Литмир - Электронная Библиотека

— Матвей, ты о чём думаешь? — профессор на бегу полоснул ножом по лицу неудачно подвернувшегося стражника.

— Да ни о чём! — Барабаш обернулся и показал погоне дулю. — Хрен вот им во всё рыло.

— По-моему, у тебя неплохие способности к иллюзии.

— Плевать на иллюзии, — Матвей перепрыгнул через очередного покойника, а потом с размаху налетел на брошенную возницей телегу. — Какая сволочь тут поставила?

Профессор резко остановился и принюхался:

— Золотари. Слушай, нам несказанно повезло!

Барабаш испуганно икнул и произнёс свистящим шёпотом:

— В бочку не полезу…

Маттео Обальдистоун заставил дракона заложить вираж и склонился с седла, стараясь разглядеть роденийских лазутчиков. Тёмные каким-то образом смогли поставить полог невидимости! Странно, всегда искренне ненавидели любые проявления магии, а сегодня сами ею пользуются. Причём умело пользуются — лишь опытным ветеранам удаётся с помощью сложнейших и прожорливых заклинаний обнаружить беглецов, да и то в большинстве случаев с опозданием в несколько мгновений. Только трижды получилось накрыть шпионов драконьим огнём — без всякого результата, впрочем.

Но ничего, никакая защита не может держаться вечно, иссякнет и эта. И если позволит Благой Вестник, то именно Маттео Обальдистоуну, будущему эрлу Обальдиеру, повезёт испепелить пробравшихся в город мерзавцев. Нет, сначала заморозить, разбить ледяные статуи на миллионы осколков, а потом испепелить. И следом сбросить в море роденийский десант. К акулам и кракенам, каждую весну собирающимся у берегов в ожидании кормёжки — трупов, выносимых реками из глубины страны. Хорошо придумал лорд-протектор — и не нужно тратиться на утилизацию использованных магических пайков, и плюсом идёт откармливание деликатесов в их естественной среде. Не пробовали суп-фиш из акульего плавника? И щупальца молодых кальмаров под тёмный эль…

Обер-юнкер сглотнул слюну и огляделся с испугом. Слава Благому Вестнику, мысли читать ещё никто не умеет, а вслух о пристрастии к любимому напитку пиктийского быдла он никогда не признается. Наследник благородного рода должен пить исключительно тонкие вина, наслаждаясь букетом, ароматом и послевкусием. Вот покойный Юлиус Камерун мог себе позволить даже пошлый простонародный сидр без ущерба для репутации. Какая уж там репутация у заучки, подлизы и ябеды…

Кстати, о вине! В полётах допускается погреться глотком-другим, а традиции позволяют не останавливаться и на пятом. Так почему бы не выпить замёрзшему дракониру?

Маттео уплотнил щит спереди, убрав его с боков и сзади, — лучше пренебречь безопасностью, чем рисковать тем, что встречный ветер вобьет фляжку в глотку. Бывали случаи, да… Сам эрл Эрдалер, говорят, в молодости потратил половину сервов на восстановление красивой улыбки. Да ещё три месяца ждал, покуда вырастут новые зубы.

— Будь здоров, крылатик! — обер-кадет похлопал по чешуе пока не заслужившего собственного имени дракона. — И присматривай…

Верный соратник довольно рыкнул, что обозначало обещание наблюдать за улицами в оба глаза, и тут же рванул вниз, сложив для скорости крылья.

— Да чтоб тебя Эрлих Белоглазый…

Две размытые тени на перекрёстке. Даже не тени — полупрозрачные фигурки изо льда, видимые только в отблесках пожаров. Волна ненависти, идущая снизу. И взлетевшая в воздух бочка, с влажным чавканьем расколовшаяся о драконью морду. Неожиданная вонь… Откуда она? Вонь…

Ответа на вопрос Маттео Обальдистоун не получил — внезапно пропал щит, и ветер, оборвав привязные ремни, выбросил обер-кадета из седла. Выбросил, чтобы тут же шлёпнуть о мостовую.

Крылатый товарищ не намного пережил наездника, протаранив памятник Альбину Великому. Позеленевшая от времени и солёной влажности бронза оказалась крепче.

