Близ неглубокой подгорной трещины, где они остановились для отдыха, их обогнала вторая связка. Эванс и Бурдиллон поднимались быстро и уверенно, хотя кулуар становился все круче и в верхней части крутизна его достигала 50°. Они неутомимо вытаптывали ступени в рыхлом снегу, выбивали их в фирне, но тем не менее уходили все дальше от Ханта.

Штурмовая связка уже траверсировала верховья кулуара, чтобы выйти к подножью крутого скально-снежного склона. Хант с Да Намгиалом двигались все медленнее. Сделав пять-шесть убийственно медленных шагов, они останавливались, чтобы прийти в себя. Оба дышали с трудом и жадно ловили воздух широко открытым ртом.

Хант с Да Намгиалом миновали остатки еще одного лагеря швейцарцев, двигаясь по следам передовой связки среди несложных скал, которые покрывал сыпучий снег толщиной в 6-7 см.

Чуть выше пересечения гребня с продолжением кулуара, на скале, возвышающейся над трещиной, они сложили тур из камней, оставили палатку, продукты, керосин, запасные баллоны. Хант прибавил к этим запасам свечу и спички. Это было на высоте 8336 м.

Оставалось взвалить на плечи опустевшие станки и начать спуск по гребню, погружавшемуся в туман. Оба шатались. Оба были слабы. Не был ли причиной этого лед, который, как впоследствии обнаружил Хант, полностью закупорил шланг, соединяющий маску с аппаратом.

Спускаясь, они увидели нескольких альпинистов, которые пересекали склон Лхоцзе и направлялись к Седловине. Сомнений не могло быть: это вторая штурмовая группа! Несмотря на усталость, настроение явно поднялось. Уже на выходе из кулуара на плато Седловины, когда Хант и Да Намгиал останавливались на отдых после каждых десяти шагов, они узнали Хиллари и Тенсинга, но в этот момент колени начальника подогнулись, и он упал. Лимонад из фляжки Тенсинга и кислород — шесть литров в минуту — привели его в себя и он с интересом наблюдал за тем, как развивается первый штурм вершинного гребня.

Около 9 часов утра Эванс и Бурдиллон были у того уступа, где устроили первый привал Хант с Да Намгиалом. Итак, восходители за полтора часа набрали 400 м высоты и столько же оставалось им до Южного пика. Если они проходит почти 300 м в час, у них имеются реальные запасы времени на преодоление тех препятствий, которые могут встретиться на неведомом участке гребня перед самой вершиной.

Но ни Хант, ни другие наблюдатели не знали, что темп движения штурмовой группы замедлился. На плотном льду лежал тонкий слой свежего снега. Пришлось двигаться особенно внимательно и поэтому медленнее. Вопреки расчетам за два часа не удалось преодолеть и половину того расстояния, которое отделяло от Южного пика.

Бегущие облака закрыли гребень. Начался снегопад. Ветер развевал снежную пыль над горой.

Когда альпинисты отдыхали на снежном плече (высшая точка, достигнутая Тенсингом и Ламбером в 1952 г.), перед ними встала дилемма: не пора ли сменить патроны с натронной известью, срок действия которых подходил к концу. Включенные в аппарат новые патроны нередко замерзали, и здесь на юго-восточном гребне это казалось особенно опасным. Технический совет на высоте «8600» привел к решению пойти на риск, но включить свежие патроны.

Хрупкая корка хрустела на каждом шагу. Идущий первым Бурдиллон было усомнился в правильности избранного пути, когда увидел, что гребень становится более пологим и они выходят на Южный пик, высота 8750 м над уровнем моря.

Так, в час дня 27 мая 1953 г. два участника XI экспедиции не только достигли высоты, превосходящей на несколько сот метров то, что удалось их предшественникам, но и взошли на вершину, безусловно превосходящую по своей абсолютной высоте все завоеванные человеком вершины.

Последний, не пройденный еще никем участок гребня был открыт, и взоры обоих направились к нему. Узкий гребень резко вздымался ввысь. Карнизы, надутые господствующими здесь западными ветрами, имели огромные, поистине гималайские масштабы. Левый склон круто спадал к скалам верхней части западной стены отвеса высотой в 2,5 км, обрывающегося к Западному цирку. Пелена облаков скрывала еще более крутую восточную стену.

Подсчитав запасы кислорода, альпинисты поняли, что если даже кислорода хватит на путь до вершины и, не пользуясь им, они как-нибудь вернутся к Южному пику, им предстоит еще тысячеметровый спуск до лагеря. А такие факторы, как усталость, возможные неполадки с аппаратурой? Нет, безопасность и разумная тактика требуют отступления.

Спуск показал, насколько правильным было это решение, каким препятствием явилась бы охватившая их обоих усталость, если на самых несложных участках два лучших альпиниста Великобритании то и дело срывались и только их опыт, а кое-где и счастливый случай позволили им избежать катастрофы.

В кулуаре Бурдиллон вышел вперед на всю длину веревки и, воткнув в снег ледоруб, готовился организовать страховку, когда мимо него стремительно пролетел Эванс. Веревка мгновенно натянулась. Рывок! Ледоруб выскакивает и Бурдиллон, сорвавшись со ступени, скользит по твердому фирну. Скорость нарастает. К счастью, натянувшаяся на один миг веревка замедлила падение Эванса, а Бурдиллону удается воткнуть в снег клюв ледоруба. Остановка! Можно спускаться дальше.

Следует заметить, что в лагере на Седле и шерпы, и кое-кто из англичан, видя людей на пике, возвышающемся над Седловиной, уверовали в то, что Эверест завоеван. С этой новостью пришли к Ханту Анг Ньима и Джордж Лоу. Ведь они весь день наблюдали за гребнем и ползущими над вершиной облаками и около часа дня, когда туман рассеялся, отчетливо видели две точки на крутизне ребра. Две точки, миновавшие Южный пик, чтобы идти дальше и выше.

Лишь в пятом часу дня у палаток появились Эванс и Бурдиллон.

Они поведали о своей победе и рассказали Тенсингу и Хиллари, что же представляет собой завершающая часть гребня. «Своим примером они вселили в нас несокрушимую веру в окончательную победу»,— пометил в дневнике Хант.

* * *

Наступила ночь в переполненном как никогда лагере 8 на Седле. Четыре участника второго штурма разместились в шатровой палатке, завершившие свое задание альпинисты группы Ханта заняли двухместную «гималайку», в маленький «блистер» втиснулись три шерпа прибывшей наверх второй вспомогательной группы.

Для тех, кто проводил на Седловине свою третью ночь в тесноте палаток, без кислорода, после подъема на большую высоту сон не принес желанного отдыха. Температура -25°С. Ураганный ветер. Мудрено ли, что никто не спал и к утру 27 мая состояние участников первого штурма, особенно Бурдиллона, было явно угрожающим.

Стало очевидно, что в этот день не удастся предпринять вторую попытку штурма. Было нелегким делом всего-навсего вылезти из палатки навстречу порывам ветра. Поэтому, как откровенно поведал сам же Хиллари, он подтолкнул локтем «безропотного Тенсинга, шепнул ему несколько слов насчет еды и питья, после чего безо всякого зазрения совести вновь уютно устроился в спальном мешке».

С ворчанием примуса и повышением температуры в палатке поднялось и настроение участников. Отхлебывая горячую воду с сахаром и лимонной кислотой, Хиллари, Лоу и Грегори обсудили планы этого дня.