Всех волновал один вопрос: каким будет дальнейший путь к цирку и поэтому Хант, Хиллари и Бенд, не задерживаясь на месте будущего лагеря, двинулись, пересекая многочисленные трещины, разрывающие поверхность ледника. Выше поверхность цирка была ровной.

Ледопад остался позади, а по словам Хиллари, участвовавшего в экспедиции Э. Шиптона (1951 г.),состояние ледопада за два года заметно ухудшилось. Ледник живет своей собственной жизнью, и поэтому каждый переход по казалось бы известному пути почти всегда будет здесь «новым» и «первым».

Навстречу Ханту вышел, радостно улыбаясь, невысокий шерп с морщинистым лицом, покрытым щетиной седых волос. Это был прославленный Дава Тхондуп, участник многих гималайских экспедиций, начиная с 1933 г. Орден отмечал мужество, проявленное им в дни страшной катастрофы 1934 г. на Нанга-Парбат (см. стр. 170-173). Он был участником экспедиции 1950 г. на Аннапурну, а за год до англичан поднимался на Южную седловину Эвереста. Хант был искренне рад приходу шерпа, которого он знал по прежним экспедициям в Каракоруме и Сиккимских Гималаях.

Три недели! Этот срок отводился разработанным в Лондоне планом на заброску всех грузов в Западный цирк. К 1 мая радиослужба начнет передачу сводок погоды, но в последних числах апреля руководители экспедиции вынуждены были вести операции, не имея представления о том, каким же запасом времени они располагают. Дата прихода муссонов оставалась неизвестной, но Хант планировал окончание всех операций к середине мая. «15.V» — вот срок, к которому все должно быть готово для решающего штурма последнего предмостного укрепления — вершинного гребня и самой вершины.

Исходя из этого и был намечен план движения альпинистов и шерпов к Седлу. Поднять в промежуточные лагери вплоть до верховьев цирка столько продовольствия и снаряжения, чтобы его хватило до конца мая. Если же экспедиция задержится дольше этого срока и муссоны будут милостивы к ней, придется посылать шерпов за пополнением.

«Подсчеты показывают, что, если не будет никаких задержек из-за плохой погоды, непредвиденных изменений в маршруте или заболеваний среди носильщиков, то к середине мая мы не только закончим заброску грузов к предполагаемому месту расположения верхнего базового лагеря, но и сможем найти время для отдыха».

Такими словами вечером 22 апреля во время ужина в общей шатровой палатке подытожил Хант план действий.

28 шерпов (всего их было 39) разделили на четыре группы, которые двигаясь «челноками», должны были день за днем поднимать все выше грузы. Бурдиллон и Уайли, Уорд и Уэстмекотт, Бенд и Тенсинг возглавили их. «Я хочу, чтобы при преодолении известных опасных мест на ледопаде и в районе предполагаемых скрытых трещин в цирке, — подчеркнул начальник экспедиции, — шерпы не подвергались опасностям, которые бы не разделялись нами!»

По плану организации лагерей к 2 мая заканчивались транспортные операции на ледопаде, и после короткого отдыха в самом нижнем лагере три группы из четырех с 3—5 мая расширяли зону действий и переходили в цирк. На ледопаде оставалась одна группа. К 14 мая вся группа восхождения должна была сосредоточиться у верхней базы (лагерь 4), а грузы еще выше, в лагере 5 у подножья Лхоцзе (6705 м) для подъема на Южную седловину.

Утром, вооружившись четырехметровыми жердями, добытыми в окрестностях Тьянг-Бочи, группа Уайли вышла в путь навести переправы через все большие трещины, а лестницы использовать выше третьего лагеря.

К 24 апреля группа сильнейших — Хиллари, Тенсинг, Эванс и Хант — начала подъем к Западному цирку, имея свой целью наметить путь вплоть до его верховьев.

На этом пути особенно тяжело пришлось высотным носильщикам. В хаосе, где с опаской и осторожностью продвигались альпинисты, шерпам пришлось тащить на своих плечах четырехметровую лестницу. Нойс забыл гаечный ключ, и они не могли разъединить секции. К вечеру этого дня Хант решил подняться и разведать дальнейший путь. Лестница была, наконец, развинчена, и разведчики двинулись в путь, неся три звена. Соединив их у широкой трещины, они осторожно опустили лестницу и по одному переправились на другую сторону.

