У Джареда по щеке скатилась слеза, и он сердито смахнул ее.

— В чем дело, Джаред? Что случилось с твоим братом?

— После последнего разговора с отцом я понял, что должен уйти от них и строить свою собственную жизнь, иначе сойду с ума. Я решил, что Филипп сам позаботится о себе. Но он не был достаточно сильным. — Джаред помолчал, собираясь с силами, а затем безжизненным голосом продолжил: — Филипп сел в свою новую машину и на скорости восемьдесят пять миль врезался в дерево. Я больше его никогда не видел. Мой маленький брат убил себя, потому что я оказался таким же эгоистом, как мой отец.

— О, Джаред! — Фрэнки подыскивала нужные слова. Его искаженное горем лицо ужасало.

— Теперь ты видишь, что я делаю людям. То же самое будет и с тобой. Рано или поздно моя слабость разрушит твою жизнь.

Дотянувшись обеими руками до его лица, она притянула его к себе.

— Я хорошо знаю тебя, Джаред. Не спрашивай у меня объяснений, но я знаю, что ты долго бежал и устал. Я знаю твои раны, я знаю твое сердце. Оно совсем не эгоистичное, оно полно искренности и любви.

Молча, она повела его в спальню. Свернувшись возле него калачиком, Фрэнки прижала руку к его груди, надеясь, что это поможет ему, уменьшит боль. И когда услышала равномерное и глубокое дыхание, позволила себе задремать.

Солнечный свет вскоре должен был оповестить о наступлении нового дня. Сонную, ее не отпускала мысль о том, что же с ней будет дальше.

Фрэнки резко поднялась и, выпрямившись, села в кровати. Сердце ее готово было выскочить из груди.

— Что случилось? — проснувшись, испуганно спросил Джаред.

— Ничего, просто приснился страшный сон.

Он обнял ее и притянул к себе.

— Дай я подержу тебя немного.

— Нет, — сказала она, отодвигаясь. Взглянув на часы, Фрэнки вскочила. — Уже десять, а у меня уйма дел.

Джаред улыбнулся, глядя на обнаженную фигурку. Она напоминала юную богиню.

— Милая, ты просто восхитительна, — произнес он, ощущая знакомое возбуждение.

В это утро Джаред более полно, более глубоко чувствовал привлекательность этой женщины. Прошлой ночью он поделился с ней такими сокровенными тайнами, о которых не решался говорить никогда раньше. Разделив с ней свою страшную боль, Джаред почувствовал облегчение и был невероятно признателен за это.

Шум льющейся в ванной воды позволил ему представить себе обнаженную Фрэнки, но он подавил желание присоединиться к ней. Он чувствовал, что Фрэнки сейчас необходимо было сохранить дистанцию между ними. Некоторые стены можно разрушать только по одному кирпичику.

Не переставая прислушиваться к звукам, доносившимся из ванной, он вышел в гостиную, разыскал свои лежавшие на полу джинсы и надел их. В кухне Джаред освоился очень быстро. Смешав яйца с молоком, он принялся готовить завтрак. Вскоре кухня наполнилась аппетитными ароматами кофе и шипевшего на сковороде омлета. В животе у него забурчало.

«Теперь надо найти тарелки и чашки», — сказал он сам себе, открывая дверцы большого буфета.

То, что он увидел, заставило его окаменеть. Три старинных предмета, представляющих собой произведения искусства, стояли перед ним на полке.

— Что ты делаешь, Джаред? — раздался голос Фрэнки. Она стояла в дверях, положив руки на бедра.

— Готовлю завтрак, — ответил он, пожав плечами. Когда она вошла в комнату, свежий аромат взбудоражил его. «Спокойно, приятель», — приказал он себе. Пусть в коротком платьице в цветочках она представляла собой идеал женственности, привыкший к подозрениям мозг агента ФБР взял верх над чувствами.

— Что происходит, Фрэнки? — спросил он тоном, в котором явно звучало подозрение.

Она спокойно достала старинные вещи и поставила на стол.

— Предполагаю, ты спрашиваешь об этом? Белая статуэтка из фаянса, принадлежавшая старинной династии Ви. Бронзовая ваза эры Трех королей начала седьмого века. Ящичек из лепестков лотоса начала тринадцатого века.

— Ты хорошо знаешь корейское искусство, — язвительно заметил он.

