Комиссия Музея допетровского искусства и быта, основанная при Обществе архитекторов-художников и имеющая в своих задачах собирание предметов старины и исследование древнейших населенных мест России, примет с великою признательностью всякие указания (описания, снимки, слепки, изображения и предметы) о старине и озаботится, чтобы каждый живой отклик, каждая благожелательная лепта с пользою вошла в дело изучения минувшей жизни отечества".

В этих кратких строках выражалась всегда нужная неувядающая идея о культурных посевах и о сохранении всего самого ценного, что слагает основы народа. Эти призывы к охранению Культуры одинаково неотменны при всяких правлениях. Можно надстраивать над существующим домом всевозможные башни и мезонины, но устоят они лишь тогда, если прочен будет фундамент.

Почему мы имеем право знать, что Россия будет и сильна и всегда передовита? Откуда возьмется такое победительное суждение, не будет ли оно самомнением и самовнушением? А вот и не будет. И эти тома "Старых Годов" в крепких кожаных переплетах являются свидетельством того, что неискоренимо связано с достоинством русским, русским в самом широком значении этого слова. Эти "Старые Годы" не будут старыми в смысле отжитого, наоборот, каждый такой сборник дает нам свидетельство, стародавнее, но всегда ценное и живое.

Случились за эти годы замечательные вещи. Русский язык стал, как говорят, вторым языком мира. О нашем Достоевском и Толстом знают во всех концах Земли. Наша музыка и наше художество почтено и оценено высоко. Сколько иностранных прекраснейших изданий посвящено памятникам нашей архитектуры! Не забудем же при этом, что ступени тому были заложены и Дягилевым, и Александром Бенуа, и Грабарем, и всеми, которые неустанно запечатлевали истинные ценности русского народа.

Когда-то эти смелые люди обращали свои голоса и за границу, на них удивлялись, но сейчас нам особенно ценно помнить всех, кто широко прокладывал пути русской Культуры. Всерусское дело.

Четверть века тому назад писались эти строки, приведенные в "Старых Годах", к этому еще одному юбилею утверждения Русской Культуры. Опять напомним: " Не знающий прошлого не может думать о будущем".

В тех же "Старых Годах" за октябрь-декабрь 1914, в статье "Отражения Войны" (стр. 126) читаю:

"Н. К. Рерихом от лица Общества Поощрения Художеств были посланы горячие выражения сочувствия президенту Французской Республики и обращение к послу Американских Соединенных Штатов с просьбой вступиться за памятники старины".

Сколько воспоминаний! Сколько пожеланий о красоте, о знании, о сотрудничестве — о всех устоях народного достоинства.

Перечитываю тома "Старых Годов" и посылаю лучшие думы тем, кто самоотверженно утверждал сокровище народное. Ведь всегда много было препятствий, но через все пути трудные оставлено нам слово, подтвержденное прекраснейшими воспроизведениями; мы можем радоваться не снам, не мечтаниям, но тому, что было, что есть и что будет.

1936 г.

Публикуется впервые

Не каждый день бывает радость. Может быть, если бы эта светлая гостья посещала людей каждый день, то и крылья ее не казались бы такими сияющими. Радость о том, что нашелся читатель для серьезной книги, для всех друзей Культуры, будет истинной радостью.

Передо мной лежит прекрасная статья Яна Судрабкална, озаглавленная радостно утвердительно: "Нашелся Читатель для Серьезной Книги". Вот такая находка пламенно вспыхнет в сердцах многих, по миру рассеянных искателей всего серьезного, всего ведущего и строительного. Подзаголовки статьи также зовущи: "Успех философов и критиков", "Верные последователи Зенты Мауринь", "Искатели смысла жизни", "Проблемы Души; Счастье и Долг", "О Любви, которая перестроит мир". Если народ ищет эти темы, значит, сердце его готово к восприятию самых прекрасных построений.