Чем ближе к центру ледника, тем более гладкой становилась его морщинистая поверхность. Еще несколько десятков метров, и альпинисты остановились, опираясь на ледорубы: перед ними уходил ввысь, залитый вечерними лучами монументальный, внушительного вида склон Лхоцзе с припудренными снегом грядами скал.

Поверхность была сравнительно ровной, и альпинисты шли, придерживаясь южного края ледника. Двигаясь здесь, они обходили стороной высившуюся впереди ступень небольшого ледопада, отмечавшего свое падение паутиной огромных трещин и ледовых стенок.

К полудню 26 апреля альпинисты оказались над небольшим ледопадом. Где-то здесь под снежным плечом, резко выделяющимся на западном гребне Эвереста, год назад располагался лагерь 4 швейцарской экспедиции. Хант и его спутники занялись раскопками, извлекая из-под снега многочисленные банки. Здесь были отлично сохранившиеся бекон и консервированный хлеб, молочный порошок и джем, пеммикан и твердое топливо для кухонь.

Горка грузов, которую спустившись в лагерь 3 с явным удовлетворением увидел Хант, была уже вдвое больше того, что могли бы взять за один прием носильщики, действовавшие начиная с этой высоты. Впрочем, это и была та диспропорция, которую предусматривал план, и на этом этапе она должна была возрастать день ото дня.

День за днем циркулировали по ледопаду нагруженные шерпы. За девять суток каждая партия шесть раз поднялась в лагерь 4, и Хант отлично понимал, что значит подъем в удушающей жаре по свежевыпавшему снегу, когда после нескольких часов движения на леднике человека охватывает то состояние непреодолимой апатии, которое физиологи называют «ледниковой усталостью». Но они безропотно выполняли работу, появляясь то в третьем, то в верхнем базовом лагере, сбрасывая тюки и ящики, на которых стояли цифры III, IV, обозначавшие станции назначения.

Работу осложняли не только снегопады, но и неожиданный кризис со снаряжением: было сломано 12 пар кошек, а новую партию удалось бы получить не раньше, чем через несколько недель.

Первые дни мая Хант, Бурдиллон и Эванс начали разведкой стены Лхоцзе. Это было в какой-то мере и репетицией штурма Эвереста, ибо, продвигаясь на высотах, превышающих достигнутые до этого времени, альпинисты могли испытать кислородные приборы обеих моделей. Разрешив обе эти задачи, можно будет принять окончательный план штурма.

Эванс и Бурдиллон, вооружившись аппаратами с закрытой циркуляцией (см. стр. 219), вышли в путь, намереваясь остановиться возможно ближе к Седлу. Сопровождавшие их Уайли и Уорд должны были идти с аппаратурой открытой Циркуляции, производя попутно физиологические наблюдения для Пафа. Семь наиболее выносливых шерпов несли грузы, и Уайли мог оценить тех, кеми он будет руководить в дни решающего наступления.

Хант с Эвансом и Бурдиллоном вышли 1 мая к цирку, чтобы оборудовать лагерь 4 там, где находилась известная под этим названием груда тюков на пути к стене Лхоцзе. При выходе из лагеря 3 выбыли из строя два заболевших шерпа — Топки и Да Намгиал. На долю каждого приходился теперь груз в 23 кг и пришлось затратить немало сил на протаптывание тропы в снегу. Несмотря на это, альпинисты добрались до лагеря 4 на час быстрее, чем во время разведки. Сказывалось целительное действие кислорода.

Разглядывая тянущийся по склону Лхоцзе наклонный желоб, засыпанный глубоким пушистым снегом, Эванс наклонился и вытянул из-под снега обрывок репшнура. Это были веревочные перила, обозначавшие начало осеннего маршрута швейцарской экспедиции.

Находка облегчила поиски направления подъема. Но дальше на пути встала отвесная ледовая стена, где каждый метр продвижения походил на лазание по трудным скалам. Вышел из строя кислородный прибор Уорда, и он отстал.

Путь шел к ледовому камину, усеянному крючьями, довольно точно указывавшими направление маршрута швейцарцев. Для того чтобы вырубить ступени, идущему первым Бурдиллону приходилось то и дело сгребать толстый слой рыхлого снега.