Дело в том, что буквально за неделю до беловского «решения» территория северней и северо-западнее райцентра Семлево была в руках партизан и десантников 8-й бригады. Пройти с фронта Сакулино — Дроздово (не ударить, а именно пройти) на подступы к железной дороге 10—14 февраля труда бы не составило: леса тянутся и по правобережью речки Денежки, и в долине речки Хица. Притом что с опушек у Мармонова до железной дороги — 6 километров. Но тогда к железной дороге — на Бекасово и Починок — десантников никто не посылал. Приказано было двигаться к Вязьме параллельно железной дороге. Теперь же, после потери Дяглева и Мармонова, после тяжелых потерь и ослабления своих дивизий в боях за Семлево, П. А. Белову приходилось изыскивать на карте участок для начала нового наступления где-нибудь западнее. И это ничего, что теперь, из-под Изборова, до железной дороги было больше 10 км, что деревень на пути аж десяток взять предстояло. Утратив голову, по волосам уж не тужат!

18 февраля 1942 г. подразделения 2-й гв. кавдивизии ворвались в Изборово[11]. Взятые в этой деревне среди трофеев 2 шестиствольных немецких миномета свидетельствуют: беловцев на этом участке уже ждала «полноформатная» оборона боевых германских частей, а не сонная горстка местных полицаев.

К исходу суток 19-го, в ночь на 20 февраля ударная группировка овладела пунктами Гвоздяково, Сакулино, Артемово и Кузнецовка. Первоначальный успех не сулил, однако, легкого развития наступления. Впереди предстояло с боями очищать от противника множество деревень («спасибо» загодя привлекшему на этот участок врага 3-му батальону 8-й ВДБР!). Наступление шло на сравнительно узком участке, ширина своеобразного «языка» вклинения составляла не более 4—5 км. На восточном, правом фланге ударной группировки долиной речки Хица продвигалась на север и северо-восток десантная группа А.А. Онуфриева (8-я ВДБР, влитые в эту бригаду батальон 214-й ВДБР и остатки двухбатальонной группы И.А. Суржика из 201-й ВДБР, отряд полковника Шмелева) — здесь для перехвата железной дороги предстояло взять деревни Болото, Афонасово, Бскасово, Реброво и Починок. Атакуя на центральном участке в северном направлении, ударная группировка на подступах к железнодорожной линии должна была разбить гарнизоны в Евдокимове, Верхних и Нижних Березках, в Яковлеве и Пустошке. Западнее противник удерживал Заболотье и Верхнее Никулино, за эти пункты шли бои, к северу от них — занятые врагом деревни Панасье, Артемово, Лысая Горка.

Десант с партизанами овладел населенными пунктами Афонасово и Болото, затем в ночь на 21 февраля 1942 г. советские десантные группы ворвались в деревню Бекасово и постепенно очистили ее от противника. Отсюда до железнодорожной линии оставалось пройти всего-то чуть более 2 километров, и авангардные подразделения преодолели это расстояние. На одном из участков полотно железной дороги было подорвано и разобрано. Десантники в эти же сутки атаковали расположенные непосредственно южнее железной дороги населенные пункты Реброво и Починок. Здесь немецким частям 5-го армейского корпуса пришлось к утру 22 февраля отражать несколько сильных атак. И ведь удалось отразить! На следующий день после серии вражеских атак в Бекасово советские подразделения группы Онуфриева оставили эту догоравшую деревню.

Попытка пятибатальонной группы подполковника А.А. Онуфриева (8 ВДБР) прорваться навстречу частям Калининского фронта дорого обошлась десантникам. По итогам этих боев батальоны И.А. Суржика и В.П. Дробышевского были вследствие огромных потерь расформированы^{42}, оставшиеся в живых влиты в другие батальоны.

Оказаться на пике успехов «Ржевско-Вяземской операции» довелось 41-й кавдивизии, действовавшей чуть западнее десантников. Именно этой, вовсе не гв. дивизией, а точнее, ее 170-м кавполком была достигнута основная цель войск левого крыла Западного фронта на этом направлении — перехвачена железнодорожная линия из Вязьмы на Смоленск. Подчеркнем, достигнут этот успех только что «проштрафившимся» в Дяглеве кавполком. Что ж получается — «штрафники»? Выжившим под Иваниками и Дяглево предстояло искупить «вину».

Победы достигли не в одночасье, оплатили ее в боях кровью. И победы ли? Ведь как насчет перехвата автомагистрали, допустим, спросят, — слабо им оказалось? Не слабо. И на магистраль разведгруппами вышли, и севернее. Да не 170-го кавполка вина, что враг прорвал фронт южнее — на участке «конногвардейцев» 1-й Гв. КД, окружил авангардную негвардию и заставил срочно выходить из кольца. Короче говоря, хлебнули вдоволь. А победа… Была она, конечно, — пусть краткая, но была. Пусть для генеральского отчета победа, а для себя лишь приговор дождаться огня с подошедшего германского бронепоезда. Но на карте-то бронепоездов нет! Равно как и моментально каменеющих на морозе кровавых брызг… А вот красная стрела на карте — есть.

Теперь обо всем по порядку.

