В конце декабря 1978 года Дэн выступил с речью на траурной церемонии перезахоронения праха Пэн Дэхуая на кладбище революционных героев в Пекине. Он не обмолвился о конфликте маршала Пэна с Мао Цзэдуном, но отметил, что «товарищ Пэн Дэхуай… был смелым человеком… известным своей честностью и прямотой. Он заботился о народе, не думая о себе и не обращая внимания на трудности»¹⁸⁹. Казалось, Дэн извинялся перед благородным командующим за то, что в 1959 году сам принял участие в его травле.

Вскоре после похорон состоялось важное заседание Политбюро, на котором Ван Дунсин был снят с большинства остававшихся у него к тому времени постов, в том числе заведования канцелярией ЦК. Новым главой канцелярии стал Яо Илинь, еще не старый человек, бывший на два года младше Ху Яобана. Всю жизнь он занимался экономикой и финансами, но Дэн при поддержке Чэнь Юня решил перевести его на партийную работу. Тогда же Ху Яобан получил только что восстановленный пост технического секретаря Центрального комитета. Его заместителями стали знакомый нам Ху Цяому, главный спичрайтер Дэна, и тот же Яо Илинь. Одновременно к Ху Яобану перешло руководство повседневной работой ЦК, а также его отделом пропаганды. Старый друг Дэна, Сун Жэньцюн, сменил Ху Яобана на посту заведующего орготделом¹⁹⁰.

Между тем демократическое движение набирало обороты. Уже в январе 1979 года из Пекина оно стало распространяться на другие крупные города, где возникли свои «стены демократии». В то же время в разных местах начали образовываться не контролируемые партией и комсомолом организации. Различные активисты в сотнях копий принялись выпускать самиздатские рукописные журналы. Некое общество «Просвещение» вывесило дацзыбао с критикой Мао Цзэдуна прямо на одной из стен его Дома памяти. Но все же эпицентром политической жизни оставалась «Сиданьская стена». По словам очевидца, именно к ней со всех концов страны стекались люди, чтобы «вдохнуть пекинский воздух демократии»¹⁹¹.

Либеральные перемены в Китае приветствовал президент США Джимми Картер, активно заявлявший о себе как защитнике прав человека во всем мире. Из информации своего представителя в КНР Дж. Стэплтона Роя он знал, что Дэн Сяопин «не только позволяет, но и инспирирует кампанию настенных постеров, направленную против консерваторов в правительстве, для того чтобы укрепить контроль над бюрократией»¹⁹². Из интервью же Дэн Сяопина Новаку ему было известно, что «мудрый и динамичный» Дэн спешит, пока еще в силах, создать «разумную экономическую и политическую систему» у себя в стране и «заключить союз с Соединенными Штатами против Москвы»¹⁹³. Последнее тоже было немаловажно: президент США, как известно, считал Советский Союз врагом номер один. Все это способствовало сближению США и КНР.

К середине декабря 1978 года отношения двух стран достигли той стадии, когда установление дипломатических связей стало неизбежным. Не только Картер, но и Дэн стремились ускорить процесс: нормализация отношений с крупнейшей индустриальной страной мира могла принести Китайской Народной Республике весьма ощутимые плоды в деле осуществления четырех модернизаций¹⁹⁴. После нескольких раундов переговоров, проходивших в Пекине с конца мая 1978 года в обстановке строжайшей секретности (в них сначала участвовали Дэн Сяопин и помощник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, а затем китайский министр иностранных дел Хуан Хуа и глава американского Бюро связи в КНР Леонард Вудкок, получавшие, разумеется, соответствующие директивы от Дэна и Картера), стороны наконец достигли взаимопонимания по тайваньскому вопросу. После этого Дэн трижды встречался с Вудкоком, чтобы окончательно расставить все точки над «i». Американцы согласились аннулировать договор о взаимной обороне с Тайванем от 2 декабря 1954 года, по которому имели право держать войска на территории острова и в районе Пескадорских островов, вывести с Тайваня весь свой военный персонал и свернуть дипломатические отношения с гоминьдановским режимом. Китайцы же закрыли глаза на продолжение поставок Тайваню американского вооружения, а также заверили американцев в том, что не будут опровергать их возможного заявления относительно важности разрешения проблемы Тайваня мирным путем, хотя и считают это «вмешательством во внутренние дела КНР»¹⁹⁵.