ГЛАВА 18

В чём схожи пикты с глорхийцами, так это в любви к внешним эффектам. Но если у головожопых всё происходит довольно скромно и уныло, если не считать диких воплей, то имперцы помпезны и пафосны до неприличия. Одни только развёрнутые знамёна чего стоят. И барабанная дробь. И флейты. Не война, а парад. Хотя, если присмотреться повнимательнее, можно увидеть грязь на кружевных воротниках. Следы штопки и плохо застиранной крови на мундирах, посеревшие от усталости лица. Третья атака за сегодня и шестнадцатая за прошедшую неделю. Нескончаемую неделю, когда часы кажутся десятилетиями, а дни — веками. Сколько тысяч лет пролетело с момента высадки? Много… и для многих.

Десант держался на упрямстве — остального больше нет. Кончилось. Нет сил, нет злости, нет желания жить… есть только упрямство и заряды к огнеплюйкам. Двести человек в строю, включая раненых. Ровно двести… круглое число образовалось только что — Медведику доложили о смерти особиста, метавшегося в бреду со вчерашнего вечера И то долго продержался с пробитым ледяным копьём животом. Командир «Эльпидифора» погиб вчера. Славная смерть — подорвать себя кристаллом от корабельной пушки в гуще вражеского строя. Земля ему пухом, раз не получилось упокоиться в море. И вечная память.

— Михась, передай расчётам станкачей, чтобы пропустили фалангу над собой. И пусть не увлекаются голытьбой, как в прошлый раз.

Кочик виновато улыбнулся. Именно он при отражении утренней атаки положил из ДШК толпу вооружённых горожан, выпущенную колдунами впереди строя. Сами напросились! Если бы побросали дреколье да ржавые мечи и разбежались… Кто им теперь лекарь? Как говорит профессор Баргузин: «Есть пиктиец — есть проблема, нет пиктийца — нет проблемы».

Ерёма тысячу раз прав. Кстати, он успел сделать обещанные амулеты? Без них боезапас обеих станковых огнеплюек, замаскированных в выкопанных наспех укрытиях, рванёт так, что мало не покажется никому. Кристаллы не совместимы с пиктийской магией, разве что одноразовые из соляных кристаллов, но их подмочили ещё при переходе, и кроме как на засолку драконьего мяса они не годятся. Зато заключённая в них энергия придаёт драконятине особый привкус и не позволяет портиться.

— Ты меня слушаешь? — старший сотник заглянул задумавшемуся Михасю в лицо.

— Уже ушёл, товарищ командир!

Вольдемар проводил убегающего десятника задумчивым взглядом и усмехнулся — ещё не наигрался парнишка в войну, хотя хлебнул того варева в горячем и холодном виде. Может, и лучше вот так-то? Наверное, да — лучше умереть, пребывая в свойственной юности твёрдой уверенности в собственном бессмертии. И никогда не узнаешь, что был неправ.

Фыркнула огнеплюйка на левом фланге.

— Вторая рота, мать вашу, куда палите?

До противника больше половины версты. Опять фаланга под развёрнутыми знамёнами. Правильно, лучшего построения для поддержания защиты не существует, а тесные ряды позволяют удерживать даже купол. Впрочем, вряд ли пиктийцы его установят — защищать верх не от кого, а в тылу собственный город. Пока только город, будем надеяться.

Идею замаскировать станковые огнеплюйки таким образом, чтобы они оказались за спиной наступающих колдунов, подал начальник штаба тысячи. Младший воевода Назар Горехват отказался от командования десантом, хотя как старший по званию должен был возглавить его по одной простой причине — попытка прикончить тысяцкого Алечио Ченчика ударом циркуля в ухо закончилась карцером и сломанной ногой. Принудительное падение в трюм со связанными за спиной руками… мелкая месть со стороны командира тысячи. Вот для того, чтобы мелкая не переросла в крупную, начальник штаба и не рискнул остаться на «Эльпидифоре». Бережёного Триада бережёт, а не бережёного… Мало ли что может случиться в пути?

— Никто Баргузина с Барабашем не видел? — Вопрос старшего сотника остался без ответа — уж если сам командир не ведает, где находятся его подчинённые, то откуда знать простым бойцам? Небось, опять развлекаются охотой на колдунов — пиктийцы приходят в ярость, когда видят в глубине роденийских позиций вкопанный столб с приколоченными ушами и подвешенными амулетами. И то и другое отдельно от бывших владельцев. Жестоко и бесчеловечно? Может быть… но покойникам уже всё равно, зато остриё атаки предсказуемо направлено именно туда. Вернувшийся Михась внёс ясность:

49
{"b":"210251","o":1}