Дема прошествовал мимо них без задержки и решительно взялся за ручку двери кабинета.

– Э-э, браток... – Кто-то схватил его за руку. – Ты что-то резвый, однако. Тут очередь...

– Гражданин! – Демид глянул со всей строгостью. – Что вы себе позволяете?! Какой я вам браток? Руку уберите, пожалуйста! Я при исполнении, понимаете, а вы тут рукою!..

– А, пардон... – Парень слегка усох при слове «гражданин» – но сдаваться не собирался. – А при какой должности, так сказать, состоите? Потому что я здесь уже два часа порог обиваю. Попасть внутря не могу. Развели бюрократию... Да еще вы без очереди. Откуда я знаю?..

– Разберемся, – отрезал Демид. – Я – гимнокалициум [Латинское название рода кактуса]. На общественных началах. Так что сейчас разберемся. Разрешите...

Он вошел внутрь и захлопнул за собой дверь. Отрезал себе путь к отступлению.

Впрочем, в кабинете была только одна женщина. Стройная и даже симпатичная женщина лет сорока в белой блузочке и синей форменной юбке. Она, как и полагалось всякой машинистке, бодро лупила по клавишам электрической печатной машинки и одновременно курила сигарету.

– Куда рветесь? – Она посмотрела на Демида, словно на таракана. – Я же русским языком сказала – вызову! Ждать в коридоре! Всех вызову согласно повестке.

– В таком случае, – Дема сделал еще шаг вперед, – меня должны были вызвать уже четыре минуты назад. Потому что сейчас – одиннадцать часов четыре минуты. Не подумайте, что я скандалист и формалист. Просто я ценю свое время. Никакого криминала на мне не висит. И если я немедленно не увижу следователя Фоминых, то сам больше сюда не приду. Если вы хотите предъявить мне обвинение или привлечь в качестве свидетеля...

– Подождите, подождите... – Женщина что-то искала в бумагах, аккуратно пришпиленных друг к дружке скрепками. – Вы что, Коробов Демид Петрович?

– Он самый.

– Садитесь. – Женщина показала на стул напротив.

– А следователь?..

– Следователь – это я. Фоминых Ольга Игоревна. Присаживайтесь.

– На сколько лет присяду-то, начальник? – проворчал Дема, скрипя стулом.

– Демид Петрович, ну зачем же вы так? Ну зачем вы криминальную терминологию применяете?.. Вы же не из этих... – Она кивнула на дверь. – Вы интеллигентный человек, ученый. И никакого обвинения мы вам выдвигать не собираемся. А, наоборот, хотели бы проконсультироваться с вами по некоторым узкоспециальным вопросам. Привлечь, так сказать, в качестве помощника на добровольных началах...

– В качестве ЭКСПЕРТА, что ли? – Демид ожидал чего угодно, но только не этого. История повторялась. В виде трагедии? Да нет, это уже походило на фарс. – А что, если я не соглашусь?

– Можете не согласиться. – Фоминых деловито придвинула к Демиду папку. – Но все же посмотрите сперва. Там, внутри, кое-какие документы. Не очень-то приятно, я понимаю...

В папке были фотографии. Только фотографии. Расчлененные тела, оторванные уши, пальцы. Кольца, серьги. И на каждой фотографии стояла дата. Все снимки были сделаны в течение последних двух недель.

– Ну, что скажете?

– Ужасно. – Дема захлопнул папку. – Совершенно мне это не понравилось. Не нравятся мне такие штуки. Это что, маньяк-убийца?

– Демид Петрович! – Фоминых укоризненно покачала головой. – Я все же считала, что имею дело со взрослым, ответственным человеком. Люди гибнут один за другим, а вы из себя непонимающего строите! Натворили дел, понимаете, а нам теперь расхлебывать!

– Каких дел? – пробормотал Демид. – Я никого не убивал.

