Такова льгота, которой пользуется шартрский капитул: в силу её действия епископ не имеет права входить в церковь, если не даст письменного обещания сохранить все привилегии этой церкви, не может присутствовать ни при святом причастии, ни при помазании святым елеем.

Эти лица совершенно не подчиняются епископской юрисдикции, так что когда какой-нибудь каноник совершает проступок, то капитул назначает судей для процесса над ним, а если на их решение подаётся апелляция, то в Рим обращаются с просьбой прислать судей in partibus, поскольку эта церковь ad sanctam romanam Ecclesiam, nullo admisso medio, pertinet[406].

Они выпускают индульгенции, имеют более ста приходов в своём ведении, вершат епархиальный суд во всей полноте, а апелляции на все их приговоры направляются в Рим; они же отдают распоряжение насчёт проведения всех больших крёстных ходов. Такого рода льготы имеет монастырь Св. Мартина в Type[407].

В старину архиепископы подчинялись примасам, к которым Папа направлял паллий[408], дабы они имели власть и начальство над митрополитами.

С тех пор французские архиепископы, кроме Турского, Санского и Парижского, получили, согласно булле или предписанию, позволение не подчиняться примасам[409].

Некоторые епископы также добились от Папы освобождения от власти своих архиепископов[410].

Почти все монахи не подпадают под обычную юрисдикцию, и их право основано на собственной уступке оного епископами и папами. Самые древние из их льгот, как, например, те, что были предоставлены им 700-800 лет назад, исходят от епископов и архиепископов; но все льготы, полученные ими после того, были предоставлены им папами с целью либо воспрепятствовать тому, чтобы епископские приезды и дворы тревожили их уединение, либо защитить их от сурового обращения со стороны тех, кто их притеснял или, по их мнению, мог это сделать.

Последними из тех, кто освободился от подчинения вышестоящему начальству, являются каноники. При своём появлении они были столь тесно связаны со своими епископами и подчинены им, что ничего не могли делать без их позволения, а выйти из повиновения епископам считалось в те времена величайшим прегрешением.

Многие полагали, что все их льготы исходят от антипап либо очевидно введены тайком или же просто основаны на владении с незапамятных времён; однако не подлежит сомнению, что некоторые из них древнее и имеют больше оснований, нежели те, которые вошли в силу и стали действительными благодаря антипапам.

Самые легитимные из пап предоставили некоторые льготы[411] благодаря уступкам со стороны епископов или в результате заключённых с ними договоров, либо по их собственному побуждению – под предлогом оградить каноников от дурного обращения, которое они якобы претерпевают от епископов.

Дабы добраться до сути этого предмета и провести чёткое разграничение между льготами законными и незаконными, необходимо отдельно рассмотреть грамоты, которыми они были введены.

Некоторые льготы были даны папами до того, как началось несчастье под названием раскол[412], а другие – после его завершения.

Первые следует считать законными и действительными, но поскольку подобные буллы освобождают от подчинения общему праву, что всегда предосудительно, то их надлежит подвергать тщательному изучению, дабы не ошибиться насчёт их содержания, ибо известно, что многие буллы могут выдаваться за такие, которые дают льготы, тогда как на самом деле они являются лишь приобретёнными в прошлом охранительными грамотами или грамотами, предоставляющими некоторые особые привилегии, но не освобождающими от обычной юрисдикции, а также грамотами, дающими капитулам лишь полномочия на осуществление юрисдикции, подчинённой епископской, подобно той, что имеют в ряде церквей архидиаконы: отлучать от Церкви, запрещать совершение богослужений или обрядов, налагать публичную епитимью, – хотя при этом они всегда подчинены юрисдикции епископов.

Что касается булл второго рода, то они являются ничтожными, потому что те, кто их выдавал, не имели законной власти; в частности, по распоряжению Папы Мартина V, изданному на Констанцском соборе[413], признаются недействительными все буллы, изданные во время раскола[414], а потому настаивать на их применении в нарушение общего права можно лишь из злого умысла или по неведению.

Грамоты третьего рода были пожалованы либо для предоставления новых льгот, либо для подтверждения прежних. В первом случае подобные грамоты должны быть объявлены недействительными на том основании, что они прямо противоречат декрету, о котором упоминал Мартин V, либо потому, что были получены втихомолку, и по этому поводу Парижский и Тулузский парламенты вынесли решения против анжерского и кагорского капитулов[415]. Во втором случае грамоты, предоставленные лишь для подтверждения древнего права, которое никогда не бывает установлено удовлетворительным образом, должны, по мнению всех беспристрастных людей, быть объявлены лишёнными всякой силы.

Остаётся выяснить, являются ли правильными и действительными льготы, основанные на простых уступках со стороны епископов, на заключённых с ними договорах или вынесенных против них и их капитулов арбитражных решениях по этому поводу[416].

Если епископам не дозволяется ни при каких обстоятельствах отчуждать свои светские права без выгоды и явной пользы, то ещё менее они могут поступиться своей духовной властью, ибо нанесут при этом серьёзный урон Церкви, члены которой тем самым оказываются отделены от головы, а уставы, на коих она держится, подменены, что вызывает путаницу, пагубную и разорительную для неё.

В силу этого принципа недействительность уступок, полюбовных сделок или арбитражных решений совершенно очевидна. Никто не вправе передавать по договору или заключать сделку по поводу того, чем не распоряжается свободно, а если и находятся авторы, полагающие, что можно заключать контракты в духовой сфере, то и они всегда делают некоторые исключения, среди коих сохранение подчинения стоит на первом месте, и воистину, такие права настолько недействительны в том, что касается рассматриваемого предмета, что даже если они утверждены папами, то всё равно не приобрели бы достаточной силы, чтобы отнять у преемников епископов их право, окажись они лишёнными своего главенствующего положения одним из трёх упомянутых выше способов.

Разум подсказывает, что ни один из этих способов не может быть действительным в силу противоречия общему праву, и он же даёт понять также, что грамоты, просто подтверждающие указанные выше уступки, сделки или арбитражные решения, не дают никакого права тем, кто желает ими воспользоваться, ибо не могут иметь больше силы, нежели те основы, из которых они исходят.

Осталось рассмотреть один вопрос, а именно, является ли обладание льготами по обычаю и за давностью лет, как ими владеют капитулы вопреки власти своих епископов, достаточно веским основанием для того, чтобы заставлять Церковь терпеть то зло, какое несут с собой льготы.

Обычай – это правило весьма обманчивого свойства[417]. Дурные обычаи, пусть и весьма древние, повсеместно осуждаются, а все, которые противоречат общему праву и нарушают порядок, установленный церковными уставами, должны подлежать осуждению и не могут служить справедливым основанием для владения за давностью лет, причём в каноническом праве гораздо меньше, чем в гражданском, ибо церковные уставы ведут своё начало от более достоверных принципов. А посему это затруднение надлежит разрешать, говоря, что обычай должен служить правооснованием, если владение может осуществляться по общему праву, но никогда в отношении того, владение чем это право нарушает, в каковом случае обычай совершенно не имеет силы, если не сопровождается документом настолько достоверным, что он не может быть подвергнут никаким сомнениям. Из этого следует, что поскольку общее право подчиняет всех каноников их епископам, то не существует обычая, способного освободить их от этого подчинения.