Впрочем, у педантичного инженера Педро были основания питать надежду, что сын в конце концов возьмется за ум и пойдет по стопам отца. И не только потому, что в детстве Пауло интересовался механикой у дедушки Арарипе. Мальчик часто просил родителей купить ему журнал «Популярная механика», который в Бразилии пятидесятых годов пользовался большим спросом: из него можно было получить много полезной информации, начиная от ремонта полотера и заканчивая строительством лодок и домов. Лет в десять-одиннадцать Пауло так увлекся авиамоделированием, что любой отец увидел бы в нем задатки будущего авиаконструктора. Однако разница была в том, что другие дети просто играли с авиамоделями, а неуемный Пауло организовал «Воскресный клуб», членами которого стали он сам и его двоюродный брат Фред, живший в Белене. Поскольку мальчиков разделяли три тысячи километров, деятельность клуба сводилась к регистрации приобретенных моделей. Согласно данным, полученным им самим или присланным Фредом по почте, Пауло заносил достижения клуба в специальную тетрадь: указывал технические характеристики моделей, размах крыльев, длину, а также дату и место покупки, расходы на сборку, а особо отмечал дату, место и причину гибели летательного аппарата, если таковая случалась. Вся эта информация была абсолютно бесполезна, но, по мнению Пауло, «в делах следовало соблюдать порядок». Когда планер «Шикита» врезался в стену в Гавеа, Пауло написал: «Он совершил только один вылет, но, учитывая его геройскую гибель, я награждаю планер „Шикита“ орденом „Боевой крест“. Пауло Коэльо де Соуза, директор».

Увлечение авиамоделированием быстро прошло, но его сменило новое, и отец, мечтавший, чтобы сын стал инженером, воспрял духом. Пауло занялся ракетостроением. Много месяцев он и его одноклассник Ренато Диас отдавали этому новому увлечению все свободное время. Сейчас уже трудно сказать, из-за чего именно мальчики заинтересовались ракетами, но они часами просиживали в Национальной библиотеке, пытаясь разобраться в таких понятиях, как «реактивная сила», «разгон», «твердое топливо». По воскресеньям и праздникам лужайка перед особняком семьи Коэльо превращалась в стартовую площадку. Дотошный Пауло систематически фиксировал всю эту деятельность в особой тетради, озаглавленной «Астронавтика — осуществление программы по строительству космических ракет». В специальных графиках отмечалось, сколько времени было истрачено на работу с книгами, какие использованы материалы, какое горючее. В день запуска Пауло печатал на машинке таблицу, оставляя пробелы для записей при испытаниях: точная дата, место, час, температура воздуха, влажность, видимость.

Ракеты сооружались из алюминиевых трубок длиной приблизительно двадцать сантиметров и весом около двухсот граммов, боеголовки были деревянными. Ракетное топливо изготавливалось самими юными ракетчиками из «сахара, пороха, магнезии и азотной кислоты», помещалось в нижний отсек ракеты и поджигалось при помощи шнура, смоченного в керосине. Каждая ракета получала какое-нибудь амбициозное имя: «Годдард I», II, III и «Фон Браун I», II, III — В честь Роберта Годдарда, пионера американской космической индустрии, и Вернера фон Брауна, создателя немецких баллистических ракет, которые били по Лондону во время Второй мировой войны; фон Браун впоследствии стал одним из отцов американской космической программы. Друзья конструировали свои ракеты с таким расчетом, чтобы те поднимались на высоту до семнадцати метров, но всякий раз терпели фиаско. В день запуска Пауло огораживал у дверей дома особое «место для публики», превращал ров, который не удосужилась засыпать телефонная компания, в траншею для себя и Ренато и звал отца, прислугу и даже прохожих, чтобы они подписали бюллетень как «правительственные инспекторы». Однако ракеты всегда подводили. Ни одна не взлетела выше нескольких сантиметров — в большинстве своем они взрывались прямо на земле. Космическая программа закончилась столь же быстро, как и началась: друзья даже не приступили к строительству седьмой ракеты.

