— Если Горнист принесет еще кости, я буду очень благодарен, если вы сообщите об этом мне. Спасибо за сок, мэм.

Обычная формальная сдержанность вернулась к Барту, и Кристина поняла: только что он был без этой маски и они разговаривали как нормальные люди, а не как герои Оуэна Вистера. Это было приятно, хотя мрачная тема беседы и дала повод для всяких неприятных предположений.

Солнце пряталось за горизонтом, сверкая последними исчезающими лучами. Теплый апрельский воздух наполнялся вечерней прохладой. Кристина поежилась. Ей как-то расхотелось смотреть на цветы. Позвав Горниста, она вошла в Стоун Хаус и, не задумываясь, по мгновенному импульсу, повернула ключ в замке.

Барт проехал двадцать с чем-то миль к главному офису Монумента, кость лежала рядом на сиденье. Это будет что-то, если они найдут разгадку тайны трехлетней давности с помощью щенка. Сначала он не поверил Кристине, когда она сказала, что ничего не знала о Бегли. Но после ее объяснения, хотя и язвительного, сомнения исчезли и даже возникла определенная симпатия.

У Кристины Вилз, как и у него, не было семьи, а это означало одиночество.

Он мимолетно подумал о том, где теперь была Милли. Она никогда не была его семьей, хотя официально была за ним замужем. Но тот узел был уже давно разрублен. Барт теперь очень редко вспоминал ее. Их трехлетний союз состоял из шести месяцев возбуждения и тридцати раздражения, ссор и, в конце концов, несчастья для них обоих, от которого можно было освободиться только расставшись.

Теперь он понимал, что они оба были виноваты. Наивным юношей он решил, что девушке, родившейся среди природной красоты Колорадо, понравится быть просто женой лесничего. Он не подумал о том, что Милли выросла в Денвере, в городе с населением в миллион человек.

Южная граница Национального парка была всего лишь в пятидесяти милях от Денвера, но зимой их обособленный дом в северо-западной части казался таким же далеким от города, как луна, а атмосфера в нем была как раз такой же холодной, как лунный свет. Теперь его холостяцкая жизнь здесь, на далекой станции Потерянной Лошади, возможно, была унылой, но мирной.

Барт остановил машину у низкого современного здания, в котором находился главный офис и центр посетителей Монумента. Обходя клумбы с кактусами, он понес кость в офис шефа.

После ужина Кристина подбросила несколько поленьев в камин, больше для развлечения, чем для тепла. Пододвинула поближе лампу и устроилась в уютном, покрытом кожей кресле. У ее ног скулил Горнист, во сне переживая какое-то приключение, и она стала читать «Ферму у озера». Но мысли Кристины постоянно возвращались к размышлениям о человеческой кости, найденной Горнистом, и об исчезновении Бегли.

Предчувствие чего-то дурного, которое она никогда раньше здесь не ощущала, казалось, исходило от стен Стоун Хауса. Но это просто смешно! Что бы ни случилось с Бегли, — а она не должна забывать, что еще неизвестно, ему ли принадлежала локтевая кость — это не имеет никакого отношения к ее дому.

Неужели?

Она оглядела простую обстановку гостиной. При мягком желтом свете белые стены, казалось, приобрели какое-то теплое свечение, подчеркивающее неровное покрытие штукатуркой, сделанное неумело, но с любовью. Дрожащие языки пламени освещали калейдоскопический узор на потолке, а на узорчатом пледе, которым Кристина накрыла старенькую кушетку, переливались разноцветные нити. Она никогда не задергивала на окнах шторы, и теперь бархатный мрак за оконными стеклами смотрел в комнату черными прямоугольными глазами.

Кристина подняла лампу и посмотрела на дом как-то по-новому. Он был практически таким же, каким оставил его дядя Сперджен, ее жизнь здесь не изменила его ауры.

Две ее пастели: склон Голливуда с плоскими крышами домов — рисунок, напоминающий работы Сезанна, и картина в духе импрессионизма цветущей юкки — выглядели естественно на грубых стенах гостиной. Несколько безделушек: вырезанная из дерева шкатулка, индейская корзинка, которую они с Дэвидом купили в отпуске, кувшин с нарисованным на нем улыбающимся терракотом, который подарил ей на прощание Хейл Филлипс, — все было гармонично и не нарушало атмосферу этой уютной гостиной.

