— Нет, мэм, не оленя и не овцы, — он замолчал, но лицо его выражало крайнюю обеспокоенность. — Мне кажется, это человеческая локтевая кость.

Кристина с удивлением посмотрела на Барта, и ее бархатно-карие глаза были полны недоумения.

— Локтевая кость — это большая из двух костей в руке, — объяснил он.

— Я знаю, что такое локтевая кость, — нетерпеливо перебила она. — Вы сказали, человеческая?

— Да, мэм, я думаю, что это так.

— Но это… это невозможно. Откуда Горнист взял человеческую кость?

Барт слегка пожал плечами.

— Люди терялись и умирали в пустыне.

Кристина оправилась от шока. Она забыла историю первых поселенцев, пересекавших бескрайние просторы пустыни в поисках золота и серебра.

— А… да, конечно… но вообразите только, он лежал где-то там все эти годы.

Барт постучал ногтем по кости, проверяя ее прочность.

— Не так уж много лет, — разрушил он картину, нарисованную ее воображением. — Два или три года, не больше.

Кристина медленно опустилась на стул. Смерть в пустыне семьдесят пять или сто лет назад была как история. Смерть, наступившая менее тридцати шести месяцев назад, была так же мрачна и современна, как трагические заголовки в газетах. Такая смерть дышала на нее холодным ужасом.

— Кто-нибудь пропадал в то время в Монументе? — спросила она.

— Пожалуй, я все-таки выпью чего-нибудь, если это не причинит вам большого беспокойства, — вдруг согласился Барт, хмуро рассматривая кость.

— Конечно.

Кристина вошла в дом и открыла банки с прохладительным соком.

Когда она вернулась, Барт все еще стоял, сравнивая кость со своей рукой.

— Ниже, чем я. Но ширококостный, крепкий человек, — он взял протянутую ему банку, — спасибо, мэм.

— Садитесь, пожалуйста. — Ее всегда страшно раздражала его неизменно корректная вежливость. — Теперь расскажите мне обо всем.

Барт сел напротив нее, положил кость на колени и поднес банку сока ко рту.

— Что вы знаете о партнере Сперджена?

— Партнере? — удивленно переспросила Кристина. — Я даже не знала, что он у него был.

Барт провел указательным пальцем от кончика уха до нижней челюсти, словно выражая свое недоверие:

— Парень по имени Фрэд Бегли? Немного младше вашего дяди, крепыш, нет передних зубов, голова лысая, как яйцо.

Кристину разозлило то, что он не верит ей, она холодно взглянула на Барта и твердо сказала:

— Никогда не слышала о нем. Я видела дядю Сперджена только два раза в своей жизни.

— Только дважды? Собственного дядю? Живя в одной части страны? — сомнение его было еще очевиднее.

— Да, — резко ответила Кристина. — И он мой двоюродный дядя. Как вы, возможно, знаете, он был не очень общительным, а моя семья постоянно переезжала с места на место. Однажды, когда мне было шесть или семь лет, мой отец работал над проектом в Сан-Бернарлино, и дядя Сперджен приехал навестить нас во время рождественских каникул.

Теплые воспоминания растопили ее негодование, и она продолжала спокойнее и мягче.

— Ему тогда было семьдесят с чем-то. Он был первым человеком, носившим бороду, которого я знала. Сначала я подумала, что он — это худущий Санта Клаус. Помню, это очень развеселило его.

Несколько лет спустя мы провели некоторое время в Риверсайд, и дядя Сперджен снова заглянул к нам. Мою маму очень развлекала мысль иметь дурную овцу в семье, и она писала ему время от времени письма. Он никогда не отвечал, но раз или два в год посылал мне маленьких птичек и зверюшек, которых сам вырезал из дерева.

— А также он оставил вам это наследство, — добавил Барт бесцветным голосом.

Это замечание заставило ее ответить легкомысленно:

— Может, он хотел сохранить образ доброго Санта Клауса.

Но подумала, что эти беспрерывные подкалывания друг друга смешны, и объяснила более рассудительно:

— Я была его единственной родственницей. Мои отец и мать погибли во время несчастного случая несколько лет назад, а ее единственный брат был убит на второй мировой войне. Больше никого нет.

