Всталъ Михайла, подаетъ босовики. — И задумался старикъ и вечеромъ сталъ съ старухой совѣтовать: какой такой не простой человѣкъ Михайло у насъ живетъ. Живетъ 10 лѣтъ. Кромѣ хорошаго отъ него ничего нѣтъ, а барина онъ смерть угадалъ. Человѣка этаго надо ублаготворить. Мы люди старые, примемъ его замѣсто сына и добро ему все оставимъ. Старуха говоритъ: онъ того стоитъ. Доброе дѣло. Поглядѣлъ старикъ, а Михайло въ углу сидитъ, улыбается. Подивился старикъ. На утро пошелъ старикъ съ Михайлой къ обѣдни. Дорогой и говоритъ старикъ: живешь ты у меня Михайла ни много ни мало 10 лѣтъ. Если ты отъ меня добра видѣлъ, то я отъ тебя больше того. Хочу я тебѣ въ сыновья принять и все нажитое тебѣ оставить. Скажи мнѣ, какого ты рода и племени. И сказалъ Михайло. Спасибо на твоихъ добрыхъ рѣчахъ, дѣдушка. И больше ничего не сказалъ ему. Пришли они въ церковь, старикъ сталъ у паперти, а Михайло пошелъ на клиросъ. — Запѣли херувимскую и слышитъ старикъ — Михайлинъ голосъ запѣлъ. Только узналъ его, а послѣ ужъ и слышать не могъ — такой голосъ пустилъ Михайло, что задрожала церковь, затряслись стѣны, народъ весь окарачь упалъ.
Разошелся 86 потолокъ у церкви и поднялся на крыльяхъ Михайло Архангелъ и улетѣлъ на небо.
Заснулъ въ эту ночь старикъ и привидѣлся ему Михайло въ ангельскомъ образѣ. Это ты, Михайло. Я Ангелъ, дѣдушка. Послалъ меня Богъ по душу, я пожалѣлъ сиротъ, Богу не повѣрилъ. Богъ сказалъ: безъ отца матери проживутъ, безъ Божьей милости не проживутъ, и я остался на землѣ. Ты взялъ меня и 10 лѣтъ я подъ наказаньемъ жилъ.
На 10 годъ сиротки выросли лучше, чѣмъ у матери, и на 10 годъ я увидалъ ихъ и Богъ простилъ меня. И я опять сталъ ангелъ. Въ тотъ день пришелъ баринъ на годъ за [ 1 неразобр.] ,а я видѣлъ, что ему умереть. Въ тотъ же день ты съ старухой мнѣ хотѣлъ имѣнье оставить, а мнѣ уже небо открылось. Не ропщи на Бога, не думай о другомъ днѣ и не полагай надежду на богатство. — Въ Богѣ живешь, въ Богѣ умрешь.
————
* № 5.
