Начнем с начала: почему эта глава названа Угранский провал? Потому, во-первых, что в современных войнах не бывает просто событий, просто боев — бывают операции. А у боевых операций есть цели, есть поставленные в приказах тактические первичные и дальнейшие задачи, есть определяемый вышестоящим командованием состав подразделений, частей и соединений, привлекаемых к осуществлению данной операции. Есть, наконец, руководящее операцией лицо, тот, кто отвечает за ход и результаты ее осуществления.
И если в мемуарах военачальника пишется о боях подчиненных что-либо невнятное, клочками, в одну-две строчки — читай между строк! Так обстоит дело и с мемуарами{57} генерал-лейтенанта Павла Алексеевича Белова в части угранских боев, когда то на одной странице, то после, урывком, пишется:
С. 226: «Значительная часть наших сил вела наступление на станцию Угра и прилегающие к ней деревни Русаново, Денисково, Вознесенье и Сенютино… Бои за станцию Угра приняли затяжной характер».
С. 228: «А к этому времени мы уничтожили противника на станции Угра, захватив большие трофеи, в том числе тридцать пять вагонов со снарядами».
Тридцать пять вагонов! Вот это хеппи-энд! А Белов-то, Белов… так, между делом, вскользь. Мало ли у него таких побед? Вот это масштаб личности. Но попробуем рассудить критично:
1. Про наступление на Угру автор упомянул, не имел морального права обойти молчанием.
2. Упомянул, но больно уж кратенько, датировок и конкретики боев не привел.
3. Однако мимолетом указал результат — и не какой-нибудь, победный!
Да, потом под Утрой были еще бои, и сам П.А. Белов{58}вдруг признает-таки операцию: «операция еще не закончилась…» Но почему основной период угранских наступательных боев опергруппы Белова вообще не отражен в книге генерала? Ответ понятен: операция, своевременно не достигшая поставленных целей, — провал. Такова аксиома, знакомая любому офицеру, хоть и не любимая нашими мемуаристами-генералами той войны.
Люди погибли. Атаки захлебнулись. Бои «приняли затяжной характер», т.е. задача осталась не выполнена. Она не отменена, но результаты остаются неутешительны, надежды на перелом в ситуации нет. Что же прикажете изобрести в оправданье перед потомками? Рождается схема:
— Начало: …вела наступление… (упомянул — да. Какие претензии?)
— Развитие: … приняли затяжной… (два слова и — молчок! Так надо…)
— Итог: …мы уничтожили противника…(и в том числе 35 трофейных вагонов снарядов «до кучи» в пейзаж победы, красота!)
Так разве ж это провал? — спросит читатель. Допустим, кто-то и добавит: да у генерала просто краткость — сестра таланта, просто скромность, — украшающая мужчину. Просто немного затянувшаяся операция. Вот здесь стоп. Извиняемся за сравнение с операцией медицинской: прооперирован некий нарыв. Но если послеоперационный участок тканей вовремя не заживает, а потом и прорвись вдруг гноем, что сказать о враче? На Угре именно таким образом и вышло, тянулось-тянулось, а потом внезапно прорвалось. Немцы, натюрлих, прорвались. Это произошло уже в апреле. Проведи же успешно Белов в марте свою наступательную операцию, до такого бы финала дело не дошло. Так что провал, как ни крути, а Угранский провал, по-другому произошедшее не назвать.
Что же до сути замысла на операцию, таковую П.А. Белов вовсе не скрывает{59}:
«В этом районе мы окружили вражеский гарнизон …и намеревались уничтожить его. Он угрожал нашему тылу, а также флангу нашего соседа, 4-го воздушно-десантного корпуса».
Тем, кто не верит в сам факт планомерного, инициированного командованием 1-го гв. кавкорпуса начала этой операции, а значит, и координации штурмовых действий штабом кавкорпуса, а значит, и ответственности П.А. Белова и его окружавших за судьбу штурма, сообщаем: приказ № 022 командованием 1-го гв. кавалерийского корпуса на проведение боевой наступательной операции по уничтожению угранской группировки противника был отдан 14 марта 1942 г. Вечером того же дня вышеозначенный приказ был доведен до командования войсковых и партизанских частей, привлеченных к проведению данной операции.