Барт отвел взгляд и выпил еще сока. Но Кристина легко прочитала его мысли, как будто они были отпечатаны на машинке: «Старик мог бы завещать участок Монументу».

Лесничий был просто одержим идеей неприкосновенности своего драгоценного парка. Какой вред она — или дядя Сперджен — наносили ему?

— Так что насчет этого Фрэда Бегли, о котором вы упомянули, — спокойно спросила она.

— Он работал сторожем на шахте Железный Орел, пока она не закрылась десять или двенадцать лет тому назад, потом переехал в дом к старому Сперджену. Они были старыми приятелями, как я понимаю, и к тому же Бегли уже давно был в пенсионном возрасте. Я знал его не очень хорошо. Я поступил на работу в Монумент три года назад, а через несколько месяцев Бегли исчез.

— Исчез! — воскликнула Кристина, и взгляд ее скользнул на кость, лежащую на коленях у Барта.

— Ваш дядя сообщил о его пропаже, и мы, и служба шерифа прочесали округу, но не нашли никаких следов.

— Вы имеете в виду, он просто ушел из дома и больше никто его не видел?

— Как рассказал ваш дядя, они сидели на крыльце и ждали заката. У них разгорелся жаркий спор по поводу Железного Человека Мак-иннити и Большого Вагона Джонсона, и Бегли в припадке гнева ушел из дома.

— Железный Человек Мак-иннити… Большой?..

В первый раз улыбка искривила уголки рта Барта.

— Бейсбольные игроки старых времен.

Кристина в сомнении покачала головой:

— Я слышала о Голубой Луне Одоли, об Охотнике на Кошек, даже о Дизди и Даффи Дине. Но о Железном Человеке Мак-иннити и Большом Вагоне Джонсоне!

— Это было намного раньше, до вашего рождения, — улыбнулся Барт. — Ранние 1900-е. Но так или иначе, согласно заявлению Сперджена, он не очень волновался, когда Бегли не пришел в ту ночь спать. Стояло лето, и полная луна светила на небе. Он сообщил, что Фрэд становился «немного забавным», и решил, что пусть ночной воздух выветрит из него всю дурь. Но когда он не появился к завтраку, Сперджен не на шутку забеспокоился и обратился к нам.

Внезапно неприятная мысль поразила Кристину. В конце концов, она ведь практически ничего не знала о своем двоюродном дяде.

— Вы же не думаете, что дядя Сперджен…

— Это и нам приходило в голову, — голос Барта звучал сухо. — Но не было никаких доказательств. К тому же довольно трудно представить, как девяностошестилетний старик убивает своего восьмидесятивосьмилетнего друга из-за спора о Железном Человеке и Большом Вагоне, а после этого хладнокровно избавляется от тела.

Сперджен был в своем уме, причем остром, как шип кактуса, и он был сознательнее, чем многие другие. Да и Бегли был тяжелее его на сорок фунтов. Ваш дядя был в достаточно хорошей физической форме, но сильный ветер мог бы унести его до Аризоны.

Взгляд Кристины снова упал на кость и, слегка вздрогнув, она тут же отвела его. Слишком яркая картина — черные грифы над мертвым телом — предстала в ее воображении.

— Но если Бегли умер от сердечного приступа или в результате несчастного случая, вы бы нашли его тело?

— Необязательно. В этих местах много пещер и ущелий. Он мог забраться или упасть в одну из них, там найти его очень трудно. Мы проверили несколько заброшенных шахт, — он помолчал. — Конечно, если его захоронили, а потом сильный дождь вымыл из могилы…

Кристина испуганно посмотрела на него.

— Но ведь это означает, что кто-то убил его.

Барт резко встал со стула.

— Возможно, я слишком много фантазирую на основании этой находки. Может, я вообще ошибаюсь, полагая, что кость человеческая.

Но по его голосу Кристина поняла, что он думает именно так.

— Прежде всего нужно, чтобы ее посмотрел патологоанатом. Если он подтвердит правильность моей догадки, мы еще раз осмотрим все вокруг.

Он направился к своей машине, а Горнист бежал за ним, тыкаясь носом ему в ноги. Барт нагнулся и потрепал его за ухом.