— Послушай‑ка, брат, — окликнул Кейда Харро.
Конечно, никому не запрещалось за завтраком разговаривать, но как правило, ни у кого не возникало желания болтать за едой. Кейду пришлось напомнить себе, что Харро новичок в их Конвенте и может не знать всех традиций и обычаев.
— Да, брат, — нехотя откликнулся он.
— А здесь, в вашем Конвенте, еще есть марсиане?
— Насколько я знаю, ты — единственный, — ответил Кейд сухо и мысленно поздравил себя с этим фактом. Если все марсиане такие нерадивые, то прощай порядок. — А почему тебя это интересует?
— Да так… мне было бы спокойней среди своих, — натянуто произнес Харро, — …особенно во время Битвы.
В первую секунду Кейд даже не нашелся, что ответить. Странный какой‑то разговор получается. Этот Харро, он что, не считает себя членом Ордена? Среди них здесь, в Конвенте, было много новичков, Оруженосцев, Воинов, Оружейников, Наставников и даже сам Арль — Понтифекс Конвента. Но все они считали друг друга братьями — старшими или младшими, но братьями. Все они были одной огромной семьей — одним организмом.
— Ты и так среди своих, — как можно более мягко произнес Кейд, стараясь не поддаваться порыву гнева. — Мы все твои братья.
— Но я ведь новичок среди вас, — возразил Харро, отставляя плошку с недоеденным варевом. — Я здесь никого не знаю, и братья вашего Конвента совсем чужие мне.
Ну что ж, это можно было понять. Он и сам хорошо помнил свою первую Битву за родной дивизион — Звезду Франции. Это произошло сразу после того, как он навсегда покинул Денверский Конвент, где провел детские годы и молодость.
— Очень скоро твои братья из нашего дивизиона окажутся с тобой бок о бок в Битве, — терпеливо напомнил он новичку. — Воин, который будет биться рядом с тобой — совсем не чужой.
— Ну, это будет завтра, — Харро неловко улыбнулся. — И это если я еще переживу сегодняшний день. Но в любом случае, я здесь надолго не останусь.
— А куда же потом? — не сдержал любопытства Кейд.
— Обратно, на Марс.
— Такого быть не может, — Кейд даже перестал есть. — Рожденные на марсе Оружейники должны сражаться за Звезды Земли. А рожденные на Земле Оружейники сражаются за Звезды Марса. Таков закон Ордена.
Харро лишь меланхолично пожал плечами:
— Может и так, брат, но только в письме отец писал мне, что Понтифекс нашего дивизиона — Звезды Марса — обратился к Императору с просьбой предоставить в его распоряжение всех людей, рожденных на Марсе. Я тоже вхожу в их число.
— Твой дивизион — Звезда Франции, — резко выпалил Кейд, теряя самообладание.
Только вчера он получил письменное назначение Харро, скрепленное подписями и печатями Верховного Понтифекса и Великого Наставника. Кейда так и подмывало возмутиться, но он все‑таки взял себя в руки и промолчал.
— Но если это воля Императора, то какие могут быть разговоры? — неожиданно бросил он. — Но только почему ты называешь воинов “людьми”, как каких‑нибудь гражданских? И почему ты выделяешь “своих людей” среди остальных братьев Ордена?
Какую‑то секунду Харро колебался, но затем все‑таки ответил:
— Институт Ордена нов для Марса. Шестьсот лет — не такой уж большой срок. У нас есть поговорка: Земля — неизменима, Марс же всегда молод и непостоянен. Мои родители — Эрик Хогнесс и Мэри Лара, которые, много–много лет назад, проводили картографирование северного полушария Марса. А вот ты, даю голову на отсечение, наверняка ничего не знаешь о своих предках и чем они занимались.
— Думаю, — холодно парировал Кейд, — они делали для своего дивизиона все, что было в их силах. Как я теперь выполняю службу для своего.
— Ну, конечно, — пробормотал Харро и смущенно замолчал, вынужденный уступить под давлением неоспоримых аргументов.
Кейд оставил пустые плошки новичку и направился к двери.
По коридору уже строем маршировали воины и Оружейники, собираясь на утреннюю лекцию Клейн–дао. Кейд молча присоединился к ним, стараясь отогнать от себя все опасные сомнения, подозрения и глупые мысли, приходившие в голову все это утро.