В проведенных 20 февраля боях конникам удалось вытеснить противника из Березок и Евдокимова. Западнее и севернее Березок простирался лесной район, позволявший (как прежде и 3-му батальону 8-й ВДБР именно здесь) выдвинуться непосредственно на железнодорожную линию и перерезать ее. Правда, в этом последнем, кульминационном в операции рывке предстояло взять и закрепить за собою деревню Яковлево.

21 февраля 41-й кавдивизией занята деревня Пустошка (Пустошки, Пустошкино), в этот же день разведчики 1-го эскадрона 170-го кавполка выдвинулись к деревне Яковлево и установили расположение его огневых точек в этом пункте.

Удар на Яковлево требовал подготовки, там предстоял особый бой. Непосредственно севернее деревни железная дорога, оживленно эксплуатируемая противником, важнейшая артерия снабжения. А значит, успех атаки — только начало: подавай взрывчатку и патроны. Пока же, 22 февраля наиболее ожесточенный бой конникам, как ни странно, пришлось вести у Реброва. Действия эти были взаимоувязаны с атаками десантников 8-й ВДБР.

23-го пошли на Яковлеве. Согласно оперативной сводке № 55 Генерального штаба Красной армии, 41-я кавдивизия овладела деревней Яковлево к 12.00 23 февраля 1942 г. На железной дороге к северу от Яковлево взяли железнодорожную будку. Здесь и чуть восточнее, до еськовской казармы, до подхода бронепоездов успели разобрать три сотни метров полотна.

Казалось бы, что тут думать! — киньте все силы именно к этой треклятой будке. Однако фронта — километры и километры, притом что бойцов в первой линии единицы. Это в оперсводке Генштаба Красной армии красиво: «Опергруппа Белова …частями 41 кд к 12.00 23.2 овладела районом Яковлево». А вот совсем не та война, не генерально-штабная, не оперсводочная:

— Завертяев (командир отделения), И.С. Морозов, Вогянов, Хоряков, П. Кузнецов,

— В. Пронин, Дьяконов, К. Шорохов, А. Соколов, Д. Широкополе,

— И.П. Морозов, Крылов, Куликов, Гомов, Подберезин,

— Богатов, А.П. Сидоров, Киселев, Федоров,

— командир отделения Петров, Травкин

— и, наконец, Кундиков!

Вот, пожалуй, и весь тот лучший цвет Красной армии, кому Родина доверила в решительнейший момент «Ржевско-Вяземской» наступательной операции окончательно сдавить горло отошедшей от Москвы группировке вермахта. Биться в Яковлеве с бронепоездами.

Из дневниковых записок генерал-лейтенанта П.А. Белова:

«23.2.42 г… с обоих флангов действуют немецкие бронепоезда и простреливают подступы к рельсам. Ночью пытались соединиться с Соколовым…»

Из спасенного С. Речкиным дневника эскадрона:

«23/11-1942 года. Наступление на дер. Яковлево. На этой жел. дор. отличились в бою: Морозов Иван П., первый ворвался в деревню и из-под сильного огня вывел взвод без всяких потерь».

Кому «соединиться с Соколовым», а кому — уйти живыми…

В этот же день высланные командиром 170-го кавполка к северу от Московско-Минской автомагистрали разъезды старших сержантов Тройницкого и Крутого пытались установить местонахождение частей 11-го КК. Подразделений противника на пути следования конных разъездов к деревням Высоцкое, Желуцково и Кулешово (две последних на освобожденной 24-й КД 11-го КК территории), как ни странно, встречено не было. Это еще не все странности. Удивительно, но ни сами разведчики обоих разъездов не встретили подразделений 11-го КК, ни местные жители в деревнях севернее шоссе ничего толкового о действиях советских частей в этом районе им не сообщили. Рассказывали, правда, что где-то ближе к Вязьме идут бои, что в Никулино и Осташково красноармейская конная разведка приезжала, но чья, откуда — не знают. Вот такие-то смутные сведения о соседях, о войсках Калининского фронта услышал командир беловского кавполка 41-й КД. Может статься, жители хитрили — не накликнуть бы беды на свой дом и деревню? Но ведь не с одной же старухой, явно, конники разговаривали. Сговорились и утаили результаты разведки? Ладно бы один разъезд, ладно бы трое, но чтоб два разъезда, чтоб 14 человек бойцов, прошедших зимний военный ад, — не верится в такое. Более вероятно, все здесь правда. От 70-го кавполка 11-го КК оставались если не «рожки да ножки», то такие же небольшие группы, как и у самих беловских кавалеристов. Учтем, что еще за 12 суток до 23-го, еще 10 февраля 1942 г. вся 24-я КД насчитывала в строю 250 (!) бойцов^{43}. На магистрали они временами постреливали, и эффективно. Но как можно говорить о рубежах битвы, об операции с задачей окружения и уничтожения всей ржевско-вяземской группировки врага? Заметьте, подобное имеет место не в марте—апреле, а уже в феврале 1942 г. — в том самом месяце, когда Г.К. Жуков назначен Главнокомандующим Западного направления, для решения именно указанной задачи назначен. И вот это назовите Ржевско-Вяземской операцией, более того — ее кульминацией!