– Что? Знаю я, кого ты имеешь в виду! Король Крыс! Идиот! Это все диггерские сказки! Фольклор, понимаешь! Туфта! Нет никакого Короля Крыс! Есть только король ссунов! И это – ты! Предатель ты! И трус жалкий! Диггер тоже мне, мать твою! Трус! Вот оно, сокровище, бери руками! Нет, он упирается еще! Тьфу!

Кролик отпихнул Серегу утлым плечом и, скрючившись буквой «зю», пополз в дыру. Сергей попробовал схватить его за руку, но Сок зашипел, как гремучая змея.

– Ну и черт с тобой!

Сергей решительно пошел прочь, но, прошагав десять метров, остановился и уселся на траву. Негоже все-таки бросать друзей.

* * *

Кто-то дотронулся до плеча Сергея, и он вскочил с испуганным воплем. Это ж надо – заснул прямо здесь, на пригорке. Снилась ему всякая гадость.

Король крыс.

– Дрыхнешь? – Это был Шурик. Грязный как свин. И довольный донельзя. Живой и невредимый Кролик Сок, сияющий, как новогодняя елка. – Смотри, раззява! – Кролик разжал руку, и Сергей увидел на его ладони какие-то коричневые закорючки. Похожие на большие рыболовные крючки.

– Что это?

– Это сережки! – Кролик вытянул тощие ручонки в стороны и затанцевал. – Это золотые сережки! Знаешь, сколько там такого добра! Куча! Ты понял, да?! Я бы мог сказать тебе, что там ни черта нет! А я... Ты же мне друг, Серый! Мне не жалко! Там полно! Мы с тобой все, что хочешь, купим. Я себе четыре «Сеги-Меги» куплю! На каждую руку и ногу! И дельтаплан! И акваланг...

Кролик прыгал, и взбрыкивал коленками, и визжал, и показывал небу неприличные жесты.

«Он слегка сбрендил. От радости?»

Сергей протянул руку и взял с травы сережку, брошенную его товарищем. Это действительно была золотая сережка, только она была покрыта какой-то бурой клейкой гадостью,

– Пойдем! – Кролик схватил его за руку и потащил к дыре.

* * *

Первые десять метров не представляли собой ничего особенного. Тоннель как тоннель. Вот только запах... Он кружил голову и едва давал вздохнуть. Сладкий запах разложения, к которому примешивалось что-то животное. Не крысиное, нет. Скорее собачье. Псиное.

– Ну? – Кролик подпрыгивал от нетерпения. – Давай, Серый, выбирай, куда дальше. Я-то знаю! Знаю! А ты сам! Догадайся! Ну?!

Сергей осмотрелся. Прямо перед ним была большая, в полный рост, дверь. Массивная овальная дверь, с круглым колесом-штурвалом, завинчивающим вход намертво. На ржавом металле были нарисованы два полустершихся знака. Первый был желтым кругом с тремя черными треугольниками внутри и буковкой «R». Сергей не знал, что это означает. Зато второй знак был ему хорошо знаком. Это был череп со скрещенными костями.

Он подошел к колесу и попытался повернуть его. Бесполезно. Ворот заржавел намертво.

«Не сюда. Понятно, что слабосильный Кролик не ходил сюда. Он слишком дохлый, чтобы повернуть эту хреновину».

– Вот! – заверещал сзади Сок, не в силах терпеть, пока тупой его товарищ разберется с дверью. – Ты чё, зенки потерял? Вот она, дыра-то!

Он сделал заячий прыжок в сторону и полез в дыру справа. Там, в стене, бетон был проломлен, словно его разворотило взрывом. Треугольное отверстие ощерилось зубами ржавой арматуры. А между ржавыми зубами застряли обрывки пестрой ткани.

Сюда Король Крыс затаскивал свою добычу. Он тащил сюда детей, и головы их стукались об этот бетон, болтаясь на перекушенных шеях и одежда их цеплялась за прутья.

– Кролик! Надо сматываться отсюда!

Кролик ненавидел, когда его называли кроликом. Но сейчас он даже не обратил на это внимания. Он уже сидел там, копошился в куче какого-то хлама. Маленький сумасшедший кролик.

