Она встала на колени и распахнула полог. Со свечой в руке возле нее стояла Пинто.

— Пинто! — выдохнула Эми со вздохом облегчения.

— О, госпожа… значит, вы не спите?

— Как же ты меня напугала!

— Госпожа, я пришла поговорить с вами.

— В такое время?

— Этот разговор не может ждать. Я должна выложить все сейчас же. Днем я не смогу сделать это. Госпожа, до вашей свадьбы я часто оставалась в вашей комнате на всю ночь, когда вас посещали дурные сны. Вы помните?

— Да, Пинто. Сейчас у меня поистине ужасные сны. Прошу тебя, побудь со мной.

Пинто задула свечу и прилегла на кровать.

— Ты вся дрожишь, Пинто.

— И вы дрожите, госпожа.

— Что это, Пинто? Что это?

— Мы боимся, госпожа. Мы обе боимся чего-то, и еще мы боимся говорить об этом при дневном свете. Вот почему я пришла к вам ночью. Госпожа, нам нужно поговорить.

— Да, Пинто, очень нужно.

— Мне кажется, они пытаются убрать вас со своего пути, госпожа.

— Это так, Пинто. Это так.

У Эми застучали зубы.

— Вы понимаете, — сказала Пинто, — что он — человек с амбициями, и, если бы не вы, то он уже получил бы, чего пожелал. Я страшно боюсь. Умоляю, не ешьте ничего, кроме того, что я вам приготовлю.

— Неужели они собираются отравить меня, Пинто?

— Не думаю, что они сделают это.

— Почему?

— О яде уже слишком много говорили.

— Но что же мне делать, Пинто? Что мне делать?

Глаза Пинто увлажнились. Эми снова словно бы стала ребенком, просящим у нее защиты. Но нет! Теперь все не так. Теперь это не детские страхи. Это вопрос жизни и смерти.

— Я кое о чем подумала, госпожа. Нам нужно уехать отсюда.

— Куда же мы можем уехать?

— Я подумала, что мы могли бы поехать к вашему брату Джону. Он так вас любит! Мы могли бы тайно жить в его доме… может быть, в роли служанок. Это не моего ума дело. Он умный человек. Он что-нибудь придумает. Но сначала надо попасть в его дом.

— А разве нам разрешат сделать это, Пинто?

— Нет, не разрешат. Нам нужно будет уехать тихо. Ах, госпожа, я все думала и думала, пока у меня в голове все не спуталось. Завтра вечером или через день здесь будет господин Блаунт. Госпожа, я ужасно боюсь этого человека.

— Ты думаешь… он приедет… убить меня?

Пинто ничего не ответила. Помолчав, она сказала:

— Я бы очень хотела, чтобы мы убрались подальше до его приезда.

— Но как, Пинто?

— Послушайте внимательно, моя дорогая госпожа. Завтра — воскресенье. Отправьте всех слуг на ярмарку. Отправьте даже госпожу Одингселлс, потому что она болтлива и любопытна, и я боюсь, что если она останется, то может нам помешать. Останьтесь в обществе госпожи Оуэн, да я не сомневаюсь, что и Форстеры будут здесь. Но пусть все остальные домашние пойдут на ярмарку. Я тоже уеду с ними, и когда на меня не будут обращать внимания, вернусь в дом. Отдыхайте, пока я не вернусь, чтобы быть готовой к изнурительному путешествию. Я тихонечко проберусь в дом, и мы потом проскользнем в конюшню. Это будет ваша последняя ночь в этом доме.

Эми прижалась к Пинто.

— Ах, как я рада предстоящему отъезду! Я боюсь этого дома. Хорошо, что мы поедем к моему брату, Пинто.

— Только помните, что вы должны настоять, чтобы все пошли на ярмарку. Нам не надо рисковать, чтобы кто-нибудь заметил, как мы уезжаем. Оставайтесь в вашей комнате, пока я не вернусь. Но будьте готовы двинуться в путь.

— Но, Пинто, как же мы поедем… одни отсюда и в Норфолк?

— Я не знаю. Но мы должны попытаться. Мы можем добраться до гостиницы, отдохнуть там и, может, нанять еще слуг, чтобы нас сопровождали. Но никто не должен знать, кто вы такая. Я еще не подумала хорошенько об этом. У меня в мыслях только одно: нам следует убраться из этого дома, пока сюда не попал господин Блаунт.

— Да, Пинто, да. Но вот о чем я подумала. Завтра ведь воскресенье. Одни только нищие и простолюдины бывают в воскресенье на ярмарке.