Ян Судрабкалн разбирает сборники статей и очерков Зенты Мауринь, Рихарда Рудзитиса, Теодора Цельмса, Яна Лепиньша, Эдварда Вирзы, Яна Веселиса, П. Дале, Яна Бундульса и других авторов, чьи книги вышли за два последних года. Тепло и сердечно очерчивается высокая деятельность Зенты Мауринь, известной работницы на поле Культуры и женского образования. Тепло вспоминается талантливый поэт и критик Рихард Рудзитис, тонко характеризуется "Книга Раздумий" Веселиса и проникновенно рассказывается о последних культурно-объединенных латышских достижениях.

Автор утверждает: "Латышский читатель переживает период увлечения серьезными философскими и литературными проблемами. Длится это уже несколько лет, и скептики предсказывают скорый конец философской эре. Но пока что книгопродавцы с немалым изумлением должны признаться, что спрос на хорошую серьезную книгу держится прочно… Выросли новые кадры читателей, численность которых может пережить некоторое колебание, но ядро уже не исчезнет… Именно философский, этический подход к вещам, искание смысла, законности, веры во всем, что происходит в мире, поиски просветов, просек, которые выведут из дебрей заблудившихся… Такой читатель, бредущий по лестнице возрастающих страхов, счастлив, когда слышит, что с ним говорят строго, но честно, когда его раскромсанные мысли вновь обретают центростремительную силу, сливаются в одну систему. И чем строже и возвышеннее с ним говорят, тем светлее и спокойнее у него на душе. Он обрадован, когда ему говорят, что только человек ничтожный, трусливый, узкий не глядит дальше своего двора, заботясь только о своем добре. Вместе с Райнисом он сознает, что является частицей мира и "ответственен за все"… Далекие цели не повисают в воздухе… Как бы то ни было, ценно уже само это интеллектуальное возрождение, знаменателен интерес к серьезным вопросам".

Поистине знаменательны и радостны такие свидетельства, исходящие от большого писателя. Если бы по всему миру собрать утверждения такого же серьезного возрождающегося стремления в народах, то ведь это было бы признаком истинного восхождения. Если на газетных листах вместо беспрерывных сведений о войнах, о преступности, о вульгарности зазвучали бы примеры серьезного строительства, то ведь тем самым утвердилась бы Всемирная лига Культуры как источник истинной радости человечества.

Хотя грозны тучи человеческих разногласий, но пытливый наблюдатель может найти прекраснейшие очаги, где пылает серьезная творческая мысль. Если мы можем слышать от достоверных людей, что не только непристойная пошлая макулатура требуется на книжном рынке, но ищется серьезная книга, то это может наполнять всех работников Культуры настоящею радостью. Именно не каждый день может нисходить к нам радость, но зато для этого вестника мы приготовляем лучшее, самое почетное место в доме.

Как-то приходилось вспоминать безобразное лживое зрелище вновь отделанных комнат с пустыми, поддельными переплетами по стенам вместо книг. И до таких безобразных зрелищ может дойти извращенное сознание. Кому-то даже упоминание слова "этика" может показаться неуместным в современном обиходе. Кто-то назовет героев несовременными типами. Еще не так давно один очень значительный в общественности человек злобно нападал на Конфуция за чрезмерную серьезность его философии. "Все это не для нашего времени", — так говорят некие житейские мудрецы. Но неужели же они предполагают свое время таким подлым? Ведь они пытаются поставить над всей современностью печать подлости и невежества. И как несправедлив и гадок был бы такой самосуд над современным человечеством. Сама жизнь повсюду выдвигает прекраснейшие возражения на такие темные обвинения. Утверждения, выраженные в статье Яна Судрабкална, являются прекраснейшим примером того, как многочисленны светлые силы, которые геройски творят и трудятся во благо истинного строения жизни.

Большинство скепсиса происходит от невежества. Если человек чего-то не знает, он с особенной легкостью и отрицает это. Если человек неспокоен за себя в отношении этики, то и всякая живая этика будет для него лишь неприятным напоминанием. Если человек ленив, то и всякая беседа о труде для него несносна. Недалеко от сомнений, подозрений и зависти гнездится и всякая клевета. Но там, где серьезная книга может жить, где народ хочет преуспевать, там и все истинные ценности будут радостно приветствованы.