— Как в академии? — Ласково спросила мама.

Я тут же бросила прожигающий взгляд на отца, он наверняка на это и рассчитывал.

— Супер. Кто-то слишком много рассказывает маленьким глупым девочкам.

— Тебе Саша рассказал, откуда берутся дети? — Усмехнулся отец.

— Леня! — Осекла его мать. Она не терпела его пошлых шуточек, но и сделать ничего не могла.

— Нет, мне Белла поведала много интересного!

Отец замер, уголок рта задергался. Он ужасно хотел выпустить эмоции наружу, однако пока не решался. Он оценивающе посмотрел мне в лицо.

— Наверх. — Сказал он мне. — Там поговорим. — В этот раз я без отговорок подчинилась.

— Леня, что…

— Потом!

Мы поднялись ко мне в комнату, он закрыл дверь. И тут уже ярко улыбнулся. Интересно, почему он не стал маньяком? Или ему хватает издевательства надо мной?

— Кто тебя просил говорить об этом ей? Ты ведь прекрасно знаешь, что она без ума от Разумова!

— Женщина забывает мужчину, когда встречает другого.

— Нифига!

— Вы, как две мартышки, оказались исключением. Чего тебя опять понесло к этому деду?

Я чуть не поперхнулась: откуда он все знает?!

— Или ты не под таким впечатлением, какое описал мне Саша?

— Да мы вообще не спали! Это для тебя был цирк, чтобы ты отвязался, наконец, от меня! Не нужен мне никто, кроме Миши!

— Предатели… Ладно ты, женщина! У тебя голова по определению работает с перебоями, но он!

— Он в отличие от тебя человек моральный и со студентками имеет исключительно рабочие отношения, хоть и теплые! А ты… — я набрала побольше воздуха. — Ты мне надоел своими вечными придирками, неадекватными требованиями и шантажом!

— Пока ты живешь в моем доме, ешь мою еду и покупаешь тряпки за мои деньги, ты будешь делать так, как скажу я!

— Тогда я ухожу! — Заорала я. — Хватит! Ты мне уже восемнадцать с лишком лет мозги компостируешь! Они не вырастут, а только засохнут!

— Давай, давай! — Он сложил руки на груди. — И куда? Куда ты пойдешь? Белла тебя даже в свой район не пустит. К Саше пойти самолюбие не позволит…

— К Мише пойду!

Отец усмехнулся.

— Нужна ты там! У него семья, зачем ему еще один голодный рот да еще с таким мерзким характером и претензиями на интим? — Он развел руками, думая, что уделал меня.

Немного подумав (если секундный период комы можно назвать раздумьями), я схватила свою сумку и пошла вниз. Он меня не останавливал, наверное, думал, что я ухожу ненадолго. Что ж, посмотрим!

Я вышла на улицу и полетела подальше от дома. Несколько остановок мой запал невозможно было остановить. Но вскоре силы начали меня покидать. Я замедлилась и просто тащилась по улице с хмурым видом. Это отвратительно… почему он не может просто любить меня, ничего не требуя взамен? Я так устала от его вечных выходок! А тут еще и Белла.

Ноги ныли от каблуков. Пора переходить на кроссовки. До Миши я шла пешком. Успела посчитать остановки — их шесть. А потом еще вглубь во дворы. Я добралась до его дома, но почему-то звонить в домофон не торопилась. Что я ему скажу? «Миш, я ушла из дома, можешь наплевать на семью и приютить меня?». Конечно, ему ведь больше нечем заняться! Я уселась на лавку на крыльце, забравшись на нее с ногами, и поджала колени к подбородку. Так и просидела до вечера. Начало холодать, я поежилась. Я хотела есть. Все, сейчас я точно подойду к домофону и напрошусь на ночлежку, а там, глядишь, и соображу, что мне делать.

Я с трудом разогнула ноги и подошла к домофону. Пока вспоминала номер его квартиры, дверь загудела. Я отпрыгнула, и как в сказке на пороге появился Миша в домашней одежде и накинутым поверх пальто. Он тоже дернулся, увидев меня.

— Ты что здесь делаешь? — Он по привычке посмотрел на запястье, где обычно сидели часы с черным циферблатом, но сейчас их там не было.

— Это ты куда собрался в темень?