— Конечно. Но им следует пойти туда. Вам нужно настоять на этом. Откуда нам знать, что среди них никто за нами не шпионит?

— Они уйдут. А ты вскоре вернешься, чтобы мы смогли тронуться в путь.

— Как только я улучу такую возможность.

— Ах, Пинто… это такой безумный, безумный план. Ведь на дорогах женщин подстерегают всевозможные опасности.

— Нет большей опасности, чем оставаться здесь.

— Я знаю, Пинто. Я ее ощущаю… всем телом.

— А теперь попытайтесь уснуть, госпожа. Завтра нам понадобятся все наши силы.

— Конечно, Пинто.

Но они еще долго лежали без сна, размышляя о том, что им предстоит. И только когда на небе забрезжил рассвет, им удалось заснуть.

Настало воскресное утро.

Эми почувствовала прилив радости, потому что на небе ярко светило солнце и этот день должен был стать последним, который они проведут в этом страшном доме.

Она созвала слуг и сообщила им, что поскольку стоит прекрасная погода, она им всем позволяет отправиться на ярмарку в Эбингдон.

Все они рассчитывали попасть туда в понедельник и были не совсем довольны, но никто не осмелился ослушаться ее приказания.

Эми повернулась к госпоже Одингселлс, которая исполняла при ней роль компаньонки с момента прибытия в Камнор-Плейс, и предложила ей тоже пойти с ними.

— Мне пойти в воскресенье! — воскликнула госпожа Одингселлс, прекрасно понимавшая, в каком зависимом положении она находится. Да, она была возмущена. Ее, леди, отправить на ярмарку в воскресенье вместе с простолюдинами!

— Но ведь день очень уж хорош, — пробормотала Эми.

Однако госпожа Одингселлс была оскорблена в своих лучших чувствах. Она никак не сможет отправиться на ярмарку в воскресенье.

— Вы можете отправиться, куда вам заблагорассудится, — быстро вставила Эми, — но все мои слуги должны уйти… все до одного.

— А кто останется с вами? — спросила госпожа Форстер.

— Вы и ваш муж. Сдается, что и госпожа Одингселлс с госпожой Оуэн. Так что, если мне потребуется общество, то у меня его будет предостаточно. Но я слегка переутомилась, пожалуй, я пойду к себе в комнату и отдохну там пару часов. Так, мне кажется, будет лучше.

Госпожа Одингселлс заявила, что и она пойдет в свою комнату. Раз ее общество признано нежелательным, она никоим образом не станет навязывать его другим людям. Эми даже не потрудилась успокоить ее. Госпожа Оуэн подумала, что Эми слегка свихнулась, только этим можно объяснить внезапный припадок решимости непременно отправить всех на ярмарку. Это выглядело довольно странным, потому что обычно ей нравилось, когда вокруг нее много народа.

Эми поднялась наверх, чтобы понаблюдать за их уходом. С ними была Пинто. Она обернулась и помахала своей госпоже рукой, так как знала, что та наблюдает за ними.

Эми помолилась за ее скорейшее возвращение.

Она задержалась у окна, устремив взгляд на окружающий пейзаж. Неужели правда то, что Роберт замышляет убить ее? Она отказывалась верить в это. В ее памяти всплыл его образ, когда он только ухаживал за нею, — такого нетерпеливого, такого страстного, полного решимости жениться на ней, независимо от того, благословит его отец или нет. Она вспомнила первые дни после свадьбы. И его более поздние ухаживания. Конечно, не обошлось и без сплетен. Ведь Роберт был так ослепительно красив и к тому же значительно удачливее всех при королевском дворе. Конечно же, королеве он не мог не понравиться.

Но что толку вспоминать? Теперь она твердо знала, что Роберт намеревается убить ее.

Царившая в доме тишина вновь испугала ее. Она почувствовала внезапное желание выбежать из комнаты, догнать слуг и пойти с ними на ярмарку. Но это глупо. Пинто мудрая женщина. Ее план казался безумным, возможно он и был таким, но это единственная возможность выбраться из такой опасной ситуации.

«Идите в свою комнату и постарайтесь заснуть», — говорила ей Пинто. Она так и поступит.

Эми уже собиралась отвернуться от окна, когда вдруг заметила мужчину на коне, направлявшегося к их дому. Какое-то время она стояла, объятая ужасом, полагая, что приехал Томас Блаунт. Но это оказался всего лишь сэр Ричард Верни, который прискакал, чтобы обсудить кое-какие дела с Форстером.