Вообще они стонут все время. Каждое утро начинается с нытья. Если ты спрашиваешь, как дела, они отвечают — плохо. Что пришлось рано вставать, что вчера было много пива, что они поздно легли, что их очень тошнит. Время от времени они бросают инструмент и бегут в туалет избавляться от тошноты. Как правило, это основные причины утренних страданий. Они считают часы и минуты до конца рабочего дня и практически никогда не остаются на овертайм. На овертаймы работаем только мы.

Катя тем временем, сидя на острове, продолжала искать в Интернете варианты с жильем. Она не могла приехать ко мне потому, что договорилась сидеть с Маринкиным ребенком, пока та работает на заводе. Маринка с Вовой тоже собрались переезжать на Большую землю, и им надо было доработать два месяца.

В свою очередь я продолжал таскаться по гостиницам, потому что в Англии и так с ходу не найти жилье за приемлемую цену, а на юге это задача усложняется втройне. Регион миллионеров. Все богатые лондонцы стремятся на юг. Поэтому здесь высокие цены. Все хотят что-то прикупить в Дорсете, поэтому предложений по аренде и продаже здесь очень и очень мало. Причем такая ситуация сохраняется на этой территории практически весь год. Помимо всего этого задача усложняется тем, что даже если у тебя есть официальная работа, но нет постоянного контракта, агентство по недвижимости тебе квартиру в аренду не сдаст. Постоянный контракт тебе тоже сразу никто не выпишет, в любом случае вначале будешь работать на временном. Работодателю давать тебе постоянный контракт не выгодно, поэтому тебя как можно дольше держат на временном. И в итоге получается замкнутый круг. Снять жилье без постоянного контракта невозможно, а контракт не дают.

Временный — это в лучшем случае три месяца. В худшем месяцев семь-восемь. Вопрос: а где все это время жить? Вот и селят нас через частные объявления по гостиницам да по комнатам, в домах, где на восемь комнат один туалет и душ, да и те на лестничной клетке. А кухня одна на весь дом, в котором комнат еще больше, чем на твоем этаже. На кухне стоит несколько плит и холодильников, чтобы счастливые от того, что у них есть хотя бы крыша над головой, гастарбайтеры могли приготовить себе пожрать.

Дома́ эти обычно поделены на маленькие клетушки, в которых помещается только кровать, тумбочка и стол. Хозяин специально добавляет стенки, чтобы выжать из домика максимальную прибыль. Некоторые комнатушки находятся прямо под крышей, и когда заходишь в них, надо пригибать голову, чтобы не удариться о наклонный потолок. Такая «одиночная камера» сто́ит минимум семьдесят фунтов в неделю, дешевле не найти ничего.

Нам же нужно было две спальни. Дело в том, что Катерина собиралась подавать прошение на государственное жилье, а при таком раскладе на двух взрослых и двоих детей комнат должно быть никак не меньше, иначе тебя обвинят в намеренном ухудшении жилищных условий, чтобы обогнать очередь и получить жилье раньше других. А за такое могут и наказать. Помимо всего прочего, никто не хочет сдавать квартиру семье с маленькими детьми. По местным законам, хозяин не имеет права выставить на улицу семью с детьми, даже если арендаторы не платят ему. Лучше пустить кого-то с кошкой или собакой, потому что с животными можно выставить за неплатежи, а с детьми нет.

Тем не менее Катя продолжала поиски, созванивалась с агентствами, а в мои обязанности входило дойти до места и изучить очередной вариант. В одну из пятниц мне надо было посмотреть две квартиры от одного агента.

Идти надо было недалеко, квартиры были в одном доме, и вечером я отправился на просмотр. Ровно в семь часов приехал агент на «Рэндж-Ровере». Похоже, они там все на «Рэндж-Роверах» ездят. Недвижимость в Великобритании — хороший бизнес. Цены заоблачные, поэтому никто не бедствует. Агент показал мне две квартиры, в каждой из которых была только одна спальня. Они были в одном доме и обе на верхнем этаже под крышей. Площадь их я даже затрудняюсь назвать, на мой взгляд, метров двадцать. До этого я вообще не понимал, как двухкомнатная квартира может быть меньше пятидесяти квадратных метров. А здесь таких большинство, и в основной своей массе — в ужасном состоянии, несмотря на то, что в них после каждого арендатора делают ремонт.

