- Но ведь туда нельзя плыть, - удивился Ковал, - нельзя переплыть Белое Море.

- Да, - кивнул Логар, - нельзя. Но человек и отличается от зверя тем, что всегда стремиться к невозможному. Люди всегда хотят превзойти свои пределы, и заглянуть в глаза Богу. Таким был и Шоратх. Однажды он, наконец, решился совершить это плаванье. Собрав команду из самых верных друзей, он отправился в путь из порта Нешорта. Три месяца они плыли по морю и не знали никаких бед. Ветер был попутным, волны оставались спокойными, а воды и еды они взяли с собой столько, чтобы хватило на год. Шоратх верил, что им удастся переплыть море и стать первыми людьми, совершившими это.

Но людям нельзя переплывать Белое Море. В один из дней на корабль Шоратха налетел ужасный шторм, во время которого погибла половина команды. Ветер был столь сильным, что даже мачты корабля ломались под его напором, а волны, бьющие в борта корабля, заставляли скрипеть и трещать доски. А когда шторм уже стал стихать, и люди подумали, что им удалось спастись, воды белого моря вспенились и исторгли из себя величайшее из чудовищ - кракена. Это был огромный зверь, размером с наш замок в Бакорте. Его щупальца обвили корабль Шоратха, горя раздавить бедную посудину в любую секунду, но Мореход не испугался зверя.

Когда зверь приблизился к нему, чтобы пожрать Шоратха, тот сам напал на кракена. Он бил мечём по незащищённым глазам зверя. Каким-то чудом ему удалось ранить кракена, и тот, рыча и шипя, вернулся на дно белого моря, оставив измученных моряков в покое. Тогда те смогли продолжить своё плаванье. Несколько дней они шли вперёд и начали было уверяться в том, что вытерпели все, чем могло испытать их Белое Море, но они ошибались.

Ясным утром моряки услышали прекрасную песню. Она буквально охватывала их души, заставляя смеяться и плакать. Она лишала их воли и разума, и вскоре, следуя за песней, первый человек шагнул за борт корабля, упав в холодные воды Белого Моря. С этой секунды песня зазвучала ещё сильнее и многие из людей Шоратха уже готовы были последовать вслед за своим товарищем, а сам же мореход с огромным трудом сопротивлялся этому манящему голосу.

Собрав последние силы, что ещё оставались в его измученном теле, он запел. Самая похабная и грубая из песен, известных Шоратху, разнеслась над кораблём, заглушая манящий зов воды. Матросы, которых буквально вырвала из объятий смерти, песня их капитана тоже подхватили её, и чем громче они пели, тем тише звучала песня моря. Они смеялись и пели, и безумие Белого Моря отступало.

Этим же вечером они впервые увидели далёкую землю. Ту самую цель, к которой они плыли все это время и ради которой преодолели столько всего. Они были близки как никогда, но в тот миг, когда на небе появилась полная луна, Шоратх стоял у одного из бортов своего корабля, и в воде он увидел прекрасную деву, но вместо ног у неё был рыбий хвост.

"Поверни назад, - сказала ему дева, - или все вы умрёте в морской пучине".

"Я не боюсь тебя, ведьма, - отвечал ей Шоратх, - мы люди и мы сильнее вас".

"Поверни назад, - молила дева, - и ты получишь все богатство, сокрытое в глубинах моря".

"Мне не нужно богатство, - отвечал он, - моё богатство это моя мечта".

"Поверни назад, - сказала дева, - или море заберёт твою жену".

И тут Шоратх впервые испытал настоящий страх. Он оставил свою возлюбленную в Нешорте, и та обещала ждать его возвращения. Но что если он вернётся, а её уже не будет на свете? Какой тогда будет смысл в его жизни и мечте?

Он повернул назад, и вернулся обратно в Империю. Жена встретила Шоратха, и жили они, любя друг друга до скончания дней, но каждый день мореход выходил на побережье и смотрел на восток. Ему казалось, что он видел те далёкие берега, к которым он был так близок...

- Пап, а откуда ты узнал эту историю? - спросила Анара, - она такая интересная!

- Я прочитал о ней, когда был в Соладаре, - ответил Логар, и вдруг его разум уцепился за последнее слово - Соладар. В этом городе произошло что-то важное, что-то, о чём он забыл. Но что это было? От попыток вспомнить у него разболелась голова... Птицы в лесу замолчали, а дети молча смотрели на своего отца. Они словно ждали от него каких-то слов или поступка.

