— Нет, — Кейд тряхнул головой, — не понимаю. Когда ломаются старые, изношенные машины, им на смену приходят новые. Наставники Клейн–дао изучают механику и создают необходимое оборудование.

— Да нет же, — с горечью выпалила девушка, ее глаза горели от возбуждения. — Нет, они не создают. Создавать и изобретать можно только нечто совершенно новое, а они повторяют старое. А наука означает постоянное движение вперед, поиск истин в самых различных направлениях. Она предполагает свободу мысли. Кейд, поверь мне, я знаю из Истории, были времена, когда человек приводил механизмы в движение с помощью одного металла — ураний. Но его больше нет. Потом использовался торий, но и его запасы иссякли. Теперь же осталось только железо, да и то на Марсе. Человечество слишком бездумно использовало эти запасы, впрочем, как и сейчас. Но скажи, что будет, когда железо на Марсе кончится? Что тогда? Десять миллионов людей примутся искать новый источник энергии, но его, увы, нет. Пойми, — ее голос зазвучал спокойно и уверенно, — цивилизацию можно уничтожить разными способами. Совсем не обязательно стрелять по городам и деревням с воздуха. Есть методы куда более жестокие и губительные.

Она замолчала на секунду, переводя дыхание. Кейд же обдумывал, что она ему сказала. Он начинал чувствовать, что погружается в какой‑то страшный омут, из которого уже никогда не выбраться. Впрочем, теперь говорить об этом слишком поздно. Он увяз окончательно и пойдет до конца.

— В скором времени из‑за отсутствия сырья и источника энергии нам придется прекратить производство скутеров и машин. Когда же приостановят работу водонапорные станции, города превратятся в настоящие помойки. Начнутся повальные эпидемии. Люди, живущие в глубине материков будут умирать от страшных болезней. Кожа у них на шее вздуется, потому что никто больше не станет доставлять им соль и рыбу с океана. Дети будут вырастать калеками, потому что пищевые комбинаты прекратят работу, как и все другие предприятия и учреждения. Вся растительная пища достанется животным, поскольку у нас не хватит даже проволоки, чтобы построить ограждения, а электричество иссякнет — ни освещения, ни защиты Человечество изведут болезни, потому что все производства остановится, в том числе и медицинские предприятия, а бороться с недугами самостоятельно, люди давно уже разучились, — она остановилась, устав от своего долгого рассказа и молча посмотрела на него — Для тебя это хоть что‑нибудь значит? — спросила она наконец с ноткой горечи в голосе.

— Не знаю, — медленно произнес он. Он и в самом деле не знал Ему вдруг вспомнились слова Верховного Правителя, которые тот произнес над обугленным телом Кэнделла. Это были суровые, но прекрасные слова.

Кейду же понятно было только одно: существуют две откровенно оппозиционные силы. Взгляд Верховного Правителя на мир и его структуру был более понятен и близок к Кейду, нежели странные и совершенно необоснованные мировоззрения Джослин, но., если бы он мог до конца поверить ей, то и у него, и у других людей снова появилась в жизни цель, к которой стоило бы стремиться

— И все это, — тихо продолжала она, — можно изменить с помощью науки Конечно, есть и другие вещи, например, “искусство”. Еще одно новое слово для тебя, Кейд Оно означает исследование этой вселенной и создание новых вселенных при помощи речи, звука и света. Оно заставляет тебя смеяться, рыдать и удивляться Никто из живущих сейчас людей не способен понять радость творения, или радость получения искусства от самого творца. Ты не знаешь, что такое “свобода”. Но, может быть, тебе скоро удастся узнать значение этого слова. Я надеюсь, — какую‑то долю секунды она колебалась, потом воинственно взглянула на него. — Я надеюсь, когда мы прибудем на Марс, ты не откажешься служить Главе марсианского Дивизиона Сейчас это именно тот человек, за которым надо идти. Но пока я не могу рассказать тебе больше.

— Тогда я и не буду спрашивать, — хмуро согласился он.

Кейд и так услышал слишком много, ее рассказа хватит на долгие и мучительные часы размышлений. Он узнал все, что ему требовалось Она объяснила ему многое, что такое “наука”, “искусство”, “история”. Но вот о чем она забыла упомянуть, так это о слове “любовь”, которое интересовало его сейчас, пожалуй, больше всего.

