Эмми подалась вперед, а лоб Кэла, над темными очками, избороздили морщины.

— Кость человека? — переспросил он.

— Так считает мистер Девлин. Поговаривали, что почти три года назад здесь пропал один человек по имени Фрэд Бегли… приятель дяди, который оставил мне Стоун Хаус. Он исчез без следа, и я полагаю, что мистер Девлин подозревает, что эта кость его.

Эмми бросила быстрый взгляд на Кэла.

— Это… — закашлялась она, — все так страшно, правда?

— Да… приятного мало, — согласилась с ней Кристина.

Кэл задумчиво принялся играть своим резным кольцом.

— Не надо заводиться, девочки… Мало ли что может произойти со старым человеком, заблудившимся в пустыне.

— Правильно, — сказала Кристина. — Однако если бы он умер естественной смертью, то смотритель с помощниками шерифа обязательно наткнулись бы на него.

— О… почем я знаю. Он мог бы забраться в какое-нибудь укромное местечко. В любом случае к тебе это не имеет никакого отношения. Все произошло так давно.

— Пожалуй, вы правы, — сказала Кристина.

Кэл откинулся на спинку раскладного стула и принялся тихо насвистывать, но Эмми, сцепив пальцы рук на подоле хлопчатобумажного платья в цветочек, беспокойно продолжала:

— Я все же считаю, что они не смогут точно установить, кому она принадлежала.

— Да кому угодно, — спокойно заметил Кэл. — Может, какой-то индеец умер несколько лет назад. Газеты писали, что здесь в январе прошел сильный дождь. Внезапное наводнение, и все такое. Водой ее могло принести откуда угодно.

— Знаете, в каньоне было полно воды, — сказала Кристина.

— Вот видишь, — заметил он Эмми.

— Я вот что думаю, как там живет Крисси… совсем одна.

— Черт возьми, Эм, перестань ныть. Тебе не о чем беспокоиться. Вечно ты все выдумываешь.

— Кроме того, у меня есть Горнист, — улыбнулась Кристина. — Я не совсем одинока.

— Вот именно, — глубокомысленно кивнул Кэл. — И не вздумайте избавиться от этой собаки. Я говорю вам обеим. — Он задумчиво прикусил нижнюю губу. — Что до этой кости, то, девочки, поймите — это не змея. Она вас не укусит, если вы приблизитесь к ней. Мне представляется, что дело не стоит и выеденного яйца.

— Пожалуй, что да, — нехотя согласилась Эмми. — Я просто не хочу, чтобы с Крисси что-то случилось.

Кэл своими темными очками уставился на нее и раздраженно спросил:

— Эй, а с чего это ты решила, что с ней должно что-то случиться?

— Всякое бывает…

Кристина коснулась плеча Эмми.

— Не беспокойтесь обо мне, я в полном порядке. Как сказал Кэл, даже если это кость Фрэда Бегли, то трагедия разыгралась задолго до моего приезда сюда.

Эмми улыбнулась и положила ладонь на ее руку. Очарование визита пропало. Спустя несколько минут Кристина сказала, что должна ехать, и отвязала Горниста. Хокинсы пошли вместе с ней к машине.

— Возвращайся, слышишь, — крикнула на прощание Эмми. — Приглашение на ужин остается в силе.

— Я помню, и спасибо за восхитительный завтрак.

— Не выходи из машины, — сказал Кэл, когда Кристина переехала через незакрепленную цепь. Я сам запру ее на замок.

Он и Эмми помахали ей на прощание, и Кристина долго еще видела их в зеркале заднего обзора.

Взяв рукопись, Кристина вышла из дома и расположилась во внутреннем дворике, обдуваемом легким прохладным ветерком. Ей необходимо было решить вопрос с иллюстрациями. Вскоре издатель потребует ответа.

Не привыкшая к плотному завтраку, она испытывала сонливость и вместо того, чтобы работать, откинув голову назад, принялась обозревать пейзаж, расстилавшийся перед ее блуждающим взором.

«Таким чистым и насыщенным свет, наверное, может быть только в Греции», — подумала Кристина.