Сергея потянуло к дыре. Он не хотел туда идти. Он знал, что больше всего на свете ему хочется убежать из этого чертова склепа и больше никогда не спускаться под землю. Но что-то оттуда позвало его, и ноги его сделали шаг к пролому помимо его воли. Он едва успел схватиться за острые края дыры, чтобы не нырнуть внутрь. Руки еще слушались его. Они держали его, они боролись с предавшим его телом и не пускали его туда.

Потому что он знал, что там он уже перестанет быть самим собой. Он сойдет с ума, как Сок. Он превратится в кого-нибудь другого (кролика?) просто в еду. Еду для Короля Крыс.

Он открыл глаза и увидел перстень. Их было много здесь – перстней и колец, тускло сияющих гранями драгоценных камней в свете фонарика. Перстень был надет на палец. А палец лежал на груде таких же пальцев, аккуратно отрубленных (откушенных?) и лежавших вместе с ушами, из которых Кролик с радостным визгом вынимал сережки, с запястьями, на которых еще были браслеты и нет, дальше видеть не могу.

Сергей понял, в чем были перепачканы сережки, которые Кролик вытащил на поверхность. Это была кровь.

Король Крыс был здесь. Мальчик не мог видеть его, но он услышал. Уловил его зов – беззвучный, но непреодолимый. Волна чужой зловонной воли захлестнула его и потащила внутрь, как на канате,

– Нет! – Сергей не был слабаком. Он не собирался так, без борьбы, сложить лапки и залезть в пасть этому уроду, кем бы он ни был. – Нет!!! Слышишь, ты, крыса вонючая, отцепись! Отпусти меня, сволочь!

Еще рывок. Сергей удержался. Нога его поднялась, собираясь перелезть через край, но он упер ее коленом в бетон – резко, с размаху, так что прут пропорол брючину и впился в кожу. Красное пятно поплыло, пропитывая джинсовую ткань. Боль обожгла его раскаленным стержнем до самого паха.

Боль отрезвила его. Он напряг мышцы изо всех сил и отжался от пролома, почти уже всосавшего его в себя. Он задел головой за трубу, так что в ушах зазвенело. Но эта новая боль доставила ему радость – она добавила новую частицу к его освобождению.

Куча тряпья, едва различимая в темноте за Кроликом, зашевелилась. Тряпки медленно падали и падали, потому что обитатель склепа поднимался на ноги. Наконец он выпрямился в полный рост, встал на все свои уродливые конечности. И облизнулся.

Сергей завизжал. Он никогда не мог представить, что наяву может существовать такое. Король Крыс. Он выглядел как...

– А-а-а!!! – Сергей рванулся, оторвался, отлепился от бетона. Король Крыс был занят. Он разрывал на части Кролика. Он расчленял его с мастерством лучшего мясника. Кролик лишь тонко взвизгивал, когда кинжальные зубы впивались и рвали его плоть. Руки его еще тянулись к заветным побрякушкам, но они уже не принадлежали хозяину.

А обезумевший мальчишка Сергей полз к выходу, оставляя свою кровь на острых камнях.

Король Крыс отпустил его. Потому что он хотел встретиться с другим.

– Демид Петрович, к вам пришли!

– А, что еще? – Дема оторвал прищуренный глаз от микроскопа. Не любил он, когда его отвлекали.

– Мужчина пришел к вам, говорю. Очень солидный такой. На военного похож.

Мария Митрофановна, кандидат биологических наук, старший преподаватель, развела руками, показывая, каким, по ее мнению, должен быть солидный мужчина, да еще похожий на военного. Судя по размаху рук, в мужчине было росту метра два с лишком, а объемом он превосходил бегемота. Учитывая предпенсионный возраст Марии Митрофановны, интерес ее к мужчинам еще оставался немалым.

Мужчина оказался совершенно не таким. Крепкого сложения, в самом деле. Но среднего роста. И очень средней внешности. Если не считать глаз.

Глаза были умными. Не въедливыми, царапающими всезнанием, не умудренно-усталыми, а просто спокойными и умными. Такие глаза могли принадлежать человеку, которого Демид относил к редко встречающейся категории «не мудак».

И костюм. Очень хороший костюм. Сам Дема не носил пиджаков, но он вполне мог оценить это произведение искусства из серой тонкой шерсти: безусловно, ручной работы, что-то неоклассическое, скорее всего голландское – сшитое с безукоризненным изяществом и придающее своему хозяину вид аристократа.