Случилось разъ зачитался дядя Мартынъ. На дворѣ 123 была мятель, 124 но у 125 Мартына было тепло. Жарко истопленная печь еще не остыла. Поздній уже вечеръ, а онъ еще не можетъ оторваться отъ своей книги — читаетъ начало Евангелія отъ Луки, гдѣ говорится про Рождество Христово, и дошелъ до этихъ словъ: «спеленала Его и положила Его въ ясли, потому что не было имъ мѣста въ гостинницѣ». Авдѣичъ тутъ остановился и задумался. «Не было мѣста!.. Не было мѣста! Для Христа то!» Онъ посмотрѣлъ кругомъ. 126 «Ужъ еслибъ я въ то время жилъ, — нашлось бы Ему у меня мѣстечко, 127 весь бы уголъ Ему уступилъ, кабы Онъ только пришелъ ко мнѣ! Какъ-бы я встрѣтилъ его, какъ-бы поклонился Ему! Все бы готовъ Ему отдать съ радости, что Онъ меня, сироту, посѣтилъ. Да дать-то нечего, вотъ въ чемъ дѣло. Въ Евангеліи сказано: волхвы принесли и золото, и ладонъ, и смирну, а мнѣ гдѣ же это взять? Пастухи, положимъ, ничего не принесли, должно быть не успѣли съ собою захватить, а у меня вѣдь какъ есть и за душою ничего нѣтъ, чѣмъ бы дорогого Гостя привѣтствовать. Ничего нѣтъ, развѣ только башмачки Настины... Авдѣичъ 128 потянулся къ полкѣ на стѣнѣ, гдѣ, обернутые въ 129 бумагу, лежали два крошечные, дѣтскіе башмачка, искусно сработанные из мягкаго 130 опойка. «Развѣ только вотъ это», договорилъ онъ, «давнишняя моя работа, за-то хороша, — нечего сказать; берегъ ихъ на память, долгое время, а ужъ Ему бы отдалъ, сейчасъ бы отдалъ — не пожалѣлъ бы». Тутъ старикъ засмѣялся: «ну что это я, съ ума сошелъ, кажется. Этакое небывалое дѣло пригрезилось мнѣ: что придетъ ко мнѣ Спаситель и башмачки мои отъ меня приметъ. Очень нужна Ему моя коморка и моя работа! Онъ Царь славы»...
И 131 раздумывая такимъ образомъ привалился старикъ на локоть и задремалъ.
«Мартынъ!» послышался вдругъ около него 132 тихій голосъ.
— «Кто тутъ?» закричалъ съ просонокъ 133 Мартынъ: взглянулъ на дверь — никого!
— «Мартынъ, ты желалъ видѣть Господа» продолжалъ голосъ, «Онъ исполнитъ твое желаніе: завтра; цѣлый день, смотри на улицу, и постарайся узнать Его, потому что Онъ самъ тебѣ не откроется».
Голосъ замолкъ, Мартынъ 134 протиралъ глаза. Лампа догорѣла и погасла, въ комнатѣ 135 стало темно.
— «Спаситель обѣщалъ пройти мимо моего окошка», повторялъ онъ, «не сонъ ли это! Ну, пускай сонъ, а я все таки буду ждать: всѣ глаза высмотрю. Никогда я Его не видалъ, а все таки можетъ быть и узнаю».
Чѣмъ свѣтъ поднялся Авдѣичъ, на слѣдующее утро, истопилъ печку, помолился Богу, 136 поставилъ самоваръ и сѣлъ у окна работать. И столько не работаетъ, сколько въ окно смотритъ. Вотъ разсвѣло и показался на улицѣ Степанычъ, старый престарый 137 старикъ. Жилъ онъ изъ милости у купца и должность ему была дана помогать дворнику съ тротуара снѣгъ счищать.
