— Сегодня ветрено?
Одного взгляда на переплетение ветвей за окном достаточно, чтобы покачать головой и пробормотать «нет», тоном, который дает понять, что для нашего интервью совершенно неважно, перемещаются ли сейчас воздушные потоки или нет.
В таком случае смотрите, — говорит он, по-прежнему сидя на одной подушке, откинувшись на другую, не меняя позы и не шевелясь.
И вот кончик самого верхнего листка на маленькой пальме начинает чуть заметно подрагивать. В следующее мгновение покачивается уже все дерево, а за ним и все остальные вокруг. Позвякивает бамбуковая занавесь в коридоре, слетают с пюпитра странички, на которых репортер приготовился делать заметки. Проходит минута или две — и ветер стихает так же внезапно, как налетел. На ковре остаются несколько сухих листков, в душе — сомнение: что это было — совпадение или наги хозяин в самом деле одарен магическими свойствами вызывать ветер? Надо прочесть книгу и попытаться понять.
Чтобы сделать рекламу своей книге, Пауло позирует газетным репортерам в плаще и с мечом в руке. Пресса называет его «Кастанедой с Копакабаны»
Помимо репортажа в «Глобо», повелитель бурь добился только еще двух публикаций — в «Паскиме» и в журнале «Маншете». Пауло был неизменно мил и приветлив с журналистами: позировал перед камерами в позах йоги, на фоне дымящихся колб и реторт своей лаборатории, по просьбе гостя снимал и надевал черный плащ… Лед отчуждения начал таять. И мало-помалу все больше светских обозревателей — среди них была его старинная приятельница Хильдегард Анжел — записывали в свои ежедневники номер его телефона, все чаще появлялись заметки о том, как его «видели выходящим» из такого-то ресторана или театра. Впервые в жизни Пауло испытал, что значит — быть пригретым славой, впервые в жизни — потому что даже на пике его музыкальной карьеры все лавры доставались Раулю Сейшасу, который все-таки был «лицом» их тандема. Эти усилия не прошли даром и вскоре отозвались на цифрах продаж, хотя до звания «бестселлер» «Дневник мага» было еще очень далеко.
В попытках конвертировать то, что он сам называл «обломком славы», Пауло вместе с астрологом Клаудией Кастело-Бранко, написавшей предисловие к «Дневнику…», стали пайщиками фирмы «Итатайа туризмо» и принялись предлагать клиентам пакет духовно-туристических услуг, названный «Три священных пути» — имея в виду христианство, иудаизм и ислам. Заинтересовавшихся Пауло и Клаудия сулили отправлять в круиз, который начинался в Мадриде, завершался в Сантьяго-де-Компостела, а до этого делал протяженный зигзаг через Египет (Каир и Луксор), Израиль (Иерусалим и Тель-Авив), Францию (Лурд) и вновь Испанию (Памплона, Логроньо, Бургос, Леон, Понферрада и Луго). Трудно сказать, что именно под корень подрубило проект — скверно составленные рекламные объявления, где не сообщалось даже, сколько продлится тур, или заоблачная его стоимость (5 тысяч долларов), но так или иначе предложением не заинтересовался никто. Затея, хоть и не принесла результатов, потребовала и времени, и труда, так что агентство, чтобы хоть отчасти возместить их, за полцены отправило Пауло и Клаудию в экскурсионную поездку по Ближнему Востоку — в одно из мест, посещение которых было предусмотрено столь бесславно провалившимся проектом.
И вот Пауло вместе с Паулой, матерью Кристины, и Клаудией 26 сентября прилетел в Каир, где, впрочем, тотчас предпочел продолжить путешествие со своей тезкой-тещей. На второй день пребывания в столице Египта он нанял местного гида (по имени Хасан) и попросил его отвезти их в юго-западную часть города, в квартал Мокаттам, где находился коптский монастырь Святого Симона-Сапожника. Побывав там, они на такси пересекли Каир и уже под вечер ступили па пески Сахары, крупнейшей в мире пустыни, оказавшись в сотне шагов от Сфинкса и знаменитых пирамид Хеопса, Хефрена и Микерина. Из такси пересели на лошадей (в качестве средства передвижения предлагался также верблюд, но Пауло опасался, что может с него сверзиться) и двинулись к пирамидам. Подъехав к этим каменным монументам ближе, Пауло спешился и дальше пошел своим ходом, меж тем как Хасан держал лошадей и читал Коран, священную книгу мусульман. Оказавшийся совсем рядом с освещенными пирамидами Пауло уверяет, что увидел в пустыне женщину, окутанную покрывалом, и с глиняным кувшином на плече. По его словам, это было нечто совсем иное, нежели в Дахау: «Видение — это то, что предстает твоему взору, а явление — почти физическая реальность, — объяснял он. — В Каире произошло именно явление». Даже он, привычный к подобному, был поражен. Он вглядывался в окружавшее его бескрайнее пространство, залитое светом полной луны, но не видел никого, кроме Хасана, продолжавшего бормотать суры — женская фигура, приблизившись к Пауло, исчезла так же таинственно, как возникла. Однако впечатление оставила столь сильное, что и месяцы спустя, сочиняя свою вторую книгу, он мог воссоздать ее в мельчайших подробностях.