Кто подписал приказ? Чей полководческий гений потрудился над планом операции, над дальнейшей координацией действий отрядов и соединений? Короче, по в ответе? Секретов нет:
«ком. 1 Гв. КК генерал-лейтенант Белов,
военком бригадный комиссар Щелаковский.
Нач. штаба майор Вашурин».
Именно так это выглядит в оригинале документа.
«МАСТЕРСКИ, ПО-ДЕСАНТНОМУ!»
Любая провальная боевая операция той войны позже имела все шансы либо подвергнуться умолчанию, либо из раза в раз быть лакируемой и через десятилетия выглядеть совершенно иначе, чем «в режиме реального времени». К тому же авторы советского времени в 99% были лицами заинтересованными, работали в рамках задания или же личной установки, что в обоих случаях далеко от объективности. А зачастую такой источник, за неимением иных, становится основой новых изысканий, однажды сообщенное способно позже кочевать из книги в книгу десятилетиями. Вывод отсюда таков: доверять даже хронологически более поздним, даже вроде бы более полным, содержащим детали источникам — без учета личности, рода деятельности авторов опасно. Ниже рассмотрим один из примеров, наша же тема, Угра, 1942-й.
На самом закате советской эпохи, в 1990 г. появилась книга «Четвертый воздушно-десантный». Авторы — бывшие офицеры этого корпуса, фронтовики. Правда, не участники той, весны 1942 г. десантной эпопеи, но вдруг это не важно? Приятно читать о боях десанта книги участников той войны, где «мастерски, по-десантному» раз за разом советские атакуют и побеждают. Тем более, если такая книга оказывается полнее, содержательнее в описании событий, которых другие авторы почему-то касаются лишь вскользь. Конечно, текст пополнее вызывает доверие. Рождается «история». Вполне может стать частью «истории» Великой Отечественной, именно в силу емкости описания (за объем цитаты извиняться не предполагаем, ибо случай исключителен, задача оправдывает), например, такое:
«20 марта в 2 часа ночи батальон капитана Карнаухова, удачно преодолев минное поле, внезапно атаковал противника и овладел станцией Денисково и во взаимодействии с батальонами Поборцева и партизанами Шмелева в ночь на 21 марта атаковал станцию Угра, Разгромив вражеский гарнизон, они захватили склад с боеприпасами. Утром 21 марта 12 вражеских бомбардировщиков нанесли удар на Денисково, и при поддержке огнем артиллерии и минометов противник пехотой атаковал станцию. Отразив атаку, десантники во взаимодействии с кавалеристами 21 марта в 10 часов утра штурмовали населенный пункт Угра и освободили его, открыв путь к 4-му воздушно-десантному корпусу, ранее десантировавшемуся в район западнее Юхнова»{60}.
Издано в самом конце советской эпохи, то есть на «книжную» неосведомленность в оправдание авторов цитаты не сошлешься. Этот текст, и особенно его завершающее многословное предложение, приводят в недоумение. Сказанное авторами-ветеранами после слов об овладении «станцией Денисково» хронологически противоречит и всем иным публикациям, и оперативным документам военного периода. И не только хронологически: парадно-десантное «Никто, кроме нас!» оттирает локотком в сторону в действительности штурмовавших Угру партизанскую группу Анатолия Суворова и еще две штурмовых группы батальонов полка В. Жабо. Да и само собой то и дело возникают вопросы:
— как это «удачно преодолев минное поле»? Вот местный партизанский отряд «Северный медведь», где уж с местными жителями-«проводниками» проблем точно не было, это самое минное поле, приступив с 12.00 19 марта, еле-еле преодолел лишь к исходу суток 21 марта, причем теряли при взрывах и людей, и множество лошадей. А «десанты» — как заговоренные!
