Шотландская королева была прирожденной интриганкой. Она не могла ждать подходящего момента. Она все сильнее опаивала Норфолка своим ядом. Роберт видел, что происходит на самом деле. Он понимал, что если начнется восстание, — а он допускал, что под влиянием Марии Норфолк может быть настолько глупым, чтобы поднять его, — то страну охватит гражданская война, и он, примкнувший к сторонникам этого брачного союза, окажется на краю пропасти. Елизавета была его королевой и его возлюбленной, он никогда не будет заодно с теми, кто против нее. Роберту стало ясно, что его положение становится опасным и ему необходимо срочно переговорить с королевой. Но даже в том случае, если он выложит ей все начистоту, он не может быть уверен, что Елизавета одобрит его самостоятельное политиканство. Он знал свою королеву намного лучше всех остальных и поэтому поспешил укрыться под пологом своей кровати в Тичфилде.

Ему не надо было притворяться больным, потому что он действительно заболел, его терзала тревога. Он послал к королеве гонца, сообщая ей, что ему кажется, что он умирает и должен повидать ее перед тем, как покинет этот мир.

После этого он откинулся на подушки и, ожидая приезда королевы, стал репетировать свои оправдания.

Елизавета находилась в компании своих фрейлин, когда ей принесли его послание. Она встала, и все заметили, что она слегка покачнулась. Роберт умирает! Это невозможно. Она этого не допустит. Ее милый Робин, ее Глаза, тот, кого она не разлюбит до конца своих дней! Они слишком молоды, чтобы разлучиться навсегда. Им должно быть отпущено еще много долгих лет вместе.

К ней подошла Кэт.

— Плохие новости, ваше величество?

— Нам нужно немедленно отправиться в Тичфилд.

— Милорд Лестер?

— Он… требует меня.

Кэт побледнела. Она больше, чем кто-либо другой, знала о чувствах своей госпожи к этому человеку. Сердце Елизаветы разорвется на части, если с ним что-то случится.

— Что ты на меня уставилась! — закричала королева. — Мы немедленно трогаемся в путь. Мы захватим докторов и лекарственные травы, эликсиры, которые не смогут не поправить его здоровье.

По пути в Тичфилд она думала о том, как много он значил в ее жизни. Она не могла вычеркнуть из памяти его лицо за тюремной решеткой в башне Боучемп.

Елизавета буквально ворвалась в его опочивальню. Вид его, лежащего в кровати, бледного и изнуренного, тронул ее до глубины души. Она опустилась на колени возле кровати Роберта и, взяв его безжизненную руку, покрыла ее поцелуями.

— Оставьте меня, — сказала она Кэт и сопровождавшим ее людям. — Я останусь наедине с милордом.

— Роберт, — произнесла она, когда все ушли, — мои дорогие Глаза, что тебя беспокоит, мой милый Робин?

Он прошептал:

— Ваше величество, очень мило с вашей стороны, что вы пришли, чтобы скрасить мой конец.

— Не говори так. Этого не произойдет. Я не допущу. Тебе вернут здоровье. Я сама тебя выхожу.

— Я, ваш покорный слуга, призвал вас к своему одру…

— Боже мой! — воскликнула она. — Воистину мой покорный слуга! Ты ведь мой Роберт, разве не так? Иногда случается, что это я кажусь покорным слугой.

— Моя дорогая миледи, не следует тратить время, которое мне отпущено. Мне нужно с вами переговорить. Затевается заговор, и я не могу утверждать, что чист перед вами. Я верил, что если Норфолк женится на Марии, то Англия от этого выиграет. Дорогая моя, я боялся, что ваша жизнь остается в опасности, пока не будет объявлен наследник престола.

— Покончим же с престолонаследием. Тебе что-то мерещится.

— Нет, неправда. Я сейчас боюсь, что ваше величество может оказаться в опасности. Я боюсь, что Норфолк вместе с шотландской королевой строит тайные планы. В этом замешаны многие лорды… как и я раньше. Они не думают о государственной измене. Они боятся, что ваше величество находится в опасности. Их план состоит только в том, чтобы вернуть в Шотландию Марию вместе с верным другом Англии в качестве ее мужа и удовлетворить Францию и Испанию, обьявив Марию вашей преемницей.

