Плежер опустилась перед ним на колени прямо в снег. Взяла в руки его лицо.

— Ох, Джонии, Джонни. Стобой все в порядке?

— Вывихнул ногу. Ты что так долго?

— Была по ту сторону гряды. — Она изъяснялась несколько монотонно, со свойственным горцам гнусавым произношением, которые якобы уходит корнями во времена королевы Елизаветы. — Принес мне подарки, Джонни?

— В кармане, вот. — Он сунул в протянутую руку вожделенные маленький сверточки с грошовой косметикой из дешевых магазинов.

— Хотелось бы знать, что ты тут вытворяешь, Джонни, — сказала она и посмотрела на потерпевший крушение самолет. — Уй-я-я, какой большой! Ты один?

— Да.

— Джонни, ты хочешь сказать, что управлялся с такой громадиной совсем один?

— Были и другие. С ними все в порядке. — Он облизал губы. Страшная сухость во рту никак не исчезала. — Где же грузовик?

— Едет. Я его слышала. И сейчас слыша, а ты?

Он ничего не слышал, кроме свиста ветра и ее частого дыхания. Сколько же лет прошло после их первой встречи? Тогда, получив десятидневный отпуск, он торопился из Альбукерка домой в Личфилд, штат Коннектикут, неправильно свернул, и у него сломалась машина в горах. Как в юмористическом рассказе, невесело подумал он. Пуля из охотничьего ружья ее папаши просвистела в дюйме от уха. И перепугался же он тогда! Но, как положено, все закончилось хорошо. Старик завяз в буреломе и сломал ногу, а Плежер — ей было лет восемнадцать-девятнадцать — не могла его вытащить. После коротких переговоров папаша Кендал сменил гнев на милость. Дункан притащил старика домой, в горную хижину около Пайни Ноб, и остался на ночь.

И еще несколько раз, бывая в этой местности, заезжал, чтобы повидаться с Плежер. Но, конечно, не признался, что женат на Карлотте.

— Ты принесла мои вещи? — спросил он.

— Да, дорогой. Они здесь. — Она пошарила позади себя, где бросила сверток, и стала быстро разворачивать его. Дункан еще две недели назад, когда готовил все это, передал ей серый камвольный костюм, белую рубашку и галстук.

— А ты мне больше нравишься в форме, Джонни, ей-ей.

До нее так ничего и не дошло.

— Ну, что поделаешь, — сказал он раздраженно. — Помоги-ка мне переодеться.

Ледяной горный ветер добрался до костей, когда он снял летный костюм и форму майора. Какое-то мгновение он хмуро смотрел на планки орденов, полученных во время Второй мировой войны и корейской компании. На сей раз, переодевшись в гражданское, он как бы поставил точку на всей своей прошлой жизни.

— Плежер?

— Да, дорогой.

— Плежер, слушай, я передумал…

Вдруг она забеспокоившись, она спросила:

— О нас?

— Нет, нет. У нас с тобой все по-прежнему. Я имею в виду это… ну то, что я делаю. Я тебя предупредил, что это государственная тайна и ты никому не должна говорить…

— Уж знаю, — сказала она, улыбнувшись радостно и открыто.

— Ну так вот, кое-что изменилось. Нам нужно выбраться отсюда и найти телефон.

— Дорогой, — ровно произнесла она, — ты ведь знаешь, что самый близкий телефон у Паркера, а до него больше восьми миль ходу.

От ужаса лоб покрылся испариной. Отпадал последний шанс. Ведь если бы не застал Сэма Дарелла, то объяснился бы с кем-нибудь в отделе. Тогда не предъявили бы столь сурового обвинения. Он готов к любому наказанию. Лишь бы не жить с этим… клеймом…

Послышался шум грузовика.

Дункан встал. Вот теперь сквозь деревья виден проблеск фар. Его опять охватило желание повернуться и уйти. Но слишком поздно. От людей, находящихся в грузовике, далеко не убежишь.

— Ну ладно, Плежер, — сказал он устало.

— Попробуем кое-что сделать, — сказала она, размышляя. — Сдается мне, здесь где-то прячется папаша. Кажется, он выследил меня.

Дункан заволновался:

— Я же предупреждал тебя об осторожности!

— А я-то что могла поделать, — сказала она обиженно. — В чем загвоздка? Ты ведь говорил: просто группа солдат займется своим делом, разве не так?

Он взял ее за плечи.

— Плежер, послушай. Тебе лучше уйти отсюда. Если отец поблизости, уведи его поскорее. Оставаться здесь опасно.

