Я перечитала записку. Эдуард писал так, будто мне нужен хороший бифштекс к обеду вместо фаст-фудных бургеров. А это не так, ну совсем не так. Но сейчас он там без меня, охотится за «Арлекином», а я не прикрываю ему спину. Что я скажу Донне и детям, если он из-за этого погибнет? Себе я что скажу?

Твою мать.

— Неприятности? — спросил Этан.

Я глянула на него:

— Ты не смотрел?

— Это не мне написано.

— Не запечатано, просто сложено. И ты не заглянул?

— Это не мне написано,—повторил он, нахмурившись.

Я посмотрела на него. Меня к нему тянуло с минуты, как я его увидела, — или моих тигриц тянуло, я уже не могла разобрать. Может, это все и есть я. Может быть, звери во мне просто открыли то, что и без них существовало? Кто может знать? Секс с этим мужчиной нельзя назвать судьбой хуже смерти. Что же вызывало мою неловкость? Секс с незнакомым, или секс вообще, или то и другое вместе? Наверное, последнее. Я отвернулась от Этана, уставилась на стенку, где висела копия-с-копии какой-то картины, а рядом стоял ночной столиком с телевизором. Я попробую. А если будет очень уж не так, остановлюсь и буду ждать Алекса. С ним я хотя бы уже спала.

— Да, можешь коснуться спины, — сказала я, хотя заставить голос звучать без напряжения у меня не получилось.

Но Этан отреагировал на слова, а не на интонацию. Пальцы его прошлись по спине, спустились ниже, к краю ягодицы.

— Это не спина, — сказала я.

Он убрал руку:

— Извини, — сказал он тихо.

— Да не за что, это мои проблемы. Всегда у меня проблемы, когда секс — необходимость.

Он сел, натянув простыню себе на колени, чтобы остаться закрытым. Это значило, что мне пришлось держаться за простыню, чтобы тоже не открываться, но я оценила эту скромность.

— Могу позвать Алекса. Он сейчас на работе, но можно его спросить, как скоро он сюда прибудет.

Я посмотрела ему в лицо — тщательно замкнутое и... страдающее. И вспомнила его слова, хоть с некоторым опозданием, о том, что женщины клана его не хотят. А, черт.

Я вздохнула и сказала:

— Я не могу прямо сейчас объяснить все свои закидоны, но дай мне минуту. Я тебя хочу. Меня к тебе тянет. Я только не рассчитывала проснуться рядом с тобой еще даже до того, как у нас был секс. И не рассчитывала, что пропущу охоту, пока буду выздоравливать.

Я подтянула колени к груди.

— Я привыкла к быстрым исцелениям из-за метафизики. Думала, что это связано с вампирскими метками и ликантропией, и не сообразила, что точно так же здесь играет роль ardeur.

— И это тебя огорчило?

— Ага, — кивнула я.

— А почему?

— Я теперь могу днями не кормить ardeur. И это меня так радовало и настолько облегчало работу федерального маршала, но вот выяснилось, что у этого воздержания своя цена. На охоте за преступниками мне нужна способность быстрого исцеления, а это значит, что утолять ardeur нужно регулярно. Ты знаешь, как это трудно, когда у тебя на руках активный ордер на ликвидацию за пределами штата?

— Нет, но могу себе вообразить.

Я

чувствовала, как его покидает напряжение, и он уже просто сидел на кровати, а не ждал, что сейчас надо будет встать и позвать Алекса. — Можно мне потрогать твое тело сзади? И заметила ли ты разницу формулировки?

Я подумала секунду, пытаясь сообразить, отчего я сама себе все время так мешаю. Наконец я ответила:

— Да и да.

Он снова коснулся моей спины, и я напряглась на этот раз.

— Тебе действительно неприятно, что кормиться надо так часто.

— Да, — ответила я, чуть сильнее обнимая колени. — Почти невозможно выполнять ордера за пределами штата.

Он положил мне руку на плечо — не поглаживая, а с дружеским участием.

— Но ты говоришь, что можешь сейчас при необходимости целые дни поститься, и по твоим словам получается, что раньше так не было.

Я подумала и ответила:

— Нет. То есть не было, ты прав.

Он придвинулся ко мне ближе, оставаясь сзади. Я заставила себя расслабить плечи, хотя мне не нравилось, что я его не вижу. Я с ним несколько часов спала в постели голая. Он уже доказал, что готов рисковать жизнью, защищая меня. Он доверился моему умению обращаться с оружием настолько, что пошел на получение ножевой раны и отдал себя на милость арлекина. Чего еще я могу от него хотеть?

Он положил ладони мне на плечи:

— Ты все еще напряжена. Чем я могу тебе помочь?

— Помоги в ближайшие пять минут пройти курс психотерапии за несколько лет.

— Не понимаю, — ответил он, и мне не надо было видеть его лицо, чтобы понять, насколько оно озадачено. По голосу слышно было.

Я покачала головой и теснее обняла колени.

— Не обращай на меня внимания.

— Не хочу не обращать, — сказал он, и голос прозвучал ближе. Этан отодвинул мне волосы в сторону, я почувствовала нерешительный жар его тела, а потом — губы на своей спине. Я не возразила, и он поцеловал меня, и я не возразила снова, он поцеловал еще раз, чуть ниже. Кровать шевельнулась, а он целовал ниже, ниже, осторожно и нежно. И мне с каждым поцелуем становилось все спокойнее, руки перестали сжиматься, спина выпрямилась, и когда он дошел до конца спины, я уже сидела ровно.

Он водил языком по кругу у основания позвоночника, и я задрожала в ответ, и тогда он стал запускать язык ниже, между ягодиц, и я удивленно пискнула, и он чуть прикусил одну ягодицу.

— Господи! — прошептала я.

— Я так понял, что тебе нравится, — сказал он более низким голосом.

Мне что, врать надо было?

— Да, — ответила я, и мой голос слегка дрогнул.

Он снова укусил меня, чуть сильнее, но еще не сильно. Я полуперевернулась, полусвалилась набок. Он двигался зубами дальше по ягодице, усиливая нажим, у меня снова мурашки побежали по коже, в горле перехватило дыхание. Он взял меня за бедро, приподнял, и я раскрыла перед ним ноги. Он взялся зубами за последний сантиметр ягодицы, еще не добравшись до другого, и на этот раз укусил меня достаточно сильно, чтобы я ахнула и попыталась сесть, но его руки держали меня за ноги и ягодицы, так что сесть не получилось. И я, глянув вниз, неожиданно увидела его лицо у себя между бедрами, он на меня смотрел.

— Слишком сильно? — спросил он.

Щекой он прижался к моему бедру, другая рука обернулась вокруг другого бедра, приподнимая его и отводя в сторону.

— Чуть-чуть, — ответила я с придыханием.

— Ты всюду любишь зубы?

Странной была эта серьезность, когда его лицо было у меня между ногами. Но если учесть, рядом с чем оно было, вопрос был серьезным.

— Нет, не всюду.

Он улыбнулся — губы изогнулись, ямочки около рта стали еще глубже.

— Тогда на этом месте больше их не будет.

Честно говоря, покусывание с внутренней стороны бедра — штука хорошая, если выполняется правильно, и чуть-чуть зубов в интимных местах на меня хорошо действует, но Этана я не знаю. Мысль остаться по эту сторону риска показалась мне правильной.

— Что-нибудь еще такое, что ты хочешь, чтобы я сделал?

Я задумалась. Он вытянул мне ногу и положил себе на бок, другое мое бедро использовав как подушку. Как-то очень расслабленно.

— Постарайся не оставить следов, которые мне придется объяснять другим копам.

— Но там, где не видно, можно?

— Зависит от того, какой след. Но если я в правильном настроении, то люблю, когда они остаются.

— Что я могу сделать, чтобы привести тебя в правильное настроение?

— Ты любишь оставлять следы?

— Только если ты это любишь.

— А что любишь ты?

Настроение секса и соблазна переходило постепенно во что-то более нормальное.

Он улыбнулся почти застенчиво. Хотя это слово не совсем уместно, когда мужчина лежит щекой у тебя на бедре и смотрит на самые тайные части твоего тела, но все равно правда.

— Скажи, — потребовала я.

Он наморщил лоб и спросил:

— Тебе действительно интересно?

— Конечно.

Он погладил мне внутреннюю поверхность бедра, просто погладил.