- В Соладаре, - повторил Ковал.

- В Соладаре, - вторила ему Анара.

Он не мог вспомнить. Слишком больно. Перед глазами возникло лицо Балора, он ухмылялся и в глазах его Логар видел черноту. Что случилось в Соладаре? Что он забыл?! Солнце погасло, и в одно мгновенье на поляне воцарилась ночь. Логар попытался прижать к себе детей, но руки его нащупали лишь воздух. Они исчезли.

- Анара! - закричал он, вскочив на ноги, - Ковал!

Никто не отвечал, а боль все усиливалась. От чего-то он понимал, что для того, чтобы все это закончилось ему надо просто вспомнить. Только вспомнить. Соладар... Балор...

Дети стояли прямо перед ним. Их лица были белее снега, а губы синими, словно они пробыли не меньше суток на ледяном ветру. Они держались за руки и, не говоря ни слова, смотрели на Логара, обхватившего голову руками. Боль сводила его с ума но, собрав все силы в кулак, он потянулся к ним рукой и тут Анара, его маленькая дочь спросила его:

- Почему ты не отомстил за нас, папа?

Логар открыл глаза.

Он увидел прямо перед собой отрубленные головы детей. Они смотрели на него своими мёртвыми глазами, требуя мести. Они требовали, чтобы человек повинный в их смерти понёс наказание за свой грех.

- Почему ты не отомстил за нас? - вновь спросила его Анара. Его мёртвая дочь.

Яростный крик Логара вновь сотряс стены Гунарда:

- БАЛОР!!!

Велена обедала в том самом зале, где десять лет назад её отец показывал своему другу, Балору, медвежью голову, которую Валор, по его же собственным утверждениям, откусил. Сейчас она сидела за столом, на том самом месте, где всегда сидел её отец, и смотрела на голову медведя, возвышающуюся над камином, в котором негромко потрескивало пламя.

- Как думаешь, - спросила она у Гордака, стоявшего у неё за спиной, - он и правда её откусил?

- Если вам интересно, миледи, - рыцарь задумчиво посмотрел на медвежью голову, - то в своё время я сам отпилил эту голову, для того, чтобы ваш батюшка мог хвастаться этим своим подвигом.

- Следовало предположить подобное, - улыбнувшись, сказала Велена.

- Конечно, - кивнул Гордак.

Дальнейший обед проходил в тишине. Велена не особо любила болтать без толку, ведь ей приходилось столько разговаривать с людьми, которые называли её своей леди, что к вечеру язык её буквально отваливался. Сейчас же она просто хотела насладиться минутами тишины и покоя. Но, увы, её надеждам было не суждено сбыться - двери в зал распахнулись, и в них показался рыжеволосый горец, в белых одеждах священника. Подойдя к Велене, он неумело поклонился и сказал:

- Кхм, миледи, - Храт, немолодой уже горец, сменивший на посту первосвященника Корантара старого Харфорда, который отправился на север три года назад, ведомый "озарением, ниспосланным Господом" (перед уходом, старик, по слухам, сожрал целого ягнёнка), пригладил свою аккуратную бороду и посмотрел на Велену, которая сейчас обедала в компании Гордака.

- В чём дело? - спросила она, - ей богу, Храт, если ты пришёл сюда, чтобы наставить меня на путь истинный и потребовать полного изгнания Красных жрецов, то я кинусь этим, - Велена взвесила кусок хлеба в руке.

- Это, конечно же, очень важные вопросы. Про жрецов, кстати говоря, особенно важный, - сказал священник, - ведь они только и делают, что порют всякую херню налево-направо. Бог в ярости от этого, говорю вам.

- Храт, ты сам в этого самого Бога только пять лет назад уверовал, - сказал, улыбнувшись Гордак, - да и большая часть твоего народа и сейчас в него не верит.

- Верить или нет, это их дело, я вот, поверил, а Хароудел так и шлёт всех к Ятуру. Но Красные все равно козлы. Только я не об этом говорить пришёл, леди, - взгляд священника вновь устремился к Велене, - тут вашей ауди... адиди... удиенции вашей просит какой-то мужик.