— Мог. Но откуда Лучано или Лучков узнал, что у него есть дочь?

— Понятия не имею, — пожала плечами Старцева.

— И все же с его стороны было чистым безумием с ходу бросаться помогать Софии, — заметил Ветров. — А что, если все это было только иллюзией? Или, того хуже, блажью? Что, если у Софии не было никакого таланта, и модельер из нее как из Пушкина парторг?

— Лучков задавал себе этот же вопрос. И дабы убедиться, что это не блажь и не иллюзия, он похитил у Софии несколько ее эскизов. А она удивлялась, почему воры позарились на ее рисунки! Возможно, Лучков показал ее работы кому-то из авторитетных людей и, убедившись, что притязания его дочери не беспочвенны, приехал в Россию.

— Чтобы подарить Софии шанс, — закончил Ветров. — Теперь я понял, почему ты спрашивала Ирку о дорогих подарках.

— Да, — кивнула Анна. — Лучков со своим богатством мог подарить Софии миллионы, но это не сделало бы ее счастливой.

На прощание Анна спросила Андрея:

— Пойдешь завтра со мной на показ Софии Полонской? У меня есть два пригласительных.

— Нет, — отказался Андрей. — Мне там делать нечего. Рождение новой звезды — зрелище безусловно интересное, но не в моем вкусе. Я все-таки криминальный репортер. Лучше я поищу свой шанс в другом месте.

Звуки ожесточенной стрельбы сотрясали воздух в районе Дома моды Андреади. Жители ближайших домов опасливо выглядывали в окна, сетуя на халатность правоохранительных органов, которые позволили уличным бандам устроить перестрелку в самом центре города. И тут же разочаровано отходили от окон — никаких следов кровавой бойни на улице не наблюдалось.

Стреляли между тем в самом Доме моды, где проходила генеральная репетиция завтрашнего показа. Сегодня днем сюда доставили модели для завтрашнего показа — опасаясь за судьбу коллекции, Василиса Егорова предусмотрительно перевезла мастерские на одну из своих многочисленных швейных фабрик.

Последние несколько дней София Полонская практически не выходила из мастерской, ежеминутно контролируя бесконечные примерки и собственно шитье моделей. Иногда она по привычке хваталась за иголку и ножницы, если замечала ошибку какой-нибудь портнихи. Коллекция создавалась в обстановке строжайшей секретности и в немыслимые сроки. И тем не менее, сегодня утром София собственноручно пришила последнюю пуговицу к мужскому костюму, что символизировало окончание работы.

На последний прогон модели вышли при полном параде: одежда, аксессуары, макияж, прически — все точь-в-точь как будет на завтрашнем показе. На финальное дефиле мужчины-модели выходили вооруженные фальшивыми пистолетами в стиле гангстерских войн тридцатых годов. Муляжи, кстати, оглушительно стреляли, ничуть не хуже, чем настоящие пистолеты. Одновременно со стрельбой начиналось ослепительное шоу фейерверков. Разноцветный огненный дождь обошелся в кругленькую сумму, но София сумела убедить Егорову, что дело того стоит — по правде сказать, она далеко не была уверена в успехе своей коллекции и надеялась эффектным огненным шоу смягчить души избалованной публики.

Прогон закончился далеко за полночь. Во время дефиле София заметила несколько мелких огрехов на моделях и осталась в мастерской, чтобы их исправить. Конечно, София спокойно могла поручить это дело кому-нибудь из мастеров, но пока она никак не могла привыкнуть к мысли, что она модельер, и старалась все делать собственноручно. Вокруг, нервно покручивая в руках пуговицу, слонялся Зотов. Лицо его было мрачным и решительным одновременно.

— У меня такое предчувствие, что завтра все будет очень хорошо, — сказала София. — Нет, правда, мне очень нравится коллекция. До сих пор не верю, что ее сделала я.

— Не понимаю, чему ты радуешься, — нахмурился Зотов. — Все равно все лавры достанутся Андреади.

— Это не так уж и важно, — улыбнулась София. — Свой кайф я уже получила — когда делала эту коллекцию. Не думаю, что вспышки фотокамер и внимание журналистов доставят мне большее удовольствие.