– Да я не про вас! – Следователь махнула рукой. – Я про коллег наших, из одного учреждения. Сами знаете какого. Упустили ведь, упустили зверюгу, раз... Раздолбай, извиняюсь. Взялись не за свое дело. Говорили же мы им: «Наше это дело. Уголовное». Нет, уперлись: секретный объект, мол, радиация, и все такое! Увезли зверюгу с собой, хотя брать его в логове НАМ пришлось. Нет, понимаете, вечно вся черная работа на нас ложится, а они – на готовенькое. Аристократы! Засекретили все к чертовой матери! Вот и проворонили! Олухи, одно слово. Нюх потеряли! – Фоминых доверительно наклонилась к Демиду через стол. – Заняться им сейчас нечем! Вот и хватаются за все, что попало. Хотят показать, что еще чего-то стоят! А дело-то и впрямь наше. И не думаю, что особо сложное. Слава Богу, сейчас не времена дурной перестройки, когда все развалили. Если надо, и людей найдем, и средства. Нет, вы подумайте, по две-три жертвы в день. Это просто война какая-то!

Карты были раскрыты. Только Демид не знал, с какой ходить – с туза или шестерки. С короля? А почему бы и нет?

– Король... Король Крыс? Это он убивает людей?

– Король Крыс?! – Фоминых глядела на Демида с недоумением. – Вы что имеете в виду?

– Ну, мутант этот. Собака. Мы его Королем Крыс называли.

– Интересно... А почему Король Крыс? Он же не крыса. Он – собака.

– Вы думаете?

– Я вообще ничего не думаю. – Фоминых категорично захлопнула папку. Она говорила так, как говорят люди, обо всем на свете имеющие собственное мнение. Мнение чужое интересует таких людей только по особому приказу начальства. – Это ваше дело разобраться, что оно собой представляет, это животное.

– А почему вы думаете, что я буду разбираться?

– Потому что это – ваша вина. Ваша и этого... майора Антонова. Вместо того чтобы своевременно произвести вскрытие, вы проявили халатность. Вы даже не смогли определить, что он еще жив, и дали, таким образом, сбежать ему на свободу. И вот результат! – Она хлопнула рукой по фотографиям.

– Но ведь мы... – Демид собрался было рассказать, что зверя разрезали по всем правилам, что он не мог ожить после этого по всем законам природы, но все равно ожил, слепился из кусочков в единое целое, что он ожил и даже заговорил человеческим голосом, что это вообще не зверь, и нельзя к нему подходить с обычными мерками, и, собственно, он даже не знает, что в этом случае можно сделать, и что майор Антонов ни в чем не виноват – кто может быть виноват, что налетела буря, случилось землетрясение или извержение вулкана?.. Он поглядел в глаза следователя Фоминых и осекся. ЭТОЙ бесполезно было говорить что-либо о сверхъестественных силах. Она верила только в то, что могла увидеть своими глазами.

– Что вы сказали? – переспросила следователь.

– Видеозаписей никаких не осталось?

– Никаких, – сказала Фоминых. – Антонов пытался заявить, что вскрытие все-таки делалось, но все это выглядело как лепет младенца. Вы просто не удосужились сделать вскрытие в первый день. И в первую же ночь ваш... э-э... Король Крыс спокойно сбежал. А Антонов, представляете себе, вместо того чтобы честно заявить об исчезновении опаснейшего животного, пытался изготовить подделку. Уму непостижимо!

Фоминых полезла в ящик и достала оттуда пластмассовый зуб, изготовленный Аликом.

– Вот, полюбуйтесь! Дешевка! Интересно, кого он хотел одурачить этой фальсификацией?

– Что с Антоновым? – Демид старался скрыть предательскую сиплость в голосе.

– Ничего. Даже дела на него не завели. Нашлись у него могущественные покровители. Друзья, видите ли, боевые. Просто уволили его с работы. По несоответствию.

– По-моему, он хороший специалист...

– А по-моему, он не совсем психически здоров. Вначале мычал что-то неопределенное, а потом, когда дело в хороший раскрут пошло и почувствовал ваш Антонов, что терять ему нечего, вдруг начал такое пороть... Ну что твой блаженный у паперти. Что, мол, пес этот – разумный, и что он вообще – нечистая сила, и что мы с ним не справимся. Ну, это понять можно. Воевал когда-то Антонов. Контужен был два раза. Комиссован подчистую. И в Конторе должность выполнял гражданскую. Номинально. Я бы его и близко к такой работе не подпустила.

– А вы как думаете? Неужели вам кажется нормальной эта псина с ее живучестью, жаждой крови и страстью к золотым побрякушкам?

– Э-э, бросьте вы! – Следователь махнула рукой. – Знаете, сколько всякой нечистой силы я за свою жизнь видела! Не было такой нечистой силы, чтобы мы с ней не справились. И знаете, кто каждый раз стоял за всеми этими чудесами?