Она читала, что некоторые авторитетные специалисты приписывали страсть греков к чистым простым линиям во всем — от одежды до архитектуры — качеству света, который подчеркивал скульптурную природу их земли. Подобным образом и здесь, в пустыне, всевозможные изгибы местности, не прикрытые густой растительностью, представали в чистой классической красоте.

Разрозненные каменные породы, похожие на гигантские пирамиды, рухнувшие бастионы и башни, циклопические стены и пригнувшиеся доисторические животные, неумолимо надвигались из песчаной долины. Склоны гор украшали редкие поросли можжевельника да отдельные сосны. Полуденное солнце заставляло источать их живительный аромат, а легкий ветерок смешивал его с благоуханием цветов.

Растения со странным названием юкка, представители крупнейшего в мире семейства лиловых, подобно огромным китайским иероглифам резко выделялись на фоне голубого неба. Тут и там окотилос воздевали свои длинные огненно-красные побеги навстречу солнцу. Пятна ярко-золотистого мака и ослепительно голубых колокольчиков расцвечивали горы.

За исключением весенних цветов краски пустыни были приглушенными и менялись по мере того, как менялось освещение. Камни и земля приобретали самые различные оттенки: рыжевато-красные, зеленовато-желтые, медно-зеленые, серебристо-голубые… В отличие от большинства любителей природы Кристина не назвала бы эти тона пастельными. Они, скорее, представлялись ей разноцветной одеждой библейского Иосифа, давным-давно брошенной на землю и выцветшей от палящего солнца и обжигающих ветров.

Кристина знала, что многим людям пустынные безбрежные просторы внушают страх одиночества. Конечно, такая опасность существует. Солнце и сухой воздух способны невероятно быстро иссушить человека; расстояния кажутся столь огромными, что пешему ничего не стоит заблудиться или потеряться без малейшего шанса на то, что его когда-нибудь отыщут; да и колючие кактусы, внезапные наводнения, падающие камни, ядовитые змеи и насекомые не каждому по душе.

Однако с умом и осторожностью эти опасности можно свести к минимуму; и потом, ведь никто никогда не обещал человеку, что природа будет ему родителем, которому свойственна только нежность и мягкость. Природа надеется, что ее дети проявят рассудительность и здравомыслие. А если они не оправдали ее ожиданий… ну что ж, пусть сами отвечают за последствия.

Для себя Кристина пришла к выводу, что пустыня подчеркивает нашу неразрывную связь со Вселенной. Только здесь она поняла, насколько городская жизнь неестественна…

Как легко слиться с живительной красотой и таинством пустыни… отведать успокоительного и восстанавливающего силы природного эликсира! Но счета в банке представляли собой другую реальность и требовали внимания. И пересилив себя, она вернулась к чтению, а вскоре с головой ушла в работу, отмечая места, выгодные для иллюстрирования.

Только когда отрывисто залаял Горнист, она заметила мужчину на подъездной аллее, и в испуге уставилась на него. Он был среднего роста, с темно-каштановыми волосами, хорошо сложен, и его кожа имела оливковый оттенок. Легкой изящной походкой он напомнил ей тореадоров, которых она видела в кино.

Он быстро снял с головы запачканную парусиновую шляпу, и она заметила, что волосы у него черные, вьющиеся и ниспадают на шею.

— Прошу прощения, сеньорита. Антонио Альварадо Перес… к вашим услугам. — Он слегка поклонился, и его живые глаза быстро смерили ее с головы до ног. — Не могли бы вы дать мне стакан воды? Утром мне показалось, что будет не так жарко, и я по глупости не взял с собой фляжку.

— Пожалуйста.

Кристина вошла в дом и, вынув из холодильника графин, наполнила высокий стакан.

Голос у мужчины был теплым и ласкающим, под стать его глазам. «Сексуальным», — сразу пришло ей на ум определение, впрочем лишенное оскорбительных оттенков, которые обычно ассоциируются с ним. Его английский был почти без акцента, если не считать слишком строгое построение фраз и ритмичную модуляцию голоса, сразу выдававшую в нем латиноамериканца. Механически Кристина поправила свои пышные рыжеватые волосы прежде, чем выйти во двор.

Антонио Альварадо Перес сел на стул, стоявший рядом с кадкой с растением, но, завидев Кристину, вскочил на ноги.