— Понятно, понятно, — сказала она.

— Значит, я прощен за ту роль, которую невольно сыграл — хотя не думал ни о чем ином, как только о безопасности моей дорогой леди? Значит, я умру счастливым?

Она склонилась и нежно поцеловала его.

— Если есть что-то, что нужно прощать, мой дорогой, то все прощено.

— Теперь я могу умереть спокойно.

— Нет, я не допущу этого!

Он слабо улыбнулся ей.

— Я знаю, дорогая львица, что в вашем присутствии запрещается говорить о смерти. Я вновь прошу вашего прощения. Вы сильны. Вас раздражает смерть. Ведь вы бессмертны.

— Перестань, — сказала она, надув губки, — мы тебя выходим, я сама об этом позабочусь.

После этого она позвала своих фрейлин. Королева испробует новое средство своего придворного лекаря. Оно вылечит милорда Лестера. Она приказывает ему поправиться.

— Посмотрите, — сказала Кэт, — он выглядит гораздо лучше, создается впечатление, что он чудесным образом излечился. Он уже почти такой, как прежде.

— Присутствие ее величества у моего ложа живительнее любого эликсира, — пробормотал граф Лестер.

Елизавета осталась выхаживать больного, но при этом все же послала к Норфолку гонца, призывая его вернуться ко двору.

Норфолк был заключен в Тауэр.

Министры Елизаветы придерживались мнения, что Норфолк хранил ей верность, но сбился с пути, и что, пожалуй, его можно освободить, строго-настрого наказав никогда больше не впутываться в дела, связанные с государственной изменой.

Однако королева колебалась. Она настояла, чтобы они немного подождали и пока что подержали его в заключении.

У Норфолка было много друзей при дворе, и некоторые из них тайно переправляли ему записки, спрятанные в бутылках с вином. Их хитрость была раскрыта, и королева, объявив Норфолка виновным в государственной измене, призвала к себе Сесила.

— Теперь, господин Сесил, — сказала она, — у нас есть доказательства его измены.

— Какие же, мадам?

— А те письма, которые ему тайно пересылали в бутылках. Чем не доказательство?

— Они ничего не доказывают, только то, что он получал в бутылках записки, ваше величество.

Королева всего лишь мельком взглянула на своего министра.

— Мадам, я пришлю вам статут Эдуарда III, где содержится ясное изложение того, что является государственной изменой.

— Значит, вы все-таки за то, чтобы отпустить Норфолка, чтобы он смог организовать мое свержение?

— Почему бы не обвенчать Норфолка с кем-нибудь еще, ваше величество? Это наилучший способ помешать ему жениться на Марии.

Елизавета улыбнулась ему. Она может доверять Сесилу. Его мысли текли в том же направлении, что и ее.

Я полагаю, сэр Ум, что ваш план чрезвычайно удачен.

Но когда он уже собирался покинуть ее, прибыл гонец с вестью о том, что на севере Англии колокола бьют тревогу. Эти северяне, эти рьяные католики, которые выступили против ее отца в крестовый поход, снова были готовы выступить, они смотрели на Марию Шотландскую как на своего лидера. Королева была объята ужасом. Больше всего на свете она опасалась войны, и вот теперь война разразилась в ее собственной стране, и война самая ненавистная — гражданская.

Сесил сказал:

— Они постараются добраться до Марии, поэтому нашей первоочередной задачей станет перевезти ее в другое место. Я немедленно пошлю туда своих людей. Так быстро, как это только возможно, мы перевезем ее в Ковентри.

Королева одобряюще кивнула.

Гражданская война! Ее собственный народ поднялся против нее. Эта мысль совершенно парализовала волю королевы, пока гнев не вытеснил ее. Снова эта Мария. Где бы ни оказалась Мария, — жди неприятностей. Мария была ее ненавистной противницей, которую она мечтала казнить, но, благодаря ее королевскому положению — этому божественному праву королей, — не отваживалась на это.

Восстание было спешно подавлено. Простые бедные люди из сел и деревень висели на виселицах, чтобы каждый мог воочию убедиться, что стало с теми, кто восстал против королевы.