— Опасно? — не поняла она. — Как это?

— Немедленно уходи! — он чуть не орал на нее.

— Как только вырвусь, я опять приду к тебе.

Когда грузовик, переваливаясь с боку на бок, появился перед ними, он оттолкнул ее от сеья. Машина была большая, крытая брезентом, с цепями на всех четырех задних колесах. Кто сидел в кабине, никак не разобрать.

— Уходи, Плежер! Они не должны тебя видеть!..

Дункан резко повернулся и пошел от нее. Грузовик остановился около потерпевшего аварию самолета. Темные фигуры, увязая в снегу, двинулись к бомбовым люкам. Один из людей увидел приближающегося по снежной целине Дункана и поднял руку. Револьвер в ней был наставлен прямо на Дункана.

Бомбардировщик СР-2 прочертил по снегу горной долины длинный след. Сверху, на фоне сверкающей белизны и сосен, поверженный самолет походил на мертвого орла, широко раскинувшего серебристые крылья. Сидя в вертолете и глядя вниз, Сэм Дарелл бесстрстно изучал место катастрофы.

— Сколько человек было на борту? — спросил он.

— Три, — ответил Виттингтон.

— Никто не остался в живых?

— Мы думаем, все живы. Здесь нет ни одного.

— Никого не нашли.

— Нет.

— Откуда вы знаете, что груз исчез?

— Там уже побывал Гарри Фрич.

Дарелл опять посмотрел вниз. Никаких признаков жизни. Лишь достаточно четкие следы от шин грузовиков: по крайней мере две, а возможно, три машины подъезжали к самолету ночью. На каменистом ложе долины снег лежал толстыми белыми складками. Нигде не просматривались ни дороги, ни дома, ни присутствие людей.

Был почти полдень. А в пять часов утра, когда еще не забрезжило, Дарелла разбудил телефонный звонок Виттингтона. Вот тебе и субботнее утро, вот тебе и мечты о спокойном отдыхе в выходные дни. Никак не думал, что понадобится Виттингтону и его Особому отделу. А они свалились как с облаков, и все планы рухнули, сметены силой власти, которой, как казалось, обладал только Виттингтон.

Пилот вертолета, посвистывая, еще раз пролетел над местом катастрофы.

— Значит, вы знаете майора Дункана? — снова осведомился Виттингтон.

— Да, мы вместе учились в Йельском университете.

— А его жену?

— Встречался два раза.

— Быть может, она овдовела. Вам придется с ней поговорить. Не исключена возможность, что Джонни Дункан лежит на снегу среди бледно-голубых останков самолета, погруженный в вечный мрак. Дарелл почувствовал, как по спине пробежал холодок. Кажется, когца этому не будет. Люди, которых ты знал и любил, люди, с которыми смеялся, сидя за одним столом, вдруг уходят навсегда. Подчас подыскиваешь тому хоть какое-то оправдание, а сейчас? Как оправдать то, что находится там, внизу? Никак.

— Давайте садится, — распорядился Виттингтон.

— Где? — спросил пилот.

— К югу, за грядой, — объяснил голос Фрича в наушниках. — Здесь живет фермер и есть большая площадка для посадки.

Вертолет повернул и понесся в заданном направлении, почти задевая остроконечные верхушки сосен, облепленных снегом. Дарелл закурил сигарету и мысленно вернулся на несколько часов назад. Он все еще толком не знал, зачем понадобился Виттингтону в этом расследовании. Конечно, в свое время узнает, когда Виттингтон, вспыльчивый, нетерпеливый и скрытный, соблаговолит внести ясность. Раз уж этим занялся Особый отдел, значит положение серьезно.

Дарелл вздохнул, Виттингтон посмотрел на него и опять отвел взгляд. Шеф Особого отдела — сухопарый, сутулый выходец из Новой Англии с длинным суровым лицом, крупным носом и лысым, покрытым пигментными пятнышками черепом. Особый отдел не подчинялся ни одному полицейскому департаменту Федерального Правительства, но при необходимости привлекал людей из Министерства Юстиции, Финансов или даже из подчиненного Правительству Отдела К, где с начала своей деятельности в Службе Безопасности работал Дарелл. Война для Дарелла так никогда и не кончалась. Из одной переделки попадал в другую — постоянно велись скрытые от посторонних взоров сражения, полные внезапных и подчас омерзительных смертей не на открытом поле брани, а под крышами иностранных представительств и в разного рода притонах по всему земному шару.