Отнесъ разъ сапожникъ работу по заказу. Сдалъ хозяину, получилъ деньги, взялъ еще работу — старые сапоги починить, и пошелъ домой. Идти было сапожнику <глухимъ мѣстомъ верстъ десять. На половинѣ дороги остановился сапожникъ, присѣлъ на камень, досталъ лепешку и хотѣлъ полудновать. Только собрался укусить, вдругъ слышитъ — не далеко отъ дороги кто то вздыхаетъ. Прислушался сапожникъ — точно вздыхаетъ и стонетъ. Постонетъ, затихнетъ и опять завздыхаетъ и застонетъ и заплачетъ. Засунулъ сапожникъ лепешку, поднялся и пошелъ по голосу. Только сошелъ къ лощинкѣ прочь съ дороги, смотритъ — человѣкъ задомъ къ дорогѣ, весь нагой и на спинѣ подъ лопатками двѣ кровавыя раны. Сидитъ обнявши руками колѣна и плачетъ. Человѣкъ, видно, молодой, тѣло бѣлое, чистое, голова опущена и по плечамъ лежатъ и напередъ висятъ русые кудрявые волосы. Подивился сапожникъ и раздумался: что за человѣкъ? Или лихой или добрый человѣкъ. Если лихой человѣкъ — какъ бы меня не обидѣлъ. Онъ молодой, я старый. А если добрый человѣкъ, свяжешься съ нимъ, надо его одѣть. Не съ себя же снять — ему отдать. Самъ думаетъ сапожникъ: лучше не подходить, а самъ идетъ къ человѣку. Подошелъ вплоть, оглядѣлъ еще — нѣтъ ни на немъ ни при немъ никакой одежи. Подивился сапожникъ, подошелъ вплоть, ударилъ по плечу и говоритъ: здорово, милый человѣкъ. Что сидишь одинъ въ глухомъ мѣстѣ. Дѣло къ ночи, надо къ жилью прибиваться. Пересталъ человѣкъ плакать, поднялъ голову и оглянулся на сапожника и говоритъ: Куда мнѣ идти? Къ людямъ иди. А то что же сидишь плачешь. Сколько не плачь, нагое тѣло прикрыть и брюхо кормить надо. Слезами не поправишь. Видитъ сапожникъ — лицо свѣтлое, глаза ясные. И говоритъ человѣкъ: какъ мнѣ не плакать. Чѣмъ я былъ и чѣмъ сталъ. И спрашиваетъ сапожникъ и говоритъ: Да ты кто и откуда и кто тебя обидѣлъ. И отвѣчаетъ человѣкъ: и кто я и откуда я, нельзя мнѣ сказать, а обидѣть меня — никто не обидѣлъ, меня Богъ наказалъ. Сказалъ и опять заплакалъ. И говоритъ сапожникъ: Богъ наказалъ, Богъ и проститъ. А кто ты ни будь, все равно тебѣ здѣсь ночью нагому быть нельзя, надо въ село. А тѣло прикрыть надо. Вѣкъ люди людямъ помогаютъ. Скинулъ съ себя сапожникъ кафтанъ, скинулъ сапоги новые, опорки надѣлъ и отдалъ кафтанъ и сапоги человѣку. На, надѣвай. Голодный поле перейдетъ, а голый изъ печи не вылѣзетъ. Надевай да прибивайся к жилью, а мнѣ домой надо. И пошелъ сапожникъ своей дорогой.
————
* № 6.
Жилъ въ деревнѣ у мужика сапожникъ. Лѣтомъ въ рабочую пору подсоблялъ онъ хозяину въ полѣ, а остальное время чеботарилъ: старое чинилъ, подметки подметывалъ, латки накладывал, переда переставлялъ, а когда дадутъ товаръ, и новые шилъ по заказу. Своего товара не на что купить было что заработаетъ, то и проѣстъ. Звали сапожника Семенъ, а прозывали больше Сёма, Сёмочка. Понадобилось разъ Сёмочкѣ передъ осеннимъ заговѣньемъ верстъ за 10 сапоги снести, Вышелъ Семенъ послѣ завтрака. Пока дошелъ — снесъ сапоги, пока получилъ деньги за работу, пообѣдалъ у мужика, пока зашелъ къ другому, должокъ старый получилъ, да еще взялъ старые сапоги въ починку, сталъ ужъ вечеръ. Идетъ, самъ съ собой думаетъ, свои заработки считаетъ, обдумываетъ, какъ бы какъ бы на зиму на новую шубу собрать. Другой разъ и пошелъ бы работы взять — холодно. Старая ужъ вытерлась вся, да и бабѣ нельзя безъ ней — воды ли принести или рубахи постирать. И вслухъ самъ съ собой говоритъ: 2 р. 40 за сапоги получены, говорить, Егоръ рубль съ четвертью тоже отдалъ, безъ малаго четыре, у жены въ укладкѣ 3 съ полтиной есть. Если Тихонычъ отдастъ — и шуба. Попрошу овчинника кума, онъ мнѣ овчинку по 1 35 отдастъ, больше 8 не пойдетъ. Восемь рублей, 8 четвертей, 8 гривенъ — 10 съ чѣмъ то. Ну скажемъ 11. За шитье два рубля. За котикъ. Безъ малаго 15 влѣзетъ. Все 7 рублей недохватки. Безъ шубы нельзя. Объ шубѣ думаетъ, а самъ и безъ шубы согрѣвается. Ужъ и смеркаться стало.
