Баден засмеялся, как и несколько других магов. Но он заметил, что Трамис и Орланн даже не улыбнулись.

— Ты знаешь, что я вижу, когда оглядываю этот Зал? — спросил Трамис суровым тоном, хотя взгляд его зеленых глаз и был грустен. — Я вижу магов, которые все еще чувствуют вину за то, что давным-давно позволили Эрланду уйти. Ты все еще видишь Орден не в полном составе; ты считаешь, что он не будет единым целым, пока мы снова не воссоединим Волшебную Силу. — Он покачал головой. — Те из нас, кто присоединился к Ордену после раскола, поступили так, потому что считали Орден истинным хранителем наследия Амарида. Мы выбрали зеленые плащи. Вот почему мы здесь. Мы не виним тебя за то, что сделал Эрланд, но мы не хотим видеть магов Лиги за этим столом. Для нас Лига — это мошенничество. Если бы ее члены действительно чтили память Амарида, они бы остались верны его законам. — Он повернулся к Оррису. — Прости, Оррис, но так я считаю. Даже если ты сам можешь простить их за то, что они сделали с тобой, я — не могу. — Он посмотрел на остальных. — Примирение, которого вы ожидаете, никогда не произойдет. Магам Лиги оно не нужно, и даже появление сотни орлов ничего бы тут не изменило.

Баден почувствовал правоту в словах Трамиса. Глядя через стол на Сонель, он по выражению ее лица понял, что и она почувствовала. Он не знал, что и сказать.

Он мог лишь кивнуть в молчаливом согласии, когда Элайна, уставясь на Трамиса с унылым выражением прекрасного лица, выразила свои собственные опасения.

— Я лишь надеюсь, Трамис, — сказала она, — что участники Лиги найдут в себе силы превозмочь свою враждебность к Ордену. Потому что, если ты прав и они не смогут этого сделать, наш народ обречен.

Она коротко обдумала, стоит ли идти сначала к Эрланду. «Возможно, — думала она, — если я смогу поговорить с ним наедине, я смогу заставить его понять, что мой орел — это нечто большее, чем угроза его положению в Лиге». Однако ей не потребовалось много времени, чтобы отклонить подобную мысль. Он никогда не был с нею честнее наедине, чем в присутствии остальных. «Будет лучше, — наконец решила она, — застать его врасплох на глазах всех членов Лиги».

Поэтому на следующее утро после своего неудачного визита в Великий Зал Кайлин наблюдала издали, как ее собратья маги, одетые в свои яркие голубые плащи, входят в Зал Лиги на заседание Конклава. И только когда она была уверена, что все уже собрались, она покинула свое укромное место в узком переулке и подошла к большим дверям зала, а Ритель плавно летела над ней.

Несмотря на все старания Эрланда и остальных магов, место сбора Лиги в конце концов все-таки стало во многом походить на Великий Зал Ордена. Оба здания были овальными, с голубыми куполообразными крышами и большими деревянными дверями в форме арки. На крыше Зала Лиги были размещены мраморные статуи, вместо ослепительных хрустальных фигур, установленных на крыше Великого Зала, а окна здания Лиги были украшены панелями из блестящего цветного стекла, но во всех других отношениях здания были совершенно одинаковыми. Кайлин считала это иронией судьбы, которая становится все мучительнее с каждым годом.

Дойдя до деревянных дверей, она перевела дух, затем открыла их и вошла. Ритель вошла следом, а затем прыгнула ей на плечо, и железная хватка ее огромных когтей заставила Кайлин поморщиться от боли.

Эрланд стоял в противоположном конце длинного деревянного стола, беседуя с остальными магами с широкой улыбкой на румяном лице. Он был высоким и все еще держался, как молодой человек, поэтому его серебристого цвета борода и седые волосы придавали ему не вид человека в возрасте, а почти царственный облик. Не обращая внимания на то, что он сделал лично ей, или на то, что она думала о тех решениях, которые он принял как глава Лиги, Кайлин не могла отрицать, что его речь и внешность были такими, какие и должны быть у Первого Магистра. Она почувствовала, что начинает дрожать, и ей пришлось усилием воли успокоить нервы. Но в это мгновение она остро ощущала свою собственную молодость и хрупкость.