Она бродила по комнатам, примечая свидетельства заботы и любви дяди Сперджена к дому. Не профессионально, но очень аккуратно встроенные полки и ящички рядом с камином в длинной комнате, которую она использовала как свою студию. Тщательно отполированная поверхность старой мебели. Керамическая плитка с отбитыми уголками, которой он с удивительным вкусом выложил подоконники и стол на кухне.

Некоторое время она стояла в уютной кухне, окна которой выходили на восток, чтобы можно было наблюдать восход солнца во время завтрака, а обедать в прохладе. Нет, мрачные предчувствия не имели ничего общего со Стоун Хаусом! Это только ее слишком богатое воображение и склонность к переживанию того, что произошло с другими людьми.

Она встряхнула головой, вернулась к огню в гостиной и взялась за рукопись. Горнист завилял хвостом, радуясь ей. Стоун Хаус был теплым, дружелюбным и чрезвычайно уютным, и она мысленно попросила у него прощения за подозрения в каком-то зле, таящемся в его стенах.

Но в первый раз за время, что здесь жила, Кристина подумала, что телефонный звонок, раздавшийся в этой тишине, был бы очень даже кстати.

Был уже почти полдень, когда Кристина со свалки вернулась в Монумент. Горнист настороженно сидел рядом с ней, и его ноздри раздувались, жадно вдыхая свежий весенний воздух.

Она вышла из машины, чтобы снять цепь, и увидела Эмми Хокинс.

— Привет, Крисси! Похоже, сегодня установился еще один чудный денек.

— Да, хорошая погода, — ответила Кристина седоволосой женщине, засуетившейся вокруг.

Никогда ее не называли Крисси, и это уменьшительное имя звучало для нее странно.

— Подойди сюда, я познакомлю тебя с Кэлом. Он очень хотел встретиться с тобой.

Эмми взяла Кристину за руку и повела к трейлеру. К ним по металлическим ступенькам спускался большой Кэл Хокинс. На носу у него были черные очки, а пояс застегивался под мягким брюшком.

— Кэл, — сказала ему Эмми, — это Кристина Вилз, маленькая подружка, живущая дальше по дороге, о которой я рассказывала.

— Здравствуйте, миссис Вилз, — он неуклюже взял руку Кристины в свою большую шершавую ладонь. — Рад с вами познакомиться.

— Господи! — рассмеялась Эмми, когда Кристина бормотала ответное приветствие. — Зови ее Крисси, как я, Кэл. Она нам в дочери годится.

Кэл ухмыльнулся.

— И достаточно богатая, чтобы мы с радостью объявили ее таковой, а?

— Садись, дорогуша, — настаивала Эмми.

— Я не могу, правда, — возразила Кристина. — Собака в машине, и ей очень жарко на таком солнце.

— Я сейчас приведу его вам. — Кэл двинулся к «шевроле». — Мы с Эм очень любим собак.

Кристина остановила его движением руки.

— Ему не нравится, когда чужие прикасаются к машине.

— Ну что же, в таком случае иди за ним сама, — сказала Эмми, — а я тем временем достану из холодильника картофельный салат. Мы с Кэлом как раз собирались перекусить, а этим салатом можно накормить целую армию. Если хочешь, присоединяйся к нам.

Кристина не знала, как быть. Большой радиоприемник на батарейках играл легко запоминающуюся западную музыку, раскладной стол с голубой, в клетку, скатертью и разноцветными пластиковыми тарелками манил к себе, хотя, по правде говоря, больше всего на свете ей сейчас хотелось бутерброда с сыром.

— Если вы не считаете меня навязчивой…

— Конечно, нет!

— Тогда хорошо, — сказала Кристина, благодарно улыбаясь.

Она вывела Горниста из машины и привязала к цементной скамье в тени. Кэл Хокинс принес чашку с водой.

— Отличное животное! — Он присел на корточки перед собакой. — Наверняка, хороший сторож.

— Ему нет еще и года, — с гордостью произнесла Кристина, — но он уже хороший защитник.