Пришлась по дорогѣ лощинка съ мостокъ за версту отъ дома. Только сталъ спускаться въ лощинку Семенъ, глядь — направо моста на бугоркѣ за кустомъ сидитъ что то бѣлое. Сразу не рассмотрѣлъ Семенъ въ сумеркахъ. Человѣкъ не человѣкъ, скотина — тоже не скотина, а что то чудное. Сошелъ пониже Семенъ. Что за чудо! человѣкъ голый сидитъ одинъ за кустомъ, точно прячется. Ужъ не лихой ли человѣкъ. 87 Онъ молодой да разутый, мнѣ отъ него не уйти, назадъ ли бѣжать или впередъ идти, все равно догонитъ, а коли какой несчастный, тоже мнѣ съ нимъ возжаться нечего, что мнѣ съ нимъ дѣлать. Не съ себя же снять, да ему послѣдній кафтанъ отдать Подумалъ, подумалъ Семенъ и пошелъ полѣвѣе отъ мѣста на крутой всходъ, подальше отъ человѣка. Богъ съ нимъ совсѣмъ, и глядѣть не буду на него, а если вскочитъ, тогда опорки скину да побѣгу, что Богъ дастъ. Сошелъ Семенъ на ручей, перепрыгнулъ, хотѣлъ не глядѣть, да не удержался, глянулъ, видитъ — сидитъ человѣкъ все также, человѣкъ видно молодой, тѣло чистое, бѣлое, и сидитъ весь нагой, въ комочекъ собрался, точно отъ стыда укрывается, сидитъ и дрожитъ, только глядитъ на Семена. Сталъ Семенъ подниматься, опять хотѣлъ не глядѣть, опять оглянулся, видитъ — сидитъ человѣкъ, опустилъ голову и точно плачетъ. И повернулось у Семена сердце. Кубаремъ соскочилъ Семенъ съ кручи, подошелъ къ человѣку. Кто тебя обидѣлъ? Кто ты, какъ сюда попалъ? И заговорилъ тихо человѣкъ. — Нельзя мнѣ тебѣ сказать, добрый человѣкъ, кто я. Никто меня не обидѣлъ, меня Богъ наказалъ. Самъ говоритъ, а голосъ дрожитъ, точно плачетъ. Какъ услыхалъ Семенъ тихій голосъ, увидалъ лицо чистое, красивое [ 1 неразобр.] у него сердце. Швырнулъ Семенъ палку съ сапогами на земь, распоясался, распахнулъ, скинулъ кафтанъ и подалъ человѣку. На, надѣнь, хоть какъ нибудь къ жилью прибьешься. Сталъ было человѣкъ говорить что то, да Семенъ перебилъ его. Сапоги надѣнь. А вот
Снялъ было Семенъ и картузъ, да лысинѣ холодно стало. Думаетъ: у него волоса кудрявые, а у меня лысина во всю голову надѣлъ опять картузъ. Одѣлся человѣкъ и низко поклонился и говоритъ. Спаси тебя Господь, добрый человѣкъ, за твое добро, только скажи ты мнѣ одно: сейчасъ ты шелъ, говорилъ: какъ тебѣ надо деньги собрать, шубу сшить, а теперь ты вотъ не то что шубу шить, а послѣдній кафтанъ отдалъ. Зачѣмъ ты такъ сдѣлалъ?