Золотко продемонстрировал мне пакет с мусором. Я освободила ему проход, наблюдая, как он избавляется от мешка. Вернувшись, он оглядел меня. И ничего хорошего в этом взгляде не было. Я хотела, уже было, напроситься, Миша меня опередил:

— Пойдем в дом.

Мы вошли в подъезд, я только тогда поняла, насколько действительно замерзла. Пересекая порог квартиры, я чувствовала, как от стыда горят щеки. Миша помог мне снять пальто, я чувствовала, как стучат зубы. В коридоре быстро появилась Валерия Георгиевна. Всего секунду она смотрела на меня, взгляд этот был по-матерински напуганным, от чего мне стало еще хуже. Она быстро исчезла где-то в квартире.

Через десять минут я уже сидела в гостиной под теплым пледом, пила горячий чай и заедала его домашними булочками. Щеки начали розоветь, к конечностям приливала кровь. Они ничего не говорили, Миша просто гладил меня по голове. Когда я опустошила свой бокал и тарелку, тетя Лера (она сама попросила ее так называть) сказала, что не будет мешать, и вышла. Миша приобнял меня за плечи, я вновь лежала у него на груди.

— Можешь ничего не рассказывать. — А я как раз хотела заикнуться. — Если не хочешь. — Быстро добавил он.

— Хочу. — Я выдохнула. Интересно, насколько еще хватит моего терпения? Когда-нибудь я могу не выдержать и схватить что-нибудь тяжелое. А потом это тяжелое по логике опустится отцу на голову.

— Тогда логичный вопрос: что случилось? — Обожаю его голос, немного гнусавый, притягательный. Он его стесняется, а меня от него трясти начинает, я хочу, чтобы этот голос произнес те слова, что периодически вертятся у меня в голове. Жаль, что он никогда этого не сделает. А, может, и не жаль. Так жить спокойнее.

Я поняла, что все сложно, когда сдавала коллоквиум и впервые его завалила. Как это Миша не хочет вытягивать меня и ставить «зачтено» мне? Я ведь ему не чужой человек! Тут и по-другому быть не могло, стоит отношениям потеплеть, как появляется неравноправие: с тебя требуют либо больше, либо меньше, чем с других. Сейчас, когда первое серьезное испытание осталось позади, я поняла, что на паре мы остаемся преподавателем и студенткой, а вот за дверьми учебной комнаты Миша мой друг, он может меня поддержать и утешить. Он стал мне любящим отцом…

— С папашкой поссорилось! — Поморщилась я. — Как всегда! Но на этот раз он перешел все границы… — Миша поднял брови, он был наслышан о странных взглядах на жизнь Леонида Соколова, вопрос стоял только в том, что именно он выдал на этот раз. Мои взгляды на этот счет остались неизменными: не стоит Мише знать о произошедшем. — Даже вспоминать не хочу! — Отмахнулась я. — Он меня жестоко подставил, лучшая подруга теперь со мной не разговаривает, считает, я ее предала.

— Это Бронзович что ли?

— Ну да!

— О! — Миша еле сдерживал смех. Я развела руками, немым жестом спрашивая, что там смешного. — Специфичная девочка. Самое то для стом фака, важности много.

— Она нормальная. Правда, без тормозов…

— Как и ты. — Не удержался Миша.

— И порой без мозгов…

Он улыбнулся, я тоже, мы засмеялись.

Не знаю, чего он наговорил жене, но меня без проблем оставили ночевать. Я лежала в гостиной на диване и глядела в потолок. Лунный свет лился через неплотные шторы. Я понимала, какое атлантово небо повисло на моих плечах. И как со всем разобраться? Да еще конец семестра близится…

— Спи! Завтра на пары!

— Не могу. Сам чего по ночам бродишь?

Он не ответил, подошел ко мне и присел у дивана, я свесилась к нему.

— Может, тебе колыбельную спеть?

— Поцелуй меня…

Миша терпеливо выдохнул, я достала его со своими ласками. Он поманил меня к себе, я прикрыла глаза, не в силах сдерживать улыбку. Опытная рука хирурга взяла меня за затылок и потянула к себе. Горячие губы обжигающе коснулись лба.

— Спокойной ночи.

Я невесело улыбнулась в ответ. На что я надеюсь? До сих пор ведь надеюсь. Осознаю, что он навсегда поставил между нами барьер, а все равно в глубине души, нет, а мелькнет картинка, где он держит меня за руку и нежно смотрит, как на свою девушку. С этими мыслями я заснула.