— У нас обширные связи за рубежом, но, мне кажется, для тебя это не новость. — Она вынула из сумочки визитку и протянула ее мне. — Можешь звонить мне в любое время, если вдруг передумаешь и решишь вернуться в Европу. Или… если тебе снова захочется обсудить международное право.

Я удивленно уставился на мисс Стюарт: неужели она флиртует со мной? Она первая из моих знакомых девушек, кто готов к такому быстрому развитию отношений. Как бы то ни было, вряд ли она делает это искренне.

Как только она ушла, я упал на диван, надеясь, что сон сразу же придет ко мне. Я отчаянно нуждался в отдыхе, но мысли об отце и его связях с ЦРУ не давали мне покоя. Встреча с Кортни и арест отвлекли меня от поиска разгадки.

Я крутился с боку на бок и очень долго не мог заснуть, опасаясь, что из-за двери вот-вот выскочат нежданные гости с пистолетами. Меня мучило чувство вины, и все, что я оставил в две тысячи девятом, камнем лежало на моем сердце. Неужели я могу начать все заново? Может быть, именно в этом разгадка того, что произошло со мной. Тогда я должен увидеть Холли или поговорить с ней здесь, в этом году. Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке. И тогда, возможно, меня перестанут преследовать кошмары две тысячи девятого года? Что, если именно так я могу изменить ход событий? Здесь и сейчас?

Я протянул руку и взял телефон с прикроватного столика, стоящего у меня за спиной. Вряд ли у Холли за эти два года изменился номер. Уже наступило утро понедельника, часы показывали без пяти шесть. Скорее всего, она давно не спит. Я по памяти набирал номер, и мое сердце бешено колотилось. Через три гудка в трубке раздался шелест мнущихся страниц, потом загрохотала музыка и, наконец, голос, который я больше всего хотел услышать, произнес:

— Алло?

Я не мог ни говорить, ни двигаться.

— Простите… я ошибся номером, — только и смог произнести я.

Она усмехнулась:

— Ничего страшного.

Из моей груди вырвался громкий вздох облегчения, но, повесив трубку, я уже знал, что не смогу успокоиться. Я должен был увидеть Холли. Смертельная усталость валила меня с ног, и я побрел к себе в комнату. Но в голове у меня уже зрел план, как снова войти в жизнь Холли, и не только ее, но и Адама.

Проснувшись через несколько часов, я решил составить отчет о последних событиях и взял в руки дневник. Если бы мне удалось познакомиться с Адамом в этом, две тысячи седьмом году, он мог потребовать все мои записи. Я достаточно хорошо его знал, чтобы предвидеть это.

Понедельник, 10 сентября 2007 года

Сегодня первый день, когда мне придется изображать себя самого в семнадцать лет. Черт возьми, это ужасно! И все же, несмотря на ранний час, я уже поставил себе несколько целей:

1. Избежать повторной учебы в выпускном классе.

2. Выяснить, что в этом году делают Адам и Холли.

Мне очень нужно их увидеть. Обоих. Несмотря на то, что они меня не знают.

Кто-то громко постучал в дверь моей спальни. Скорее всего, это отец, и он до сих пор рассержен из-за событий прошлой ночи.

— Ты забыл, что с мая я жил в другом часовом поясе! — громко сказал я, пряча дневник под подушку.

— Уже почти полдень, ты спал достаточно. Я приготовил тебе поесть, — прокричал он через дверь.

Я принял душ и медленно оделся, стараясь придумать историю, объясняющую, почему почти круглый отличник решил забросить учебу в выпускном классе.

Отец ждал меня за кухонным столом. Как обычно, он был в костюме и в галстуке, с аккуратно расчесанными темными волосами. На завтрак он приготовил кофе и пожарил яичницу.

С одной стороны, мне хотелось все ему рассказать — особенно о том, что я видел Кортни и говорил с ней. Ведь он скучал по ней не меньше, чем я. А возможно, даже больше. Правда, мы никогда этого не обсуждали. Но я внутренне проинструктировал себя: не верь ни единому его слову.

— Джексон! — отец приветствовал меня сдержанным кивком.

— Папа.

— Я хочу обсудить твое намерение бросить учебу. Полагаю, у тебя были свои причины для отъезда из Испании, но мне бы хотелось, чтобы ты подумал о возвращении в Академию Лойолы.

— Нет уж, спасибо. — Я ни за что больше не сяду за парту. — А ты собираешься на работу?

Отец раскрыл газету, и она скрыла его лицо.

— Да.

Я налил себе стакан апельсинового сока и сделал большой глоток.

— Что ты делал в Хьюстоне?

Убивал голыми руками?

— Ничего интересного, встретился с несколькими политиками. Пытался разобраться с Управлением по контролю за продуктами питания и лекарствами до того, как они начнут душить нас новыми правилами. Человек, бросивший учебу в выпускном классе, с этим никогда бы не справился.

Я застонал и положил в рот большой кусок яичницы.

— Я не хочу возвращаться в школу, где полно заносчивых нахалов.

Отец сложил газету и посмотрел на меня:

— Гм… Европа изменила тебя. Не могу сказать, что мне это не нравится, но… это не должно отразиться на твоем образовании. Остался всего год, а потом ты сможешь выбрать для себя любой колледж.

Еще один год. Понимает ли он, что это, черт возьми, означает для человека в моем положении?

— Я сообщу тебе о своем решении, — проворчал я.

Отец отправился на работу, а я остался в одиночестве на кухне. Мне в голову лезли разные вопросы, например, сбрасывает ли он маску обычного человека и превращается в шпиона в тот же момент, когда закрывает за собой дверь, или нет? Но если отец и в самом деле работает на ЦРУ, можно даже не пытаться следить за ним — меня тут же поймают.

Он никогда не был похож на государственного служащего, правда, в последние несколько лет он держался отстраненно. Мне казалось, что причина в Кортни. И я считал, что он хотел бы похоронить меня вместо нее.

Но я не винил его, особенно сейчас, когда пытался вжиться в роль несносного семнадцатилетнего подростка, который нарушил закон. Избалованного настолько, что отказывался продолжать учебу.

В дверь позвонили, и, заставив себя подняться со стула, я с трудом подошел и открыл ее. На пороге стоял Генри с большим пакетом коричневого цвета:

— Вам письмо.

Я забрал у него пакет.

— Спасибо. Ты проверил, там нет взрывчатки?

Его глаза округлились:

— О… я не знал…

— Генри, я шучу. — Я похлопал его по плечу, закрыл дверь и вернулся обратно на стул. Открыв посылку, я обнаружил внутри новый мобильный телефон, паспорт, водительское удостоверение, кредитные карточки, пару сотен долларов наличными и записку.

Надеясь наконец-то восполнить запас энергии, я заставил себя как следует поесть. Мне нужно было узнать все подробности жизни Холли и Адама в этом году, и желательно обойтись без прыжков во времени, потому что они лишь мешали, затягивая все глубже в прошлое. Я знал одного парня, способного мне помочь, но общение с ним вряд ли можно было назвать приятным.

Пройдя по пустому коридору общежития Нью-Йоркского университета, я постучал в самую последнюю дверь. Она открылась — коридор наполнился громкой музыкой, — и пухлый парень с сальными волосами и набитым ртом за рубашку втянул меня внутрь.

— Тихо! Молчи!

— Гм… ладно.