В общем, я посмотрел то, что мне показали, и особенно меня впечатлили отопительные котлы. И в той и в другой квартирах они стояли в спальне, причем на полу. Видимо, те, кто их ставил, делали это, не заморачиваясь совсем. Честно говоря, я вообще не могу себе представить, как можно спать с отопительным котлом в одной комнате и жить там с маленьким ребенком. Ведь котел — это первое, куда он залезет. Когда мы вышли на улицу, я поблагодарил агента за просмотр и поинтересовался:

— Скажи мне, а как здесь насчет квартир с газовым отоплением? Я знаю, что если за газ люди платят зимой тридцать — сорок фунтов в месяц, то за электричество счета доходят до двухсот.

— А ты откуда приехал? — Он задал мне вопрос и стал внимательно ожидать ответа.

— До этого я жил в Шотландии, и у меня были электрические батареи. Зимой было очень дорого обогревать ими дом.

— А-а-а! Шотландия! Ну конечно. У них очень дешевый газ. В Англии все не так. — Он подошел ко мне поближе с видом заговорщика. — В Англии все наоборот. Здесь очень дешевое электричество. Газ здесь очень дорогой, поэтому мой тебе совет: бери то, что я тебе показал. Это не дорого, и на отоплении ты сэкономишь кучу денег. Бери с электрическим котлом.

Он врал мне в глаза. На что был расчет, я так и не понял. Свалить потом на то, что я не знаю английского языка? Бред. Наглость? Отношение к чужеземцу?

В общем, я отказался. А через пару дней Катя нашла другой вариант. Ближе к работе, с двориком, с парковочным местом, газовым отоплением и двумя спальнями — за шестьсот фунтов в месяц плюс счета. Счета добавляли к аренде еще около двухсот. Налог самоуправления, Интернет, вода, электричество и газ.

Квартирка была метров сорок, а может быть, и меньше. Глядя на размеры нашей спальни, я поймал себя на мысли, что в Латвии в последней съемной квартире у меня была такая кухня. Здесь же на кухне, стоя прямо по центру, без труда можно было достать руками до любой окружающей тебя стены.

Только потом, после приезда в Пул, Катя рассказала мне, чего ей стоило снять эту квартиру. Сколько она выслушала упреков за свой плохой английский, хотя на самом деле он у нее был очень неплох, сколько раз агенты не брали трубку, сколько раз обещали перезвонить или написать и не делали этого — словами просто не передать.

Насчет себя я знал только одно: что пока она билась с ними, у меня пошла пятая неделя в гостинице. Агентство готовило договор больше двадцати дней. Сначала с нас потребовали депозит за один месяц, потом за два, потом еще попросили финансового гаранта, потом проверяли нас через какую-то фирму, потом несколько раз приглашали за ключами и каждый раз не давали их, с улыбкой говоря о том, как они понимают мою сложную ситуацию.

Каждый раз они обещали, что вот-вот я покину гостиницу, перееду в их замечательную квартиру и буду жить как человек. Я отказывался от овертаймов, бежал в агентство и каждый раз понимал, что снова не так, и не получил ключи и договор.

Наконец наступил знаменательный день, когда агентство сообщило, что сегодня все будет сто процентов. Женщина совладелец фирмы сказала, чтобы я пришел после работы и ее партнер выдаст мне ключи после подписания договора. Я пришел в назначенное время, на всякий случай взяв с собой литовца, который хорошо говорил по-английски и вызвался мне помочь. Солидно одетый партнер был в офисе один.

— Добрый вечер! Я должен подписать договор аренды и забрать ключи.

— А вы кто такие? — Наш визит явно вызвал у него приступ неприкрытого раздражения.

— У меня должен быть готовый договор и ключи, — спокойно повторил я.

— Прежде чем приходить за чем-то, нужно записываться на прием! — Владелец агентства перешел в решительное наступление. — У меня сейчас важная встреча, и я не могу терять время на вас!