Разве такая система безопасности в больнице — это нормально? Тем более в тысяча девятьсот девяносто шестом году? И почему мы так далеко ушли от отделения скорой помощи?

Мужчина смотрел прямо перед собой, но ответил на мой молчаливый вопрос:

— В правительственное крыло больницы могут попасть только лица с допуском к государственным секретам, но я уверен, что ты это и так знаешь.

— Гм… нет, — сказал я.

Мой голос звучал испуганно, как у ребенка, но незнакомец оставался холоден и спокоен. Можно подумать, что он постоянно приводит посетителей к скрытому в лифте сканеру отпечатков пальцев.

Я чувствовал, что кабина идет вниз, но экран, на котором обычно зажигается номер этажа, оставался темным. Когда двери лифта наконец открылись, у меня перехватило дыхание. Прямо передо мной стояли четверо с оружием, которое они тут же навели на нас. Я замер на месте, раздумывая, не нажать ли мне какую-нибудь еще кнопку.

— Ты не можешь вернуться наверх без разрешения, — произнес загадочный незнакомец.

В этот самый момент я постарался сконцентрироваться и вернуться в две тысячи седьмой год к Адаму. Но, конечно, я был слишком напуган, чтобы сделать это, как и в тот раз, когда отец душил меня в своем кабинете. Один из вооруженных людей грубо схватил меня и принялся ощупывать мои брюки.

— Чист. Оружия нет.

— Благодарю. Иди за мной.

Мне удалось заставить себя переставлять ноги, и я внимательно смотрел по сторонам. Мы прошли по помещению, похожему на подземный тоннель. Мужчина открыл дверь и втолкнул меня в комнату. Там меня силой усадили в кресло, похожее на то, что стоит в кабинете стоматолога, и пристегнули руки ремнями. У меня мелькнула мысль о сопротивлении, но я решил, что в присутствии вооруженных людей это бессмысленно.

— Я шеф Маршалл, — представился человек, который привел меня вниз. — А ты кто? Мы оба знаем, что у Джексона Майера нет брата.

Я молчал, и шеф Маршалл кивнул своему коллеге:

— Проверь его кровь.

От этого меня бросило в дрожь. Я закрыл глаза и попытался исчезнуть из этой комнаты. Нужно поскорей убираться отсюда. К такому эксперименту мы с Адамом не были готовы.

Да, прыжки в прошлое — это настоящий «день сурка». И то ощущение легкости, которое я всегда испытывал при перемещениях (кроме того, единственного раза, тридцатого октября две тысячи девятого года), значительно смягчало любую боль. Другими словами, если бы я сильно ушибся в прошлом, то после возвращения у меня была бы лишь шишка на голове или в каком-нибудь другом месте, и ничего больше.

Но что если они все-таки убьют меня в этом году? Ведь моя основная база в другом времени. Я понятия не имел, что произошло бы, будь я и в самом деле мертв.

Я практически не почувствовал укола и через несколько секунд услышал шаркающие шаги, которые удалялись от меня.

— Имей в виду, что отсюда невозможно убежать, — сказал шеф Маршалл.

Мои глаза широко распахнулись:

— Вы уже говорили мне это.

— Я имею в виду, что ты не сбежишь, как бы ни пытался. Это новое изобретение доктора Мелвина — прибор для обеспечения безопасности с использованием электромагнитного импульса.

Гм… Что он имеет в виду, черт возьми? И он знает доктора Мелвина. Может быть, Кортни была права, утверждая, что наш врач как-то замешан во всем происходящем? Неужели доктор Мелвин готов поджарить меня или любого, кто окажется в этой комнате, электромагнитными волнами? Хотя, конечно, здесь со мной еще шеф Маршалл и тот, другой парень, тоже.

— Ну же, назови свое имя, — произнес шеф Маршалл низким голосом с южным акцентом. Он сидел на стуле напротив меня, скрестив на груди руки. — Откуда ты знаешь Джексона Майера?

Я сидел молча, глядя ему за спину, и старался сохранить спокойствие.

— Он не враг, — вдруг произнес второй мужчина.

— Ты уверен? — спросил шеф Маршалл.

— Да. — Он подошел ближе и внимательно посмотрел на мое лицо, а потом стащил у меня с головы вязаную шапку.

