— Евгений Николаевич… — негромко сказал он, не решаясь высказать пришедшую в голову мысль.

Смолин широко улыбнулся.

— Итак, Николай Карлович?

— Это же… золото.

— Да, Николай Карлович, золото… Настоящее золото. И водоросль, которую вы держите в руках, содержит восемьдесят процентов этого металла.

— Золотая ветвь! — мечтательно прошептала Ольга.

Смолин кивнул головой.

— Вижу, всем вам хочется прежде всего узнать, что это за растение, — сказал он, улыбаясь.

— Еще бы!.. — вырвалось у Петрова.

— Этого я сказать вам не могу… Да и никто пока не может. Дело в том, что эта водоросль — неизвестный в науке вид. Ее подняли случайно со дна Черного моря, нашли в пробе грунта…

— В Черном море? Быть не может, — удивился Крушинский. — Оно так хорошо обследовано…

— И вот, тем не менее… Она была обнаружена при драгировании в Карадагской котловине на глубине пятисот метров и отправлена для определения в Ботанический институт…

Там в физиологической лаборатории сделали анализ и нашли золото. Находкой заинтересовались в высоких инстанциях. Вчера академика Герасимова вызвал президент Академии и предложил немедленно начать работу с этой водорослью. Работа поручена нашей лаборатории.

— Но ведь найден только один экземпляр водоросли… — Крушинский недоумевающе поднял брови и продолжал рассматривать золотую ветвь.

— Ну, не только с этим экземпляром, конечно. Там, где нашли один, найдут и другой, и третий. Я думаю, товарищи, вам понятно, почему привлекают именно нашу лабораторию.

— Догадываюсь. Новый организм-концентратор. Кому же еще им заниматься, как не нам.

— Да, это растение — концентратор золота. И нам всем предстоит, оставив другие темы, немедленно взяться за эту проблему.

Евгений Николаевич положил водоросль в коробку.

— И вы считаете, — спросил нерешительно Петров, — что эта веточка стоит того, чтобы из-за нее в нашей лаборатории было заброшено все остальное?

— Не заброшено, — мягко ответил Смолин, положив руку на его рукав, — а приостановлено на тот срок, пока мы не сумеем разрешить поставленную перед нами задачу. Сейчас накопление золота — важная государственная проблема для каждой великой державы. Сотни ученых всего мира работают над изысканием новых источников золота. Эти источники существуют… И недалек час, когда будут открыты способы их эксплуатации. Вы понимаете теперь, о чем идет речь?..

— Золото, растворенное в воде… — тихо сказал Петров.

— Да, золото рек, морей и океанов. Великий Менделеев сто лет назад указывал, что золото, растворенное в воде океанов, это несметное богатство, исчисляемое квадрильонами рублей. Над задачей извлечения золота из морской воды работали десятки химиков и металлургов.

— Но разве у нас ничего не делается в этом направлении?.. — спросила Ольга.

— Делается, конечно. И знаете, кто эту работу возглавляет?

Ольга пожала плечами.

— Откуда же нам знать?

— Наш яростный оппонент — профессор Калашник.

— Любопытно… — сказал Петров. — И он добился каких-нибудь результатов?

— Он разработал метод извлечения золота из морской воды. Этот метод исключительно точен. Но абсолютно не рентабелен. Стоимость извлеченного золота оказывается значительно выше мирового паритета[5] … Вот почему находка этой водоросли привлекла внимание руководящих инстанций. Природа предоставляет нам крупнейший шанс. Необходимо приложить все силы, чтобы его использовать. На нас будет работать живое вещество, протоплазма водоросли, приспособленная к накоплению золота из окружающей среды. Президент Академии предложил профессору Калашнику, вопреки его желанию, оказывать нам всяческое содействие… и, очевидно, вам, Ольга Федоровна, — с улыбкой обратился Смолин к девушке, — придется осваивать новые методы. Вы знакомы с химией золота?

— Очень слабо, — ответила она тихо, опустив голову. — В пределах университетского курса.

— Ну, все равно. Готовьтесь к срочному путешествию. Вы поедете в Ленинград. Вам нужно овладеть методами определения золота в низких концентрациях. Единственная лаборатория, где эти методы применяются, находится под Ленинградом.

— Что же это за лаборатория?

— Профессора Калашника.

— Калашника? — прошептала Ольга растерянно.

— Да. Наш уважаемый оппонент окажет вам обещанное им содействие.

Щеки Ольги стали совсем пунцовыми. Смолин улыбнулся.

— Где моя машина? — спросил он Петрова.

— У подъезда, Евгений Николаевич.

Смолин подал ему руку.

— Не горюйте, Петров, это дело в тысячу раз важнее вашей темы.

— Да я ничего, Евгений Николаевич. Мне только культур жалко.

— Культуры подождут. Чем быстрее вы закончите эту срочную работу, тем скорее вернетесь к вашим культурам.

Смолин простился с сотрудниками и вышел.

— Вот так история! — сказал Петров, обеими руками яростно взъерошивая волосы на круглой, как шар, голове.

Ольга прибыла в Ленинград в десять часов утра. На вокзале она долго выясняла по телефону, где находится профессор Калашник. Дома его не оказалось, номера служебного телефона она не знала и отправилась прямо в институт. Там ей сообщили, что профессор, вернувшись со съезда, сразу же отправился в свою морскую лабораторию и будет там, очевидно, до конца лета. Она едва успела на поезд, отходящий в полдень. Приехав в маленький приморский городок, она долго ходила в поисках морской лаборатории и только к концу дня вошла в подъезд приземистого двухэтажного здания, обратившего к морю огромные окна.

В сумрачном вестибюле швейцар молча показал ей, куда идти. Едва вступив в коридор, она с волнением ощутила знакомые запахи и звуки химического института. Из дверей доносилось жужжание центрифуг, приглушенный вой моторов, потрескивание газовых горелок.

В коридоре стоял сложный запах всевозможных химических препаратов.

Коридор был пуст. Она остановилась перед последней дверью, на которой криво висел квадрат белого картона с неразборчивой надписью: «Если нужно, входите без стука, не отвлекайте от работы».

Ольга была решительной девушкой и, если природная застенчивость ей не мешала, действовала быстро и энергично. Дверь подалась от легкого толчка и неслышно отворилась. Ольга, озираясь по сторонам, медленно закрыла ее за собой.

Это была обширная, слабо освещенная комната, заставленная всевозможными аппаратами. Слева вдоль всей стены громоздились стеклянные и металлические цилиндры, связанные блестящими трубами, сверкала бронза каких-то колес и поршней, темнела паутина приводных ремней. Колоссальная центрифуга, как огромный серый гриб, придавила мощной ногой тяжелый бетонный пьедестал.

Ольга обводила взглядом комнату, отыскивая хозяина среди хаотического нагромождения аппаратов. Лаборатория была наполнена легким жужжанием, но откуда идут эти звуки, понять было трудно. Ольга нерешительно шагнула вперед, продолжая оглядываться по сторонам, и вздрогнула, едва не столкнувшись с человеком.

От двери она не могла его видеть: он был скрыт высоким, в рост человека, стеклянным цилиндром, наполненным прозрачной жидкостью. Темный халат скрывал его фигуру в тени сложной аппаратуры.

Это был невысокий, плотный мужчина.

Он склонил косматую голову над мраморным пультом управления, на котором темнела его широкая рука, медленно поворачивавшая какой-то рычаг. Жужжание усилилось, вверху раздавалось легкое потрескивание. Человек поднял голову и впился взглядом в стеклянный цилиндр. Внезапно жидкость в цилиндре засветилась. В сумраке комнаты возник странный дрожащий розовый свет. Рука человека продолжала передвигать рычаг на пульте. Жужжание неожиданно прекратилось. В наступившей тишине слышно было лишь его напряженное дыхание. Свет в комнате стал слабеть, приобретая густой рубиновый оттенок, и почти совсем погас. Только жидкость в цилиндре багровела исчезающим пурпурно-фиолетовым пламенем.