Им предстояло пробыть в космосе еще трое суток. И за эти три дня Кейд все реже и реже вспоминал о своей бывшей принадлежности к Ордену. Прошла жизнь, ушла безвозвратно, исчезли те самые убеждения, которые придавали ему силы и уверенности. Теперь же оставалась только одна надежда — женщина. Единственно возможная женщина в жизни Кейда, точно так же, как Хранительница Ордена была единственно возможной женщиной для него в бытность Оружейником. До посадки на Марс он мог наслаждаться крепнущей между ними дружбой… или чем‑то, значительно большим, чем проста привязанность. Кейд представления не имел, что может выйти из всего этого. Он знал одно: если им удастся живыми приземлиться на Марсе, уж он‑то найдет способ как остаться рядом с ней. Глава марсианского Дивизиона мог оказаться правителем ничуть не хуже, чем Верховный Правитель или даже более достойным, чем Верховный Понтифекс.

Интуитивно ощущая, что от него требуется, Кейд использовал время для того, чтобы завоевать симпатию и укрепить доверие леди Джослин. Он никогда раньше не думал, что способен часами вести бесконечные беседы и жадно слушать все ее рассказы.

Однако вскоре им пришлось прервать это приятное времяпрепровождение. Марс приближался. На экране переднего обзора он сначала виднелся крохотной точкой, затем небольшим диском, который из часа в час рос, занимая половину небосклона, а затем и весь обзор. Беседы сменились предпосадочными хлопотами. Леди Джослин отдавала распоряжения и выполняла приказы Кейда.

Координаты, которые она дала ему, привели их к кратеру в южном полушарии планеты. Столица Марса находилась меньше чем в ста километрах от этого места.

Пункт посадки был выбран почти идеально с точки зрения наибольшего удобства и соблюдения секретности. С воздуха это выглядело обычным серым пятном — ни привычного для Марса красного, ни зеленого, сплошная серость. Отсутствие красного цвета означало, что в данном месте залежи железа иссякли, а значит, нет ни поселений, ни предприятий по переработке руды. А отсутствие зелени показывало, что здесь нет воды. Соответственно, здесь не могло быть фермеров с их хозяйствами, где выращивались овощи и разводили скот для рабочих рудников и жителей городов планеты. Серый цвет, как табличка, показывал необжитость и заброшенность этого места.

Кейд посадил скутер ровно, без происшествий, остановив машину так, словно она была обычным автомобилем Он отстегнулся от пилотского ложемента и выглянул в иллюминатор на безжизненную равнину, окруженную старыми, изуродованными холмами, необычно высокими для Марса, где свирепствовали постоянные бури Джослин тоже выбралась из ложемента и теперь, стоя рядом, тревожно всматривалась в эту пустоту. Она уже успела закутаться в пышные синтетические меха.

Кейд нашел для себя какой‑то костюм и с трудом натянул его. Вернувшись, он увидел, как Джослин нервно выхаживает по крошечной кабине.

— Ты сможешь дышать марсианским воздухом? — деловито поинтересовалась она.

Кейд кивнул.

— Я воевал в Альпах и на одной из планет в созвездии Тельца.

Он вспомнил те дни. Вокруг него были хорошо тренированные, сильные люди, но все они буквально валились с ног. И все потому, что их не приучили действовать в условиях пониженного давления. Их хриплое дыхание, полуоткрытые рты, кровь, хлынувшая из носа… все это живо всплыло в памяти сейчас.

— А ты? — встревоженно спросил он. — В шкафу есть респиратор.

Она отрицательно качнула головой:

— Я уже бывала здесь, — бросила она и тут же жестом остановила Кейда, который решительно направился к клапану герметизации — Но только не выпускай весь воздух сразу.

Кейд запустил механизм, и наружу стала вырываться тонкая струя воздуха, выравнивая давление. Сначала заложило уши, потом в глазах помутилось, ему даже пришлось ухватиться за поручень, чтобы не упасть. Джослин перенесла эту процедуру значительно легче. Объем ее легких по сравнению с весом тела был куда больше, чем у него. Поэтому она первой пришла в себя, и справилась с клапаном раньше, чем Кейд смог твердо держаться на ногах. Она тревожно осмотрела пустой горизонт.