая же, как у тебя. Только у меня еще во дворе гараж.

— Это в месяц, со счетами, выйдет под восемьсот.

— Ну да, примерно.

— В итоге получится тысяч сто семьдесят. — Я быстренько в уме прикинул 585 фунтов на 24 года. — Плюс еще тысяч тридцать налога самоуправления. Нехило за такую клетушку, как моя.

— А что делать? По крайней мере, так или иначе, это будет своя квартира. Сейчас я плачу тысячу в месяц за аренду и выбрасываю деньги в никуда.

— Знать бы, что с нами будет через год, не то что через двадцать четыре. — Я усмехнулся и повернулся к Анджею: — Где ты был почти целый месяц? Как твоя рука? — У Анджея когда-то была травмирована рука, и он все время ходил с эластичной накладкой на запястье. Последнее время он постоянно жаловался, что рука начала сильно болеть.

— Ходил по больницам. Сначала был у своего доктора. Типа семейного. Он посмотрел, но ничего внятного сказать не смог. Отправил к другому.

— И что другой?

— Послал на рентген. Неделю нужно было ждать очередь, а когда сделали снимок, он посмотрел его и сказал, что мне надо к ортопеду.

— И что ортопед?

— Там сказали, что ортопед очень занят и что мне перезвонят. А пока я могу идти домой.

— Так тебя приняли?

— Нет. Через две недели я пришел к ним снова. Они выслушали меня и сказали, что надо еще подождать. И что мне позвонят. Я спросил, сколько мне еще сидеть дома и кто мне будет платить зарплату, на что получил ответ, что они этого не знают, но могут выписать мне больничный еще на пару недель. В общем, я понял, что надо ехать делать операцию в Польшу. Здесь скорее умрешь, чем дождешься помощи от них.

— Жуть. А тебе ничего не сказали из-за того, что ты так долго отсутствовал на работе? — Я знал, что здесь очень не любят, когда тебя долго нет.

— Сегодня в двенадцать часов — дисциплинарная комиссия. Сейчас прилетит «кавалерия» из центрального офиса. Будут мозги полоскать. Это только им можно по полтора месяца депрессию лечить в пабе. И хоть бы кто слово сказал!

— Какую депрессию?

— По закону раз в году можно брать шесть оплаченных недель по причине стресса или депрессии. Естественно, все это делается с согласия супервайзера. Только если ты пойдешь просить, тебе откажут и скажут, что на заводе некому работать, а англичане регулярно эти отпуска берут. Когда им совсем надоедает ходить на работу, они идут в офис и говорят, что у них депрессия, и их безоговорочно отправляют отдыхать. Они же так устают на работе! Их надо беречь!

Кстати, один мой знакомый из Риги рассказывал, что когда у него в Англии заболел зуб, он пошел к стоматологу и попросил его удалить. Врач сказал, что нужно сделать рентген. В этой клинике рентгена не оказалось, и парня отправили в другую. Там надо было ждать около двух недель. Он плюнул, залил солярку в свой мини-вэн, позвонил на работу, что его не будет пару дней, и рванул в Ригу. В Риге ему все сделали за полчаса.

Да что говорить, если английский семейный врач в январе записывает ребенка к ортопеду только на май? Когда мы на работе возмущались по этому поводу, англичане пожимали плечами и предполагали, что, наверное, в Великобритании слишком много больных людей. Видимо, так оно и есть. Много больных и мало врачей. По правде говоря, нормальные врачи — это либо наши, либо индийцы. Местные специалисты при любой болезни выдают парацетамол.

Весь вечер предыдущего дня и всю ночь бушевал шторм. Мы с Катериной сразу вспомнили Шетланд с его безумными ветрами и проливным дождем. Ранним утром, выходя на работу, я обнаружил во дворе упавшую секцию забора. Теперь у нас был проход в соседский двор, а уличная калитка перекосилась и одним углом легла на цементную плитку, которой был выложен наш двор. Из-за того, что забор перекосился, калитка открывалась и закрывалась с огромным трудом. Во время перерыва я позвонил домой: