Это событие привело власти в состояние необыкновенной активности. Начались массовые аресты. В результате были схвачены члены Исполнительного комитета «Народной воли» А. Квятковский и С. Ширяев, погибла типография, находившаяся в Петербурге. Однако «охота» на царя продолжалась. Новое покушение готовилось в самом сердце империи — в Петербурге, в Зимнем дворце. Туда на работу в столярную мастерскую удалось устроиться Степану Халтурину. Небольшими порциями он проносил во дворец динамит и прятал его под своей кроватью в обычный сундучок, точно такой же, с каким ежегодно приходили на заработки в столицу тысячи крестьян-умельцев. На совещаниях Исполкома решено было произвести взрыв под царской столовой в тот момент, когда там соберется вся императорская семья. Определили и дату — 5 февраля 1880 г., день приезда принца Александра Гессенского, когда должен был состояться парадный обед. Точно рассчитав время, Халтурин поджег бикфордов шнур и покинул дворец. Не успели он и поджидавший его Андрей Желябов отойти далеко, как раздался оглушительный взрыв. Казалось, на этот раз дело сделано. Но вновь удача отвернулась от них. Царь и его семья, встречавшие принца Гессенского, задержались буквально на несколько секунд и не успели войти в столовую.
Цель опять не была достигнута, но это, казалось, лишь только придавало народовольцам новые силы. Постепенно убийство царя стало их самоцелью. Тем более что за этим поединком с напряжением следила вся Россия. Начались поиски новых возможностей, и вскоре Александр Михайлов предложил очередной вариант. Было решено произвести покушение на Каменном мосту, по которому император неизменно проезжал, возвращаясь из Царского Села в Зимний дворец. Подготовка и проведение этой акции вновь были возложены на Андрея Желябова. В его группу входили испытанные бойцы: Андрей Пресняков, Михаил Грачевский, Александр Баранников и петербургский рабочий Макар Тетерка. С помощью лодки они уложили под мостом мины. Предполагалось, что Тетерка и Желябов будут находиться под видом рабочих на плоту и, как только царская карета въедет на мост, взорвут его. В назначенный день, 17 августа 1880 г., Желябов пришел на место и стал ждать напарника. Время шло, а того все не было.
Вот показалась карета, и царь стремительно пересек заминированный мост… и только спустя несколько минут прибежал Тетерка. Оказывается, он просто опоздал, так как не имел собственных часов. Повторить акцию не удалось — с наступлением осени Александр II перестал выезжать за пределы Петербурга.
К началу 1881 г. один за другим в руки властей попали ведущие деятели «Народной воли», члены ее Исполкома: Александр Михайлов, Андрей Пресняков, Александр Баранников, Айзик Арончик, Арон Зунделевич, Николай Морозов. Круг преследований неумолимо сжимался.
После каждого покушения Исполнительный комитет обращался к властям с предупреждениями. В них говорилось, что, если правительство не согласится на введение конституции, на проведение кардинальных реформ, то террористическая борьба будет нарастать. И здесь нельзя не отметить, что в этом направлении народовольцам удалось достигнуть некоторых успехов. Покушения на царя вызвали замешательство в верхних эшелонах власти. С середины 1879 г. на правительство усилило свое давление и общественное мнение страны. Ряд крупных органов печати, представлявших демократическое и либеральное направления, с разной степенью решительности настаивали на проведении политических реформ.
К тому же этот период был отмечен нарастанием социально-экономических противоречий. Ряд губерний был поражен неурожаем, общество потрясла серия разоблачений лихоимства представителей правящей элиты, самые широкие слои населения выражали недовольство результатами русско-турецкой войны.
На протяжении 1879–1881 гг. власти постоянно колебались и готовы были бросаться из одной крайности в другую. После покушения А. К. Соловьева был принят указ о создании генерал-губернаторств в Петербурге, Харькове и Одессе и наделении их администрации особыми полномочиями. Взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г. привел к учреждению «Верховной распорядительной комиссии» во главе с облеченным диктаторскими полномочиями генералом М. Т. Лорис-Меликовым. В то же время террористические акты заставляли правительство искать и другие возможности выхода из кризиса.
В конце 1880 г. М. Т. Лорис-Меликов, ставший к тому времени уже министром внутренних дел, направил царю специальный доклад, в котором предлагал «завершить великое дело государственных реформ». Правда, в нем он сразу же оговаривал, что о какой-либо конституции, об ограничении самодержавия и речи быть не может. В своем проекте Лорис-Меликов исходил лишь из возможности создания неких временных подготовительных комиссий и включения в них представителей земств и городского населения. Эти комиссии должны были выработать законопроекты по наиболее кардинальным вопросам: крестьянскому, земскому, управлению городов. Таким образом министр хотел привлечь к разработке ряда экономических и других внутриполитических проблем более широкие круги общественности. Вносилось даже предложение о возможном участии некоторых из этих выборных представителей в работе Государственного совета. Естественно, в этом проекте не было ни слова о каком-либо ограничении самодержавия. Одновременно Лорис-Меликов начал заигрывать с либеральной оппозицией. Он немного смягчил цензурный гнет, разрешил издание ряда новых органов печати. На встречах с редакторами ведущих журналов и газет всесильный министр намекал на возможность новых реформ, проведению которых-де мешают террористы и прочие радикальные элементы. Нельзя сказать, что этот курс Лорис-Меликова был безуспешным. Переход от диктата к диалогу, устранение из правительства наиболее одиозных личностей, ликвидация III отделения, привлечение к работе ряда более молодых, энергичных администраторов, а главное, обещание новых реформ не могли не импонировать либеральной оппозиции. Ведь она сама панически боялась «анархии». Деятельность революционного подполья, непредсказуемость последствий массовых народных выступлений должны были склонить либералов к более активным действиям.
В то же время политическая линия Лорис-Меликова наталкивалась на мощное сопротивление со стороны консервативных сил. От ближайших к царю придворных до целой армии реакционных публицистов — все атаковали кажущиеся им излишне либеральными мероприятия министра внутренних дел. Сама мысль о возможной «европеизации» России, даже такое более чем скромное привлечение к государственной жизни общественности вызывали ярость не только представителей придворной камарильи и высшей бюрократии, в едином строю с ними выступила и значительная часть националистической, славянофильской печати. Оставив рассуждения об особом, «мессианском» пути России, они с порога отвергали какие-либо попытки конституционных изменений в стране.
Таким образом, дальнейшая судьба предложенного Лорис-Меликовым проекта зависела от хода общественной борьбы. Как писал Ленин, «осуществление лорис-меликовского проекта могло бы, при известных условиях быть шагом к конституции, но могло бы и не быть таковым: все зависело от того, что пересилит — давление ли революционной партии и либерального общества или противодействие очень могущественной, сплоченной и неразборчивой в средствах партии непреклонных сторонников самодержавия. Если говорить не о том, что могло бы быть, а о том, что было, то придется констатировать несомненный факт колебания правительства. Одни стояли за решительную борьбу с либерализмом, другие — за уступки».[8]
Как бы там ни было, а после ряда обсуждений этот проект в окончательном варианте был одобрен царем и на 4 марта 1881 г. назначено заседание Совета министров, на котором и должно было состояться его утверждение. Однако 1 марта история сделала еще один свой зигзаг — в ход событий вмешалась «Народная воля».
После шести неудачных попыток покушения было принято решение провести еще одну, седьмую. Вновь началась лихорадочная подготовка. В результате тщательной слежки за царем было установлено, что каждое воскресенье он присутствовал на торжественном разводе караула в Михайловском манеже. После этого он часто заезжал на короткое время в Михайловский дворец к великой княгине Екатерине Михайловне, а затем ехал обедать в Аничков дворец к старшему сыну, наследнику престола, великому князю Александру Александровичу и после этого возвращался в Зимний дворец. Чаще всего его маршрут проходил по набережной Екатерининского канала или по Малой Садовой. Здесь и решено было нанести основной удар.