«У меня появился орел, — напомнила она себе. — Боги решили, что я должна быть лидером этой организации».

— Кайлин! — сказал Эрланд, делая широкий жест рукой в ее сторону. — Остальные маги повернулись на стульях, чтобы взглянуть на нее. — Как приятно тебя видеть! Мы уже стали опасаться, придешь ли ты вообще.

Она хотела ответить, но, прежде чем она успела, глаза Эрланда слегка расширились.

— Я смотрю, у тебя и птица появилась. Замечательно! Мы слышали о смерти Маркрана, но не знали…

Он внезапно умолк, и Кайлин с удовлетворением заметила, как румянец сошел с его лица.

Она подошла поближе к столу, и шелест разговоров шепотом наполнил комнату.

Эрланд, не двигаясь, все еще молчал, но, наконец, поднялся Арслан, и солнечный свет через одно из окон попал на его рыжие волосы, словно воспламенив их.

— У тебя появился орел! — сказал он, и в его голосе звучало удивление.

Кайлин улыбнулась. Из всех магов Лиги Арслан был добрее всех к ней и ободрял ее, когда слова Эрланда, обращенные к ней, становились суровыми, и защищал ее, когда остальные ставили под сомнение ее верность.

— Да, — ответила она. — Ее зовут Ритель, и она появилась у меня две недели назад.

Вавния, еще один молодой маг, тоже встала, и в ее зеленых глазах читалось изумление.

— Боги послали нам Орлиного Магистра!

— Это — титул, принятый в Ордене! — сурово сказал Эрланд.

— Ну, тогда Орлиного Мудреца, — ответила она. — Это все равно удивительно.

Эрланд скептически посмотрел на нее.

— В самом деле? — спросил он. — Или это — какой-то фокус?

— Да, Эрланд, — ответила она, не в силах сдержаться. — Это — фокус. Ритель на самом деле не моя птица; это просто птица, которую я уговорила сесть мне на руку, чтобы всех позабавить.

— Отвечая подобным тоном, ты позоришь и себя, и нашу организацию, маг.

Она сердито посмотрела на него. Он уже долго обращался с ней, как с ребенком.

— Ко мне следует обращаться «Орлиный Мудрец», Эрланд!

— А ко мне следует обращаться «Первый Магистр»! Хорошо бы тебе это запомнить!

— Я забыла, но, возможно, ваше время в качестве Первого Магистра подходит к концу.

Седовласый мужчина сузил глаза:

— В каком смысле?

Кайлин оглядела огромную палату, надеясь, что кто-нибудь ей поможет; она не хотела делать того, что не следует, в одиночку. Но никто не выказал ни малейшего желания прийти ей на помощь. Даже Арслан избегал ее взгляда. Она находилась в Зале только несколько минут, но уже весьма серьезно заявила о своих притязаниях. Она вспомнила о своем разговоре с Орлиным Магистром и его Первой прошлой ночью. Если бы они видели ее сейчас, они бы, наверное, поняли, что она пыталась сообщить им о Лиге.

— В том смысле, — ответила она, наконец, — что каждый маг в этом помещении знает, какое значение придается появлению орла. Грядет война, и тому или той, у кого появился орел, предстоит руководить Тобин-Сером во время этой войны. — Она знала, что вводит их в заблуждение, но ее единственная надежда заключалась в том, что Эрланд клюнет на приманку, приготовленную для него.

— У нас не было Орлиного Мага более четырехсот лет, — сказал Стефан, один из самых верных сторонников Эрланда среди старых магистров. — Появление орла может больше ничего и не означать.

Арслан покачал головой:

— Ты ведь на самом деле в это не веришь, не так ли, Стефан?

Старик пожал плечами:

— Я не знаю, чему верить. Я точно знаю, что в законах Лиги нет ничего, что могло бы заставить Эрланда уступить свое место Кайлин. — Он взглянул на нее с усмешкой на широком одутловатом лице. — Это в Ордене существует такая традиция.

— Кайлин и не предлагала Эрланду уступить власть, — сказал Арслан. — Она просто предлагала…

— Вообще-то, Арслан, — нарушила молчание Кайлин, — именно это я и предлагала.

Рыжеволосый маг нахмурился и покачал головой.