Однако если не считать таких отклонений и еще одного мимолетного увлечения — филателией, — первенец инженера Педро оставался верен своей извечной мечте стать писателем. Когда Пауло исполнилось шестнадцать, отец в знак примирения решил сделать ему роскошный подарок — отправить самолетом в Белен, который был для мальчика таким же райским местом, как и Араруама. Но Пауло отказался и попросил подарить ему пишущую машинку. Отец выполнил просьбу и купил «Смит-Корону», которая служила будущему писателю, пока он не заменил ее электрической «Оливетти», а еще через несколько десятилетий — персональным компьютером. Из-за своего олимпийского безразличия к школьным делам Пауло стал одним из последних учеников в классе точных наук, и в конце учебного года набрал всего 5,2 балла, еле дотянув до переходного. Ведомость он принес домой накануне Рождества. Пауло так и не узнал, что стало причиной — его позорные оценки или споры насчет длины его волос, — но 25 декабря 1963 года, когда на рождественский ужин уже начали собираться родственники, мать сухо сообщила ему:

— Я записала тебя на консультацию. Двадцать восьмого мы идем к невропатологу.

Испугавшись, — доктор по нервным болезням, это что еще такое? — Пауло заперся у себя в комнате и подвел нелицеприятно-суровый, почти жестокий итог своему положению в семье:

Меня поведут к специалисту по нервным болезням. От страха у меня холодеют руки. Но нервное состояние, в которое меня привела эта новость, позволяет лучше понять мою семью и ее отношение ко мне.

Мама наказывает меня не для того, чтобы воспитывать, но чтобы показать свою власть. Она не понимает, что я нервный, не всегда могу сдержаться, и наказывает меня за это. Желая сделать что-то для моего же блага, она угрожает, доводит меня до предела, поступает как эгоистка.

Папа — человек невыносимо правильный. Он обеспечивает нас материально, и все. Он, как и мама, никогда не разговаривает со мной, думает только о своей работе и о доме. Это ужасно.

Соня не имеет собственного мнения. Она всегда заодно с мамой, но она не эгоистичная и не злая. С ней я немного оттаиваю.

Мама дура. Она только и делает, что создает мне комплексы. Она дура, величайшая дура. И папа такой же.

Однако, судя по дневнику, ужас перед визитом к врачу оказался напрасным. На следующий день Пауло лишь вскользь упоминает о нем:

Вчера меня водили к психиатру. Это был предварительный осмотр. Пока трудно делать серьезные выводы.

Я посмотрел пьесу «Бедная богатая девушка», авторы — Карлос Лира и Винисиус де Морайс, потом съел пиццу.

Я решил перенести всю свою литературную программу 1964 года на 1965-й. Мне надо немного повзрослеть.

Дело в том, что в конце года Пауло все-таки получил переходный балл и, по семейным законам, ему полагался отдых на каникулах, которые на сей раз предстояло провести в Белене. Каникулы в доме дедушки и бабушки по отцу, Казузы и Сенситы, имели немалое преимущество в сравнении с Араруамой. В те времена письмо из Рио в Белен шло несколько недель, а ждать междугородного телефонного разговора приходилось несколько часов, а то и дней, и расстояние в три тысячи километров избавляло мальчишку от постоянного контроля родителей или их внезапного приезда. То, о чем в Рио-де-Жанейро и помыслить было нельзя, в столице штата Пара оказывалось как бы в порядке вещей, и никто не видел ничего особенного в том, например, чтобы пить пиво, играть в карты или проводить ночи вне дома с тремя двоюродными братьями-сиротами, которых воспитывал дед Казуза. Пауло так разгулялся, что в первые же дни каникул потерял перочинный ножик, часы, фонарик и любимую шариковую ручку «Шиффер», купленную на свою литературную премию. Но одной своей привычке он оставался верен: в какое бы время ни ложился спать, последние полчаса перед сном он писал письма друзьям или читал привезенные с собой книги. Там были и детективы Эрла Стэнли Гарднера, и энциклика папы римского Иоанна XXIII «Pacem in terris»[17], вышедшая в 1963 году («чтение этой книги помогло мне лучше разобраться в социальных проблемах», — написал позже Пауло).