— Я могу все объяснить, — сказала она, доставая две кружки из буфета. — Ты хочешь, чтобы этот омлет сгорел окончательно?

— Проклятие! — Джаред схватил тряпку и спас омлет.

— Садись, — сказала она. — У меня не очень много времени.

— Ты понимаешь, что это краденые предметы искусства? Они принадлежат Корее. — Он смотрел на еду, но аппетит совершенно пропал.

— Все так, как ты говоришь. Кто-то захотел меня подставить. Я обнаружила эти предметы в ящике, на котором было написано, что это части от компьютеров. Это случилось, когда тебя тут не было. — Она отпила глоток кофе и не сводила с него глаз.

Он пытался понять выражение ее лица, но оно было совершенно непроницаемым.

— Удалось проследить, откуда пришел груз?

— Я пыталась, но тот, кто это сделал, умело замел следы.

Джаред тыкал вилкой в омлет, опасаясь делать преждевременные выводы. Она уловила его подозрения, и это теперь разделяло их. Он через стол протянул к ней руку.

Фрэнки прикрыла глаза и вздохнула.

— Я понимаю, как это выглядит для агента ФБР, Джаред.

— Бывшего агента, — поправил он. — Когда ты собиралась рассказать мне об этом?

— Слушай, это не твоя война. — Она вырвала свою руку, собрала грязные тарелки и отнесла их в раковину.

Он резко вскочил.

— Нет, это моя война. И я не собираюсь устраняться от ответственности, как я поступил с Филиппом.

Фрэнки резко повернулась к нему лицом, глаза ее сверкали.

— Это совсем другое. Твой брат сделал свой выбор. Он пострадал, но ты не мог его защитить.

— Я могу помочь тебе, Фрэнки.

— Мне не нужна твоя помощь. — Она закрыла уши руками. — Я сама справляюсь. Всегда.

— Не отталкивай меня, Фрэнки. Я не хочу, чтобы ты оставалась в одиночестве, я хочу быть с тобой.

Обеими руками Джаред повернул ее лицо к себе. Остекленевшие темные глаза смотрели на него.

— Не говори так, ты не знаешь меня! — Она вырвалась из его рук и свалилась на пол, как тряпичная кукла.

Став на колени, он обнял дрожащее тело.

— Все в порядке, милая.

— Нет, не все в порядке, — протестовала девушка. — Он говорил, что я дразнила его. Он говорил, что я флиртовала с ним.

— О чем ты, детка?

— Ты не можешь приблизиться слишком близко, потому что тогда ты все узнаешь.

— Все хорошо, — не переставал он успокаивать ее.

— Нет, нет! Все плохо. Мне было шесть лет, и я не хотела, чтобы он опять меня бил.

У Джареда сердце ушло в пятки.

— О, Фрэнки, милая! — Он крепче обнял ее дрожащие плечи.

— Мой приемный отец говорил, что я этого хотела, что я флиртовала с ним. Не думаю, что я того действительно хотела. Но я лежала тихо и никогда не кричала. Я ждала, пока он кончит и отпустит меня. А моя приемная мать говорила, что я приставала к нему. Мне жаль, если я что-то не то делала. — Голос ее был спокойным и тихим.

— Ты не делала ничего плохого.

— Я не думаю, что я дразнила его. Действительно не думаю. Никогда.

— Но ведь ты была только ребенком. Ты не сделала ничего плохого, — повторил Джаред, проглотив образовавшийся в горле комок. — Этот секрет мучил тебя все годы, да?

— Я просто не могла говорить об этом, — произнесла она, и ее губы задрожали.

— Ты прятала эту боль с тех пор, как была ребенком? — Он понимал, что выяснение истины всегда помогает, но злость кипела у него внутри. Каким надо быть извергом, чтобы причинить такие страдания ребенку!

— Пока я не говорила об этом, казалось, что этого вовсе и не было.

— Но теперь ты гораздо сильнее. Я рядом, Фрэнки.

Слезы потекли у нее по щекам. В самых сложных ситуациях, в которых они оказывались, он никогда не видел ее слез. Сегодня она плакала впервые. Может быть, теперь ей станет легче.

Положив голову ему на плечо, Фрэнки тихо всхлипывала, переживая годы, заполненные невероятным стыдом. Сердце разрывалось при мысли об ужасной несправедливости, покалечившей ее жизнь. Но сейчас нужно было жить настоящим, а не прошлым.