Пятнадцатого декабря 1978 года в девять часов вечера по североамериканскому восточному времени (16 декабря в десять часов утра по пекинскому) Картер и Хуа Гофэн обнародовали совместное коммюнике о решении своих стран признать друг друга и установить дипломатические отношения 1 января 1979 года.

Для всего мира это был большой сюрприз, особенно — для Тайваня. Опасаясь тайваньского лобби в Конгрессе, Картер не ставил в известность о переговорах с коммунистами президента Китайской Республики Цзян Цзинго, сына скончавшегося в 1975 году Чан Кайши, а проинформировал его о предстоявшем разрыве отношений только за семь часов до оглашения коммюнике, когда в Тайбэе было два часа ночи! Ошарашенного и еще не очнувшегося от сна Цзян Цзинго поднял с постели посол США, передавший ему решение своего правительства. Цзян заплакал¹⁹⁶. Если бы Дэн знал об этом, он был бы очень доволен.

Нормализация отношений с Соединенными Штатами сделала возможным визит Дэна в США. Он давно хотел посетить эту страну, удивлявшую мир своими грандиозными успехами в области экономического развития. Еще в мае 1978 года, принимая Бжезинского, Дэн полушутя заметил, что ему недолго осталось находиться у власти («Около трех лет», — почему-то конкретизировал он), а хотелось бы увидеть Америку. Бжезинский тут же подхватил идею, пригласив Дэна к себе в гости в Вашингтон. Дэн, улыбнувшись, согласился¹⁹⁷. В декабре пришло и официальное приглашение от президента, правда, не персональное. Картер не знал, кого приглашать: то ли Дэна, то ли Хуа, который формально был еще главой китайского правительства. Но Дэн быстро разрулил ситуацию. «Мы принимаем приглашение правительства США посетить Вашингтон, — сказал он Вудкоку. — Если говорить конкретно, поеду я»¹⁹⁸.

И 28 января 1979 года вместе с Чжо Линь, заместителем премьера Фан И, курировавшим вопросы науки и техники, Хуан Хуа и несколькими другими помощниками отправился за океан. После визита Хрущева в 1959 году и Брежнева в 1973 году это был третий визит лидера крупной социалистической державы в главную цитадель империализма.

Принят Дэн был по высшему разряду. На аэродроме американских военно-воздушных сил Эндрюс под Вашингтоном его встречали вице-президент Уолтер Мондейл и госсекретарь Сайрус Вэнс, излучавшие радушие. Они проводили его в роскошную резиденцию Блэер Хаус на Пенсильвания-авеню, предназначенную для почетных гостей. Четырехэтажный особняк поражал великолепием внутреннего убранства: изысканная мебель, дорогие ковры, живописные полотна. Да и весь город, который Дэн успел рассмотреть из окна правительственного лимузина, производил впечатление: широкие прямые проспекты, высокие массивные дома, Капитолий, Национальная аллея (Молл), монумент Джорджу Вашингтону — прямой четырехгранный столб, устремленный в небо, — чем-то напоминающий памятник народным героям на площади Тяньаньмэнь, только гораздо выше.

Через несколько часов, дав Дэну и Чжо Линь прийти в себя после перелета, за ними заехал «старый друг» Бжезинский, который, как и обещал, устроил для них небольшой прием в своем доме (помимо хозяев, их троих детей-подростков и четы Дэнов присутствовали только Вэнс, Хуан Хуа и несколько других лиц). Обед носил частный характер¹⁹⁹.

Со следующего дня пошел калейдоскоп официальных встреч, поездок и выступлений — в течение целой недели, вплоть до отъезда Дэна из США 5 февраля. Было много восклицаний, улыбок и даже слез умиления. Дэн жал руки политикам и бизнесменам, целовал детишек, певших ему песни на китайском языке, посещал Сенат, Палату представителей, научные центры, в том числе Космический центр в Хьюстоне, заводы Форда и Боинга, техасское родео и конечно же Белый дом, где неоднократно беседовал с Картером, которого сумел обаять. «Дэн произвел на меня благоприятное впечатление, — записал Картер в дневнике 29 января. — Он маленький, крепкий, образованный, искренний, смелый, страстный, представительный, уверенный в себе, дружественный, и вести с ним переговоры — удовольствие»²⁰⁰. Дэн тоже, казалось, испытывал удовлетворение²⁰¹.