— Нет, пиктийская императрица! Чего расселся?

— А-а-а…

— И без вопросов! Тебя кто просил прямо на костёр садиться?

Лётчики грустили. Все трое грустили, так как закопченных котелков имелось в наличии ровно три штуки. А чем отмывать, песочком? Так нет в горах песочка, одни камни и немного принесённой ветром пыли, которую редкие травинки да кустики считают землёй. И вцепляются в неё намертво.

— Михась, а это точно профессор? — Никита поставил грязную посуду в воду и тяжело вздохнул. — Не похож. Вот и Фима сомневается.

— Так и есть, — Кочик со злостью тёр котелок пучком травы. — Он у нас в университете лекции по древнебиармийскому шаманизму читал.

— Тоже хочу учёную степень, — мечтательно произнёс молчавший до сих пор Ефим Подобед, третий номер из четвёртого звена. — Выучусь и стану точно таким же живорезом.

Все дружно посмотрели на отмываемую посуду — можно верить, можно не верить, но драконья печёнка в супе является наглядным подтверждением способностей профессора. Жалко только, что не пришлось попробовать её жаренную на углях — Миха умудрился приземлиться точно в костёр, что при недостатке дров стало весьма тяжким проступком. Если похлёбку с помощью магии сварить не проблема, то для жарки сия метода никак не подходит. Портится ценный продукт, приобретая вкус и твёрдость подошвы старого и донельзя заношенного сапога.

Никита оглянулся и зашептал:

— В университете все колдовать умеют?

— Сдурел? — возмутился Михась. — Это у пиктов только, а мы пользуемся энергией Владыки! Говори, да не заговаривайся!

— Но как же…

Кочик развёл руками. Он сам недоумевал, каким образом профессор Баргузин смог установить вокруг партизанского лагеря завесу невидимости, заставить гореть камни, сшибать драконов из обыкновенной станковой огнеплюйки… И сотворить ещё много чего интересного.

— Я так думаю, ребята, что нам всё объяснят.

— Когда?

— Со временем. Мы разве куда-то торопимся?

У роденийской столицы нет названия, и местные жители говорили о ней попросту — Цитадель, подразумевая, в зависимости от интонации, или сам город, или возвышающуюся над ним крепость. Иностранцы же, незнакомые с тонкостями произношения, часто попадали впросак, и бывали случаи, когда чужеземные купцы колотили в ворота, на полном серьёзе уверяя, что в резиденции Владыки жить не могут без пары-другой телег с солёной рыбой или целого обоза со шкурками большеухих тушканчиков. У охраны даже существовало соревнование — кто таких гостей пошлёт дальше и изощрённее.

Да, это вам не пиктийский захолустный Ситэ, где не знающие солнечного цвета улицы давно превратились в топкие болота, здесь всё иначе. В первую очередь удивление вызывают приподнятые пешеходные дорожки, выложенные тёсаным камнем, а в гладком покрытии проезжей части виднеются забранные частыми решётками прямоугольные отверстия ливнёвок. Полезное, между прочим, изобретение, особенно при частых в этих местах грозах. Удобно, только иногда ругаются столичные модницы, сломавшие тонкие каблуки, но общая полезность окупает мелкие частные неприятности.

Сегодня нет обычного многолюдья, и крытые серой черепицей дома выглядят хмурыми и даже сердитыми, будто обиделись неизвестно на что. На некоторых видны следы пожаров, иные стоят с обрушившимися крышами и выбитыми окнами — да чтоб они сдохли, эти пиктийцы, почти целую неделю подряд атакующие город.

Маленькая девочка, размахивающая укрытой салфеткой корзинкой, помнила о наказах мамы и старалась держаться как можно ближе к стенам, готовая в любой момент нырнуть в первую попавшуюся дверь — недавний Указ предписывал держать их открытыми как раз для такого случая.

— Стой! — строгий голос с противоположной стороны улицы заставил юную путешественницу повернуть голову. — Почему без сопровождения взрослых?

— Ой, здравствуйте, дяденьки! — девочка поправила постоянно сползающую на глаза красную шапочку и доверчиво улыбнулась догоняющему её армейскому патрулю. — А вы из «Волчьей сотни»?

— Да, — десятник в серой форменной накидке с изображением оскалившегося волка приветливо кивнул. — И ты здравствуй. Пирожки несёшь?

— А вы откуда знаете?

— Мы всё знаем. Пирожки для больной бабушки?

— А вот и не угадали! — обладательница красной шапки высунула язык. — Бе-е-е…

— Оторву, — пряча улыбку в седых усах, пригрозил десятник.

— А бабушка мне его обратно пришьёт, вот!

— Она портниха?

— Нет, она Матильда Жайворонок.

— Понятно… такие бабушки никогда не болеют.

Имя начальницы целительской службы роденийской столицы в последнее время стало известно каждому и внушало уважительное почтение. Попасть в её руки считалось удачей, а недавняя операция по приживлению оторванной попаданием «ледяного копья» ноги принесла целительнице славу почти всесильной волшебницы. Эта сможет язык на место пришить.

— Постой, а ты, получается, Милена?

— Ага, и тоже Жайворонок.

— Дочь командира третьей батареи?

— Я их не считала, — девочка пожала плечами. — Так я пойду, дяденьки? Там папка с утра голодный.

— Им еду прямо в башню привозят, — возразил десятник.

— Так это еду! А я пирожки несу. Настоящие.

— Ну, если настоящие… Яромир, проводи барышню и сдай отцу.

— Слушаюсь, товарищ десятник! — один из бойцов щёлкнул каблуками и протянул Милене руку. — Пойдём?

Та посмотрела на широкую ладонь и покачала головой:

— Как ты будешь оружие держать?

— Уж как-нибудь удержу.

— Как-нибудь не надо. Папа говорит, что военному делу нужно учиться настоящим образом. Или ты плохо учился? Двоечник, да?

— Я отличник, — улыбнулся солдат.

— С отличником пойду, — кивнула Милена. — Хочешь пирожок?

За последние четыреста лет роденийская столица выросла втрое по площади и вшестеро по количеству населения, потому Владыка не мог себе позволить строить новую городскую стену каждые полвека. Никакая казна не выдержит подобных нагрузок, а повышать налоги в Родении как-то не принято. Вот на университет потратиться можно или на пенсионы отставникам, но не оборонительные укрепления. Народ тогда чего-нибудь стоит, если умеет защищаться! Без стен, да…

Но нельзя сказать, что совсем уж без них. Нет, по окраинам возвышаются башни, в старые времена служившие опорными пунктами активной обороны, а сейчас задействованные под размещение противодраконьих батарей. Когда-то их было больше, но милостью Триады давно длился мир, прерываемый лишь мелкими стычками на границах, и этого оказалось достаточно, чтобы расслабиться.

Яромир немного напрягся — исполняемая маленькой девочкой песня появилась недели две назад, завоевала бешеную популярность среди защитников столицы, но текст предназначался отнюдь не для детских ушей. Особенно со второго по двенадцатый куплеты, в которых весьма вольно описывалась история происхождения пиктийцев, их родословная и особенности взаимоотношений с драконами. Определённо старший сотник Людвиг Жайворонок упускает из виду воспитание дочери.

У солдата отлегло от сердца — скорее всего неизвестные авторы написали два варианта песни, и Милена знала только детский, немного жестокий, но безупречный с точки зрения пристойности. А что до жёстких моментов… так жизнь такая.