Разместившись в лекционном зале на первом ряду, он с удовольствием отметил, что учитель Клейн–дао еще не пришел, а значит у него будет немного времени сосредоточиться и отбросить все лишнее перед занятием. Кейд погрузился в размышления, и когда наконец появился учитель Клейн–дао, опасное настроение рассеянности и неверия, уступило место готовности воспринять великие слова учения, как и подобает Оружейнику.
Как замечательно ощущать свою причастность к Ордену Оружейников! Как приятно чувствовать себя братом Учителей Клейн–дао, Воинов, Старших Оружейников — Кнехтов! Раздражение и подозрительность исчезли без следа, словно их и не было.
Кейду за свои годы принадлежности к Ордену приходилось слышать многих учителей, преподававших учение. Но сами основы и законы Клейн–дао никогда не изменялись и не варьировались не зависимо от того, трактовал их умудренный опытом, седой Учитель, или едва оперившийся выпускник Академии, как вот этот парень, вышедший сейчас на трибуну перед аудиторией. Впрочем, так и должно быть. Закон и должен оставаться законом для всех и всегда.
Впрочем, в Утро Битвы, как казалось Кейду, лучше всего было выступить опытному проповеднику, Старшему Учителю. Это бы скорее подобало такому важному событию.
Кейд поймал себя на этой мысли и сразу же одернул. Опасная гордыня незаметно подкрадывается к его душе — он даже почувствовал отвращение к самому себе. И ощутив прилив раскаяния, он с особым вниманием вслушивался в слова молодого Учителя на трибуне:
— Начиная с создания Мира, десять тысяч лет назад, существует Орден Оружейников. Он верой и правдой служит Императору в лице Верховного Командующего и дивизионов–Звезд. Учение Клейн–дао говорит о воинах: “Они должны быть бедны, потому что богатство порабощает душу человека. Страх утраты лишает его мужества, и Воин перестает быть воином. Они должны быть целомудренны, потому что любовь к женщине порочна, она убивает любовь и верность к Императору и Правителю. Они должны быть покорными слову командира, поскольку дух неповиновения может заставить Воина отказаться даже от самой славной и почетной смерти”. Таковы слова Клейн–дао, произнесенные еще десять тысяч лет назад при сотворении мира.
Как все это замечательно, думал Кейд, какое гармоничное соединение: сотворение миров, Великий Правитель во главе империи, Орден, который повинуется слову Императора и философия Клейн–дао, наставляющая и вразумляющая, как и почему надо нести груз службы. Прекрасная гармония всей этой системы никогда не перестанет внушать ему благоговейный страх и восхищение. Он вдруг подумал, а не является ли само по себе такое сотворение Порядком, который служит основанием всего остального общества?
Учитель подался вперед, обращаясь непосредственно к передним рядам.
— Оружейники, вы — мощь Ордена. Вам завидуют все, вы — никому. Клейн–дао говорит о вас: “Вы должны быть всегда погружены в гармонию каждодневной службы. Это словно не имеет ничего общего с музыкальным инструментом, оно означает отработанность и слаженность деталей. Оружейники должны быть погружены в медитацию и занимать свои мысли лишь службой Императору, учением Клейн–дао, не отвлекаясь на мирские проблемы и дела”.
Старая добрая философия! — подумал Кейд. В ее лоне он чувствовал себя спокойно и уверенно, точно младенец в привычной колыбели. Ему так нравились простые и понятные утверждения учения, неожиданные и даже оригинальные метафоры, встречавшиеся в Размышлениях о Власти. Многие Кнехты и Оружейники развлекались тем, что играли жизнями простых людей. Такое же озорство проявлялось и в учении Клейн–дао, когда он пытался подыскать метафоры или аналогию кухонных и заводских терминов. Учителя всегда утверждали, что рассматривать низший люд равным Оружейникам, Кнехтам и Воинам равносильно смертному греху. Учение Клейн, во всей своей глубине и обширности, не подвластно их скудным умам.
— Если Воин или Оружейник не вполне владеет медитацией, если их мысли заняты греховными мирскими делами, беды не избежать. И Клейн–дао учит вас, как этого избежать.