Авдѣичъ 138 посмотрѣлъ на него, какъ онъ снѣгъ счищаетъ и опять взялся за работу. Поработалъ недолго опять посмотрѣлъ въ окно, видитъ Степанычъ 139 положилъ лопату и 140 приклонился къ стѣнѣ, отдыхаетъ и шубенку запахиваетъ. 141
«Вишь, бѣдняга, и уморился и озябъ», сказалъ самъ себѣ Авдѣичъ. 142 «Напоить его, развѣ, чайкомъ...», онъ постучалъ въ стекло. Степанычъ обернулся и подошелъ къ окну. Авдѣичъ поманилъ его рукой и пошелъ отворить дверь.
«Войди погрѣться», сказалъ онъ 143 старику. 144
— «Спасибо, сосѣдъ, прозябъ — нечего сказать», сказалъ Степанычъ.
— «А чайку стаканчикъ — выпьешь».
— «Спаси тебя Господи, какъ не выпить чайку, ужъ забылъ, когда и пивалъ-то». 145
Авдѣичъ налилъ гостю стаканъ чаю, отрѣзалъ ломоть хлѣба, а самъ воротился къ окну и сталъ 146 шить и поглядывать то въ ту, то въ другую сторону улицы — не идетъ ли кто. 147
Степанычъ выпилъ стаканъ, перевернулъ дномъ кверху и на него положилъ огрызокъ сахару.
— Кушай еще, сказалъ Мартынъ, подошелъ налилъ еще стаканъ и опять пошелъ къ окну.
— «Кого это ты все выглядываешь Мартынъ Авдѣичъ?» спросилъ тотъ. 148
— Ахъ другъ любезный и сказать совѣстно, кого я выглядываю. Ошалѣлъ видно я на старости лѣтъ. Видишь ли читалъ я вчера Евангеліе и сказано тамъ, что родился Спаситель 149 въ хлѣву, потому что въ гостинницѣ мѣста не было. Слыхалъ ты я чай.
Слыхать слыхалъ, отвѣчаетъ Степанычъ, да мы люди темные, 150 грамотѣ не знаемъ. 151
— Ну такъ вотъ читалъ я вчера эти слова и подумалъ: какъ для Христа Спасителя мѣста не нашлось? Если бы мнѣ довелось, кажись, какъ бы принялъ къ себѣ и все бы отдалъ. Вотъ подумалъ я такъ то и задремалъ.
Задремалъ и слышу голосъ мнѣ говорить: приду къ тебѣ завтра, жди меня. Ну вотъ вѣришь ли, запало мнѣ это въ голову и самъ себя браню и все жду Его батюшку.
Степанычъ покачалъ головой и ничего не сказалъ, но только допилъ свой стаканъ и положилъ его бокомъ, но Авдѣичъ опять поднялъ стаканъ и налилъ еще.
— Кушай на здоровье. Вѣдь тоже думаю. Когда Христосъ батюшка по землѣ ходилъ, не брезговалъ онъ никѣмъ, а съ простыми людьми водился. 152 Не къ Ироду ни къ Пилату ходилъ, а 153 набиралъ учениковъ изъ мытарей изъ грѣшниковъ изъ рабочихъ, не хуже насъ. Кто, говорилъ, возвышается, тотъ унизится, а кто унизится тотъ возвысится. 154 Вы меня, говоритъ, Господомъ называете, а я говоритъ вамъ ноги умою. Кто хочетъ, говоритъ, быть первымъ тотъ будь всѣмъ слуга. Потому что, говоритъ, блаженны нищіе, смиренные, кроткіе, милостивые. И забыль свой чай Степанычъ и все слушалъ Авдѣича и утеръ слезы.
— Ну кушай еще, сказалъ Авдѣичъ. Но Степанычъ перевернулъ стаканъ и всталъ.
— «Такъ ты Его все поджидаешь?» сказалъ 155 онъ, «ну, ужъ, дождешься-ли — не знаю. А за то мнѣ ты Его своими 156 рѣчами точно живого показалъ. 157 Спасибо тебѣ, Мартынъ Авдѣичъ, угостилъ ты меня, 158 и душу и тѣло надѣлилъ. Будетъ времячко, не взыщи, если опять приду твои рѣчи послушать, Господь тебѣ отдастъ за это».