— И все же это несправедливо! На твоем месте я бы вышел на финальное дефиле как автор коллекции.

— Ни за что, — сказала София. — Пусть все будет так, как будет. Нет, возможно, я бы и призналась в своем авторстве, если бы кто-то сказал, что моя коллекция ужасна. Просто чтобы не позорить марку Андреади. Только в этом случае.

Хмурый Зотов продолжал мерить комнату шагами. София исподтишка наблюдала за ним: она видела, что последние несколько дней он пребывает в скверном настроении и почти все время молчит, будто его неотступно преследует тяжелая мысль. Для себя София так определила причину его печали: Зотова гнетет тот факт, что он уже месяц живет в ее квартире и на ее содержании.

Бог мой, какие пустяки, думала София. Сущие пустяки, по сравнению с тем беспросветным одиночеством, которое испытывала она с того момента, когда умерла мама. Она искала спасения, всю себя посвятив работе, но только теперь поняла, какое это счастье — быть кому-то нужной. И вообще, этот месяц был самым счастливым в ее жизни — она впервые в жизни влюбилась и стала модельером. И все благодаря Зотову!

И потом, ему незачем беспокоиться о деньгах. Она в шутку предложила Зотову поучаствовать в показе и с первого его шага поняла, что он создан для подиума. Жаль только, что никто не обнаружил его талант раньше. Для модельного бизнеса Зотов уже староват, хотя пара-тройка лет успешной карьеры ему гарантирована. А в том, что после завтрашнего показа парня завалят предложениями, она не сомневалась.

Горячим утюгом София разгладила шов на платье и аккуратно повесила его на плечики. Точка! Она сделала, что могла, а завтрашний день покажет, насколько она была права, упорно стремясь к своей цели и не обращая внимания на неудачи и презрительные насмешки в спину.

— Можно идти, — объявила София. Она взглянула на часы и добавила: — Мы можем поспать еще несколько часов, хотя… какой там сон!

София тщательно заперла дверь в мастерскую. Чтобы не беспокоить охранника, который наверняка давно уже спал, они вышли через дворовую дверь. От мастерской до дома Софии — рукой подать, и обычно они придумывали извилистый маршрут, чтобы погулять по ночной Москве. Но сегодня София безумно устала, и они выбрали короткую дорогу.

Спутники уже нырнули в арку, ведущую во двор дома Софии, как вдруг Зотов остановился.

— Черт! Я забыл у тебя в мастерской мобильник.

— Заберешь завтра утром. Он никуда не денется.

— Ты не понимаешь. Мне должны позвонить по очень важному делу. Это не может ждать до утра.

— Я валюсь с ног, — развела руками София. — У меня просто нет сил возвращаться в мастерскую, а потом снова тащиться домой.

— Я могу сходить один, — предложил Зотов. — А ты иди домой, ложись спать.

— Хорошо, — согласилась София.

Она достала из сумочки ключи и доверчиво протянула их Зотову.

— Только возвращайся поскорее, — попросила она.

— Хорошо, — кивнул Зотов, зная, что никогда в жизни больше ее не увидит. — Мне очень повезло, что я встретил тебя, София, — сказал он напоследок. — Знай: тебе я врал меньше, чем всем остальным.

И пока София не спросила, что означают его слова, Зотов развернулся и стремительно пошел прочь.

Зотов бежал, гулким стуком каблуков разрушая немоту спящих улиц. Он убегал от Софии и от своей жизни в ее маленькой квартире, ставшей за этот месяц для него родным домом. Тем лучше для нее — зачем ей такой отъявленный мерзавец, как он? Ради того, чтобы спасти свою поганую шкуру, он причинит зло девушке, от которой не видел ничего, кроме добра. Но он ведь не виноват… Он просто угодил в пятнадцать плохих зерен, как когда-то сказал тому типу, приказавшему ему любым способом украсть коллекцию Андреади.

В здании тишина и покой. Охранник дрыхнет без задних ног, еще не зная, что завтра ему придется искать новую работу. Зотов вставил ключ в дверной замок и с ужасом обнаружил, что он не поворачивается. Что происходит, черт возьми?