— Враг? — наконец заговорил я.

— Не валяй дурака, — сказал шеф Маршалл. — Ты разве не видишь сходства? — спросил он мужчину с иглой. — С другими?

Какими другими?

Мужчина так близко приблизил ко мне лицо, что я почувствовал запах чеснока, которым, видимо, был приправлен его ленч.

— Да, вижу. Но этого… не может быть?

Впервые с лица шефа Маршалла исчезло спокойное, собранное выражение. Он нажал кнопку на стене и прокричал:

— Эдвардс, иди сюда!

Через несколько секунд в комнату вошел мужчина, которого я видел на бейсбольном поле.

— Шеф, что случилось?

— Немедленно приведи сюда агента Майера, — приказал шеф Маршалл.

О, боже! Какой ужас!

— Извините, сэр, но он с мальчиком.

— Хорошо. Тогда Мелвина.

— Он тоже с мальчиком в операционной, — сказал Эдвардс.

Шеф Маршалл медленно повернулся к Эдвардсу и произнес:

— Я тоже с ним, но здесь…

Эдвардс открыл рот от удивления, потом закрыл его и произнес:

— Ты хочешь сказать, что он может… То есть еще не может, но со временем…

Продолжения фразы я не услышал. Я подумал о том, что отец вот-вот войдет сюда и увидит меня, взрослого, после того что случилось в его кабинете в две тысячи третьем году. И этого оказалось достаточно, чтобы у меня появились силы сконцентрироваться на побеге. Последнее, что я видел, было лицо шефа Маршалла. Он наклонился ближе, внимательно разглядывая меня. Я не знаю, что сильнее напугало меня… выражение его глаз или хищная усмешка, которая появилась у него на губах, когда я покидал девяносто шестой год.

Воскресенье, 16 сентября 2007 года,

12 часов 30 минут

— Джексон! — закричал Адам мне в ухо.

Я лежал на полу у него в спальне, уставившись в потолок.

— Какой сейчас год?

— Две тысячи седьмой, — медленно произнес он.

Комната кружилась. У меня перед глазами летали красно-синие шары, и, когда я сел, они начали вращаться вокруг гигантской модели ДНК на столе у Адама — как птички вокруг головы мультяшного героя.

Я схватил Адама за рубашку и потряс:

— Мне нужно позвонить отцу. Немедленно!

— Хорошо. — Он помог мне встать, но я тут же повалился на него.

— Я не чувствую ног, — пробормотал я перед тем, как упал на кровать.

Потом я поднес руку к лицу и повертел из стороны в сторону, как будто ожидал, что она исчезнет или станет прозрачной.

Внезапно красно-синие шары потемнели, и вместе с ними все вокруг.

Проснувшись на следующее утро, я тут же увидела Адама — он крепко спал рядом со мной. Я перекатился по кровати и встал, с удовольствием осознав, что ноги держат меня. Но я все равно чувствовал сильную слабость, а голова гудела, словно с сильного похмелья.

Адам медленно открыл глаза:

— Ты стоишь!

— С трудом! — Я изо всех сил обхватил себя руками, пытаясь утихомирить пронизывающую боль под ребрами.

Адам натянул футболку через голову и открыл дверь спальни.

— Тебе нужно поесть.

В этот момент я меньше всего думал о еде, но из-за отсутствия аппетита я и так сбросил пять фунтов на прошлой неделе. Если так пойдет, то скоро я могу по-настоящему исчезнуть.

— Доброе утро, мама! — поздоровался Адам с женщиной, которая жарила что-то на кухне.

— Ты рано встал. Я и не знала, что у тебя ночевал друг! — Миссис Силверман повернулась спиной к плите и улыбнулась мне.

Я сдерживался, чтобы не засмеяться, — в две тысячи девятом году мне всегда было весело смотреть на родителей Адама. Я звал их «Пол и Джуди», потому что они напоминали мне Дика и Джейн — героев моих любимых книг из пятидесятых годов прошлого века. Я читал их в детском саду. Они не имели ни малейшего представления о том, что затевает их сын и на что он вообще способен. Главным в жизни для них были блинчики и хорошая погода.

— Меня зовут Джексон, — представился я.