Первое ошеломительное известие о начале своей карьеры он через несколько недель получит еще в самолете авиакомпании «Вариг» на обратном пути в Бразилию. Взяв предложенную стюардессой газету «Глобо» за прошлую субботу, он положил ее на колени, закрыл глаза, произвел безмолвное мыслительное усилие и лишь затем развернул прямо на разделе, посвященном культуре: в еженедельном списке самых продаваемых книг значился и «Дневник мага». До конца года он подпишет договоры еще на пять переизданий, и тиражи перевалят за 12 тысяч экземпляров. Успех побудил его представить книгу на учрежденную Министерством просвещения премию Национального института книги, жюри которой в том году будет заседать в городе Витория, столице штата Эспирито-Санто и состоять из поэта Ивана Жункейры (Рио-де-Жанейро) — спустя годы Пауло станет его коллегой по членству в Бразильской академии литературы, — прозаика Роберто Алмады (Эспирито-Санто) и журналиста Карлоса Эркулано Лопеса (Минас-Жерайс). Однако их выбор пал на книгу живущего в Бразилии португальца Кунья де Лейраделлы «Долгий век Эдуардо да Кунья Жуниора». «Дневник мага» не вошел даже в шорт-лист, и за него голосовал один Жункейра. «Книга оказалась для нас совершеннейшей новинкой, — вспоминал академик годы спустя. — В ней причудливо перемешивались явь и фантасмагория. А лично меня она привлекла „постольку поскольку“ — я вообще очень люблю литературу о путешествиях и подобный тип повествования, зыбкий и призрачный».
После оглашения результатов Пауло ожидало новое жгучее разочарование: журнал «Вежа» опубликовал пространный репортаж о том, какой бум переживает в Бразилии эзотерическая литература — и не упомянул «Дневник мага», даже не обмолвился о нем ни единым словом, словно его и на свете не было. Удар был так силен, что Пауло в очередной раз стал подумывать о том, не оставить ли ему писательскую стезю: «Сегодня я всерьез размышлял, не бросить ли все и не уйти ли на покой», — заносит он в дневник. Впрочем, через несколько недель он оправился от двойного потрясения и заглянул в «И Цзин». В дневнике он записал вопрос: «Что я должен сделать, чтобы следующая книга разошлась стотысячным тиражом?» — бросил на стол три монетки и в радостном изумлении вытаращил глаза, увидев результат. «Книга перемен», обычно пророчащая через посредство туманных иносказаний, на этот раз — если верить Пауло — высказалась с недвусмысленной ясностью: «Великого человека ждет удача».
Пауло запрашивает «И Цзин», что сделать для того, чтобы было распродано 100 тысяч экземпляров «Алхимика». Спустя двадцать лет суммарный тираж книги, изданной по всему миру, превысил 50 миллионов
А новая книга, которая и принесет удачу, уже полностью сложилась у него в голове. В истоках следующей работы Пауло Коэльо лежала персидская легенда, вдохновившая в свое время Борхеса на создание рассказа «История двоих, которые мечтали», опубликованного в 1935 году в его «Всеобщей истории подлогов». Пастух Сантьяго, мечтая о сокровищах, спрятанных где-то у египетских пирамид, решает бросить свою деревню и отправиться на поиски того, что автор называет «своя стезя». На пути в Египет пастух встречает разных людей, среди которых есть и алхимик, и извлекает из каждой такой встречи урок для себя. В конце странствия он понимает, что цель его поисков находится именно в той деревне, откуда он пустился в путь. Было выбрано и название — «Алхимик». Не перестает изумлять, что книга, ставшая одним из величайших бестселлеров всех времен — к концу первого десятилетия XXI века было продано свыше 35 млн. экземпляров — задумывалась первоначально как театральная комедия, где Шекспира скрещивали с бразильским юмористом, о чем в январе 1987 года автор писал в своем дневнике:
